4. История средневековой Греции и Афин

Ситуация с историей средневековой Греции — значительно хуже (в смысле полноты информации), чем с историей Рима. Как и история других античных городов, история Афин характеризуется «древним» расцветом, затем — погружением в темноту средних веков, из которых город начинает всплывать только в середине средневековья, позже Рима.

Грегоровиус писал: «Что касается собственно истории Афин, то его судьбы в эту эпоху (речь идет о средних веках — А.Ф.) покрыты таким непроницаемым мраком, что было даже выставлено чудовищнейшее мнение, которому можно было бы поверить, а именно, будто Афины с VI по X век превратились в необитаемую лесную поросль, а под конец и совсем были выжжены варварами. Доказательства существования Афин в мрачнейшую эпоху добыты неоспоримые, но едва ли может служить что-нибудь более разительным подтверждением полнейшего исчезновения Афин с исторического горизонта, как тот факт, что потребовалось приискивать особые доказательства ради того только, что достославнейший город по преимуществу исторической страны вообще влачил еще тогда существование» [46], с. 41.

Эти данные о положении Афин в средние века впервые были четко сформулированы Фальмерайером в XIX веке. Чтобы объяснить как-то эту загадочную «катастрофу» (исчезновение великой античной Греции), он предположил, будто аваро-славяне «вырезали всю древнюю Грецию» [46], с. 41. Однако никаких документов, подтверждающих это «вырезание,» нет [46].

«Начиная с VII столетия Греция настолько становится безразличной для истории, что имена итальянских городов… гораздо чаще упоминаются византийскими летописцами, нежели Коринф, Фивы, Спарта или Афины. Но и за всем тем, ни единый из летописцев ни словом не намекает на покорение или на опустошение Афин пришлыми народами» [46], с. 42.

«Город (Афины — А.Ф.) обезлюдел, обеднел, его морское могущество и политическая жизнь угасли так же, как жизнь и во всей вообще Элладе» [46], с. 2–3. «Славу же за современным (т. е. средневековым — А.Ф.) городом обеспечивают не столько мудрецы, сколько торговцы медом» [46], с. 22. «На Афины и Элладу теперь спускались более глубокие сумерки» [46], с. 22.

Знаменитый «античный» Парфенон поразительным образом оказывается христианской церковью! «Пресвятая Дева Мария уже начинала победоносную борьбу с Древней Палладою из-за обладания Афинами… Афиняне (в X в. — А.Ф.) построили красивую церковь и водрузили на ней этот образ (Богоматери — А.Ф.), который и нарекли Атенайя (т. е. Афина! — А.Ф.)» [46], с. 24. Более того: «Предание образу Богоматери придает наименование „Атенайи“ (Афины — А.Ф.); позднее это же название придается образу „Панагии Атениотиссе“, который в средние века был высоко чтим в Парфеноновском храме» [46], с. 25. Итак, кроме тождества Афина=Богоматерь, мы обнаруживаем, что Парфенон был посвящен Богоматери-Афине.

«Благороднейший из всех человеческих городов безнадежно погрузился в мрачнейшую для него византийскую эпоху… Новый Рим на Босфоре начинал взирать все с более возраставшим презрением на падшую руководительницу Грецию, на маленький провинциальный городок Афины» [46], с. 27–28.

«Что касается судеб афинских памятников, то они, в общем, остались в неизвестности… Греки просидели сотни лет, безвестные в истории, под сенью развалин седой своей древности… Некоторые из красивейших древних построек соблазнили афинских христиан переделать их в церкви. Когда именно совершилось это впервые и когда впервые афинский храм превратился в храм христианский, о том мы ничего не знаем. История афинских церквей очень смутна» [46], с. 29–31.

О Парфеноне: «Христианская религия обратила на свои потребности великую святыню античной богини на Акрополе (Парфенон — А.Ф.), совсем почти не повредив храма… Во всей истории преобразования понятий античных верований и святынь в христианские не найдется ни одного примера такой легкой и полной подстановки, какая постигла Палладу Афину, замещением ее Пресвятой Девой Марией…. Афинскому народу не потребовалось даже менять прозвища для своей божественной девственной покровительницы, ибо и пресвятая Дева Мария ими теперь именовалась Parthenos» [46], с. 31.

Средневековые Афины впервые появляются на исторической арене (после многих столетий небытия) как небольшое византийское укрепление, «восстановленное», якобы, Юстинианом еще в VI в. н. э., на территории, сплошь заселенной аваро-славянами. Никаких следов «древних греков-эллинов» еще нет и в помине. Вообще весь «Акрополь превратился в святыню Пресвятой Девы Марии» [46], с. 36. «Мы не имеем фактических доказательств в пользу существования в Афинах ни школ, ни общественных библиотек. Тот же мрак покрывает гражданское устройство города Афин в данную эпоху» [46], с. 48.

Почему «улетучилась классическая мысль» из Греции? Куда исчезли «классические греки»? Почему исчез знаменитый «античный» военно-морской потенциал Афин, «возродившийся», между прочим, в XII–XIII вв. в крестоносную эпоху? Документы указывают, что византийцы не были гонителями наук, нет сообщений о действии инквизиции. «Закрытие» знаменитой Академии в Афинах происходит, как растеряно говорит Грегоровиус, «бесшумно» [46], гл. III.

Сам термин «эллины» появился в достоверной истории очень поздно: «Только в XV столетии Лаоник Халкокондил, родом афинянин, присваивает опять (через много сотен лет небытия — А.Ф.) за своими земляками наименование „эллинов“…» [46], с. 51.

Действительно ли в Греции ославянились в средние века первоначально населявшие ее эллины (как утверждает скалигеровская история), или, напротив, эллинизировались в позднее средневековье жившие здесь ранее аваро-славяне? Теории об «ославянении древних греков» покоятся лишь на догадках. А с другой стороны, византийский историк X века Шафарик прямо пишет: «И теперь также почти весь Эпир и Эллада, Пелопоннес и Македония населены скифо-славянами» [46], с. 54, также комм. 5. Грегоровиус: «Ввиду подобных свидетельств со стороны византийцев, ославянение древнегреческих земель следует принять за исторический факт» [46], с. 54–55.

Славянские названия городов, рек, гор и т. п. густым слоем покрывают всю историю средневековой Греции: Волгаста, Горицы, Границы, Кривицы, Глоховы, Подагоры и т. д. [46]. И только начиная с XIII–XV вв. постепенно появляются греко-эллинские названия, объявленные затем «древними».

Только в VIII веке (якобы) Греция впервые (!) выступает на реальную политическую арену, как страна мятежей и смешанного, более чем полуславянского населения [46], с. 62–63. И, тем не менее, опять «после падения императрицы Феофано, Афины как и прочая Эллада, настолько сходят со сцены истории, что затруднительно даже отыскать где-либо самое упоминание этого города… Единственно Пелопоннес, где славяне всего прочнее утвердились, давая повод византийцам по этой именно причине вмешиваться в греческие дела» [46], с. 66.

О Греции VIII–X веков фактических данных по-прежнему поразительно мало. «Ни история, ни предание не нарушают для нас безмолвия, окутывающего судьбы достославного города. Это безмолвие настолько непроницаемо, что тот, кто исследует следы жизни (! — А.Ф.) знаменитого города в описываемые столетия, радуется, словно открытию, когда натыкается хотя бы на ничтожнейшие данные, вроде приводимых в „житии“ св. Луки о том, что чудотворец посетил Афины» [46], с. 74, 76.

Только начиная с XV века Греция и Афины выступают «из мрака». Особую роль Греция приобретает в эпоху крестовых походов (XII–XIII вв.). Обладая хорошим портом и находясь в союзе с Венецией (есть много оснований отождествлять Венецию с Финикией), Афины выдвигаются на одно из первых мест. Важно, что в Греции «лишь начиная с 1600 года (! — А.Ф.) хронологические даты показываются в христианской эре и притом арабскими цифрами» [46], с. 100–101.

«Влияние времени и погоды сильно затруднили разбор этих скудных надписей… они не проливают даже света на историю города Афин в века христианства… Исследователь средневекового прошлого города Рима в этом отношении оказывается в несравненно выгоднейшим положении (о Риме мы уже говорили — А.Ф.). Высеченная на камне летопись мертвецов в Афинах совершенно отсутствует» [46], с. 101. «Немногие надгробные камни, один-другой саркофаг без всякой статуи, да несколько надписей — вот и все, что в Афинах осталось от прошлого (не считая т. н. „античных развалин“ — А.Ф.)» [46], с. 101.

Об Афинах XII–XIV вв. в скалигеровской истории существует несколько противоречивых версий. Согласно одной, город (и Греция) по-прежнему окутаны мраком. Согласно другой, в этот период Афины начинают постепенно приобретать значение крупного культурного центра. В Афинах учились, например, английские ученые [46], с. 111. Крестовые походы были не только крупными религиозными и военными мероприятиями, но и важными светскими событиями. В числе руководителей походов — высшая знать Европы (см. списки в [46]).

На территории Греции эти походы создали мозаику феодальных государств, роль которых оценивается сегодня преимущественно с негативной точки зрения. Считается, что грубые и невежественные завоеватели похоронили великое греческое наследие. А с другой стороны, тот же Грегоровиус (только что обвинивший крестоносцев в варварстве), неожиданно сообщает: «Новую историю для нее (Греции — А.Ф.) открыли именно латины, и новая история эта оказалась почти такой же пестрой, как древняя» [46], с. 138.

«Венецианские нобили, жаждавшие приключений, пустились в греческие моря, изображая из себя аргонавтов XIII века (описанных позже в „античных поэмах“ — А.Ф.) [46], с. 150. Хотя история франкских крестоносных государств в Греции XII–XIV вв. известна с большими пробелами, тем не менее „то было время, когда сказки и предания превращались в действительность… Княжеский двор Готфрида II Вилльгардуэна… даже на Западе слыл за школу самых утонченных нравов“ [46], с. 167, 182. В Фивах и Афинах осели генуэзские купцы, и между ними и венецианскими купцами развернулась плодотворная конкуренция. Это было время бурного расцвета литературы и искусства… от которых, впрочем, почему-то практически „ничего не осталось“» [46].

По-видимому, именно период XIII–XV вв. является эпохой «античной Греции», завершившейся в 1453 г. падением Византийской империи в результате завоевания арабами. «Положение франкских государств в Греции в начале XIV столетия вообще может быть названо благоприятным… Латинцы… развили там блестящую рыцарскую жизнь, и доказательством тому служит… парламент… в мае 1305 г. в Коринфе… На перешейке, где в древности в священной сосновой роще происходили игры Посейдона, рыцари ломали копья в честь прекрасных женщин…» [46], с. 188(34).

Важно, что франкские бароны «снабжали свои постройки ГРЕЧЕСКИМИ (! — А.Ф.) надписями» [46], с. 204–205. Скалигеровские историки сами отмечают множество «параллелей» между средневековыми событиями в Греции и «античными». Мы не в состоянии привести здесь этот список, поскольку он требует предъявления обширных последовательных таблиц, составленных автором при изучении ГХК. Вкратце эти таблицы приведены в Части 2 настоящей книги. Здесь же укажем только один пример.

Историк Рамон Мунтанер (современник Данте) сообщает о следующем событии, не подозревая, что резко противоречит скалигеровской хронологии и истории (впрочем, установленной уже после него): «На мысе Атраки в Малой Азии находилась одна из троянских застав, недалеко от острова Тенедоса, куда обыкновенно… отправлялись знатные мужчины и женщины Романии… для поклонения божественному изваянию. И вот однажды Елена, супруга герцога Афинского, отправилась туда в сопровождении сотни рыцарей на поклонение, ее приметил сын троянского короля Парис, умертвил всю ее свиту, состоящую из 100 рыцарей, и похитил красавицу герцогиню» [46], с. 188(6). Обращаясь к ГХК, мы видим, что оригинал знаменитой Троянской войны в самом деле расположен в середине XIII в. н. э.

Важно, что историей франкских государств в Греции впервые занялись только в XIX в. н. э. В. Мюллер: «Эти архивы дают нам лишь скелет той романтической драмы, театром которой была Греция в продолжении 250 лет (XIII–XV вв. — А.Ф.)» (цит. по [141], т. 4, с. 750). В XII веке Парфенон действует как «латинский храм» афинской Девы Марии, «словно только что построенный» (цит. по [141], т. 4, с. 805). Как будто двойник (!) знаменитой статуи языческой «Афинской Девы, работы Фидия» (исчезновение которой оплакивается в скалигеровской истории), в Парфеноне стоит знаменитая статуя католической Девы Марии. Статуя была создана в XIII веке. В XIII веке стоит и действует (и также как будто только что построенный) другой «античный храм», посвященный Деве и называемый теперь «античным Эрехтейоном». И так далее. (См. список в [141], т. 4.)

«При дворе Феодора II жил знаменитый византиец Георгий Гемист (Плетон), воскресший античный эллин… фантастический почитатель древних богов» [46], с. 308–309. Именно в это время начала впервые расцветать «эллинская идея», призывавшая средневековых греков к единению против завоевателей [46].

Началом археологии в Афинах был 1447 г., т. е. XV век! В городе появляется Кириак из Анконы. Он первый «ввел мир афинских развалин в область западной науки» [46], с. 331. Он составил первый каталог надписей и местных названий памятников. Но документы эти погибли [46], с. 339, и современные историки знакомы с данными Кириака только по пересказам его труда у позднейших авторов XV–XVI веков. «С течением времени первоначальное название большинства античных памятников афинских, от которых во многих случаях оставались одни развалины, было забыто… фантазия любителей древности… постаралась связать их с именами выдающихся мужей прошлого» [46], с. 340–342.

Остатки Олимпиона назывались в те века «базиликой», «так как НИКТО НЕ ЗНАЛ (! — А.Ф.), что это — развалины некогда всемирно известного храма Олимпийского. Кириак называет эти громадные развалины… дворцом Адриана, как называли его сами афиняне (которые, следовательно, ошибались, и только позднейшие историки выяснили истину и „поправили“ жителей Афин — А.Ф.)…

Еще в 1672 г. Бабин не знал, где находится в Афинах храм Зевса… Через несколько лет… Спон был в таком же недоумении…

В развалинах Стои усматривали дворцы Фемистокла или Перикла;

в стенах Одеона Ирода Аттика — дворец Мильтиада,

в других развалинах неизвестных строений — дома Солона, Фукидида и Алкмеона.

Еще в 1647 г… Поэнтелю показывали древние развалины дворца Перикла,

а башню ветров называли гробницей Сократа.

Воспоминание о Демосфене было связано с памятником Лизикрата…. Этот памятник хорега… назывался… фонарем Демосфена…

Академия, Лицей, Стоа и сады Эпикура… исчезли бесследно. Во времена Кириака Академией называли какую-то группу базилик, или больших развалин, место которых теперь определить невозможно…

Показывали также „дидаскалион“ Платона „в саду“; кажется, это была одна башня в садах Ампелокипи… Ходили россказни о школах некоего Кайсарини на этой горе…

Лицей или Дидаскалион Аристотеля помещали в развалинах театра Дионисия…

Стою и школу Эпикура переносили даже на Акрополь, в те большие строения, которые представляют собою, вероятно, часть Пропилеев, а храм Нике, кажется, принимали за… школу Пифагора» [46], с. 340–342.

Мы прервем цитирование (список этот занимает несколько страниц), так как картина АРХЕОЛОГИЧЕСКОГО ХАОСА совершенно ясна. И все это происходит в XVI–XVII вв. н. э.!

В 1453 г. пала Византия. Последние франки некоторое время еще защищали Акрополь, однако, Омар, взбешенный упорным сопротивлением этой сильной крепости, приказал начать АРТИЛЛЕРИЙСКУЮ БОМБАРДИРОВКУ (!) Акрополя и его окрестностей, в результате чего Акрополь, его храмы и т. д. были превращены в развалины [46]. Это мощное разрушение, уничтожившее многие прекрасные памятники крестоносной эпохи XII–XIII вв. и XIII–XV вв., создало на территории Афин груды развалин, объявленные затем «античными».

После турецкого нашествия в XV в. Афины снова (и в который раз) погружаются во мрак. «Вообще историк Афин и Греции во время турецкого владычества имеет перед собой задачу столь же трудную, сколь неутешительную. Он видит перед собой пустыню» [46], с. 362.

«Запад… примирился с падением Греции и почти совершенно забыл ее… Уже в 1493 г. немецкий гуманист в своей хронике ограничился заметкой: „город Афины был славнейшим городом в области Аттики. От него остались лишь немногие следы“» [46], с. 364–365.

Дошло до того, что в XVI в. «потребность науки иметь точные сведения о судьбе славного города нашла себе прежде всего выражение в вопросе: вообще, существуют ли Афины? Этот вопрос поставил один немецкий филэллин, Мартин Краус… Он обессмертил себя этим… Мартин Крузиус… вновь открыл Афины. В 1573 г. он обратился с письмом к Феодосию Зигомале, канцлеру патриарха константинопольского, прося сообщить ему, правда ли, что мать всякого знания, как утверждают немецкие историки, не существует, что город Афины исчез с лица земли, а на месте его осталось лишь несколько рыбачьих хижин.

Ответ просвещенного византийца вместе с позднейшим письмом аканранца Симеона Кабасилы… были первыми точными сведениями, успокоившими немецкого ученого насчет существования города; они бросили первый слабый свет на состояние его памятников и растительную жизнь его народа (в котором, по уверению скалигеровской истории, живет, например, предание о том, что Парфенон был воздвигнут знаменитыми архитекторами Иктином и Калликратом при знаменитом ораторе и полководце Перикле, вожде демократической партии, возникшей в Афинах еще в V веке до н. э. и умершей вместе со своим вождем от чумы в 429 г. до н. э.; правда — неизвестно, в каком месяце — А.Ф.)» [46], с. 364–366.

Научная Афинская археология началась ТОЛЬКО В XVII ВЕКЕ (когда уже была создана хронология Скалигера) трудами голландца Жан де Мэра [46], с.366. Тем не менее, «даже в 1835 г. один немецкий ученый… высказал мнение, что после Юстиниана на месте Афин была в течение четырех столетий необитаемая пустыня. Сравнительно с изучением города Рима, археология Афин запоздала века на два» [46], с. 364–366. «Только непосредственным знакомством мог быть разрушен упорно державшийся в Европе предрассудок, будто Афины не существуют: это была заслуга французских иезуитов и капуцинов. Первые появились в Афинах в 1645 г.» [46], с. 366.

Во второй половине XVII века французские монахи составили первые (!) планы города. Только с того момента и начинается непрерывное и более или менее научное изучение Афин, причем в обстановке, когда скалигеровская хронология уже в основных чертах создана, и датирование памятников Греции производилось уже с опорой на искаженную хронологию Рима, что привело к искусственному удлинению истории Греции.