Сквозные персонажи. УНА-УНСО

В наше время об украинских националистических организациях слышали буквально все. Между тем на просторах бывшего СССР националисты с «тризубом» на знамени воевали, когда о пресловутом «Правом секторе» еще никто и слыхом не слыхивал. В России деятельность организации «УНА-УНСО» признали через суд экстремистской, а организацию запретили в 2014 году — через 22 года после того, как ее боевики впервые взяли в руки оружие.

«Украинская национальная ассамблея — Украинская национальная самооборона» была основана при участии Юрия Шухевича, сына военного руководителя украинских националистов Второй мировой войны. Первоначально националисты полагали, что им предстоит воевать против России в случае попыток сохранить Советский Союз. Однако войны между Россией и Украиной в начале 90-х годов не случилось, и радикалам пришлось ограничиться акциями в Крыму. Именно деятелям УНА-УНСО принадлежат ставшие впоследствии знаменитыми название «Поезд дружбы» и фраза «Крым будет украинским или безлюдным».

Однако в Крыму бороться также оказалось не с кем, и националисты отправились в Приднестровье. Там украинские боевики воевали на стороне повстанцев в союзе с русскими против центрального правительства. Численность их боевого отряда составляла примерно 150 человек. В Приднестровье оба славянских народа были представлены примерно в одинаковой пропорции, и националисты полагали, что защищают украинцев. На берегах Днестра украинцы попали на довольно спокойный участок фронта, понесли очень небольшие потери, зато потом с ностальгией вспоминали цветущие сады на линии огня. УНСОвцы запомнились многим хорошей дисциплиной и целеустремленностью: организация старалась обкатать в боевых условиях как можно больше людей и вывезти как можно больше оружия из зоны конфликта. Характерна история, произошедшая во время перемирия: кто-то из националистов открыл огонь, а в ответ на гневные речи казачьего командира простодушно ответил: «А що нам ще робити? Мы сюди вбивати приїхали».[41]

В Абхазии прежние «сослуживцы» по Приднестровью оказались на противоположных сторонах. Лидеры движения полагали, что таким образом сдерживают имперские амбиции России, которую Абхазия должна отвлечь от крымского вопроса. Образ мышления откровенно странный, но, судя по интервью участников движения, в том числе рядовых бойцов, они эту вполне химерическую идею разделяли. Отряд УНСО назывался батальоном, но в реальности насчитывал несколько десятков человек и скорее добавлял колорита, чем выступал в роли ударной силы. Тем не менее их боевая ценность была на порядок выше, чем у распустившихся грузинских гвардейцев и недавних милиционеров. Как ни крути, украинские волонтеры обладали боевым опытом и представлением о дисциплине. Первой жертвой этих людей едва не стал грузинский же солдат, раненный при попытке ночью войти на базу, не называя пароля. Реакция грузинского командира батальона на ранение подчиненного была характерной: «А жалко. Если бы убил — дисциплину подтянули бы. А то лазят пьяные по ночам без дела».[42]

Зато участники этого похода написали красочные мемуары. Даже чрезмерно красочные. Именно бойцам УНСО принадлежит одна из самых ярких мистификаций войны в Абхазии. Речь идет о бое за село Шрома, состоявшемся 19 июля 1993 года. По версии самих националистов, их отряд численностью в 53 человека ворвался в село, обороняемое казаками, выбил оттуда донцов, а затем несколько дней отбивал атаки российского батальона десантников, убив и ранив несколько сот человек. Апокалиптическая картина разгрома включает российских военных, волнами идущих на пулеметы и несущих огромные потери.

В суровой реальности ВДВ — это очень тесный мирок, в который входят всего несколько воинских частей. Если не солдаты, то офицеры десанта неплохо знают друг друга, и потеря в одном бою сразу нескольких десятков убитыми быстро стала бы широко известным эпизодом. Например, позднее гибель 6-й роты псковского десанта в Чечне вызвала настоящий шок в России. После битвы за Шромы, как известно, ни одна вдова или мать не вопросила о том, куда пропал близкий человек. Причина такого молчания очевидна: в селе противником грузин и отряда УНСО были вполне обычные абхазские ополченцы и горцы из КГНК. Этот бой не был для них простым, за Шромы действительно шло ожесточенное сражение, и украинские националисты показали себя хорошими бойцами. Однако рассказы об участии в сражении российских десантников и об их высоких потерях — не более чем досужие домыслы в попытке угодить аудитории, которая с удовольствием прочла об избиении ВДВ РФ, пускай и выдуманном. Не известен по имени ни один десантник, погибший в этом бою, хотя, по рассказам, УНСОвцы якобы захватили штабную машину ВДВ. Рассказ о бойне в Шромах стал не более чем предвестником последующих историй о десятках танков, сожженных «Сашко Билым» в Чечне и гибели группы «Вымпел» в аэропорту Донецка.

Как бы то ни было, Грузия стала не последней территорией, где украинцы и русские смотрели друг на друга через прицелы. После абхазской войны участники УНСО воевали в Чечне на стороне дудаевцев, а позднее УНА-УНСО стала одной из партий, вокруг которой сформировалось движение «Правый сектор»…