14.9. Проблема с коммунистами

14.9. Проблема с коммунистами

14.9.1. «Правительство США внимательно отслеживало все международные контакты Зюганова, пытаясь определить возможное развитие событий в случае его прихода к власти. Представители политической элиты США регулярно беседовали с лидером коммунистов…».[810]

В конце 1995 года и начале 1996 года все понимали, что популярность президента РФ крайне низка. Такой низости не выдержал бы ни один президент США, он бы даже не рискнул выставлять свою кандидатуру.

А ещё Россия — не Америка. У нас и поражение тягостней бывает. Тут тебе припомнят все и за все расплатятся. Особенно с революционерами (или контрреволюционерами по коммунистической терминологии).

«До Ельцина и его окружения внезапно дошло, что он на грани поражения, в результате которого они и весь новый господствующий класс собственников могут лишиться своих привилегий и обретённых состояний».[811] Если бы только это. Они могли быть запросто принесены в жертву толпе недовольных. Некоторым противникам пойти на такой шаг не просто хотелось бы, но было бы и тактически, и стратегически выгодно. Народный гнев был бы успокоен и на время удовлетворён.

«Новые русские» моментально поняли, что уходить от власти никак нельзя. Коржаков запросто, не обращая внимание на моральную сторону, признавал, что нельзя допустить проигрыша Ель ц ина.[812] Нельзя, и все тут. О том, что есть демократия помнили далеко не все, особенно власть предержащие.

Возможно, именно в этих целях некие службы устроили прослушивание (неужели нельзя было обойтись без такого грубейшего нарушения закона, а просто купить отдельных делегатов[813]) закрытого съезда КПРФ.[814] Как тут не вспомнить «Преснягейт», о котором говорили в первой книге.[815] И не вспомнить, что в результате аналогичного скандала Президент США Ричард Никсон подал в отставку, понимая, что ему грозит импичмент. Разница только в том, что в США заинтересованные антиниксоновские силы доказали ложь президента, а в России названные случай оказался без официального выяснения кто виноват. Впрочем, есть ли основания сомневаться, кто это сделал?

14.9.2. А все потому, что шансы президента на вторичное избрание были крайне низки. Честно выиграть было практически невозможно. А раз нельзя честно, то остаётся иной вариант.

Сразу же начали разыгрывать игру о переносе выборов. «В России ведётся …тонкая игра, — писали в апреле 1995. — Глава Федерального собрания высказывается в пользу идеи переноса выборов и президента и парламента на более поздний срок. Большинство политиков заявляет о своём категорическом несогласии, а вот группа весьма влиятельных банкиров открыто говорит о том, что её устраивает нынешняя власть, при всех её недостатках».[816]

Высказывалось мнение, что в той ситуации Зюганову предлагали даже пост премьер-министра.[817] Не будем разбираться так это или не так. Вполне возможно и провокационное распространение этой версии.

Заметим, что перенос выборов никак не укладывался в рамки существующей Конституции, которую совсем недавно приняли. Ну и что, что не укладывался.

На сей счёт имеется древнегреческий миф о Прокрусте, разбойнике, который всех, кто попадал к нему, укладывал на своё ложе; тем, для кого ложе было коротко, он отрубал ноги, а у тех, для кого оно было слишком длинно, он ноги вытягивал. Отсюда возникло выражение «прокрустово ложе». Если Конституция не позволяет, с ней можно поступить точно также. Не терять же власть из-за неудачно составленной Конституции. Тоже мне препятствие!

Правда, общепринято, что Прокруст был разбойник и отрицательный персонаж. Но так то Греция, да ещё и древняя. А у нас новая Россия, демократическая страна!

14.9.3. К 1996 году реальной силой оппозиции была практические почти исключительно одна политическая сила — Коммунистическая партия Российской Федерации во главе с Зюгановым. Остальные были в виде гарнира, который можно было, и заменить, но которым нельзя было насытиться.

Зюгановских коммунистов ругали многие недовольные ельцинским режимом. Одни покруче, указывая на скудоумие, преклонение перед силой, трусость, нерешительность, продажность.[818]

Другие помягче.[819] «Штаб Зюганова был в известной мере зациклен на работе с левыми избирателями, пренебрегая потенциальными электоральными слоями из так называемого „болота“, „центра“. В штабе избирательной кампании доминировали деятели КПРФ, которые привнесли партбюрократические подходы подковерной борьбы за доступ к „телу“ Зюганова, более того — практически отсутствовали профессионалы, способные более точно критиковать, давать непредвзятые советы и рекомендации».[820] Менталитет — штука устойчивая.[821]

Ругать руганью, но другой серьёзной силы в стане оппозиции не было. Реальным соперником Ельцину был только Зюганов. Значит, первому президенту РФ нужно было победит или запугать его. Кстати, Ельцин, по словам Коржакова, от идеи запрета компартии ещё не отказался.[822] И под этот вариант тоже подготавливали почву. А что, не впервой совершать перевороты, их уже столько совершили при первом российском президенте.[823] Похоже, резкие повороты ему даже давались более удачно, чем поступательное движение вперёд.

«Правая часть членов Конституционного Суда в конце мая 1996 г. выступила с заявлением, в котором потребовала запрета организационных структур КПРФ, так как они якобы созданы в нарушение постановления Конституционного Суда».[824] Это было уже положе на элементарное запугивание.

В случае необходимости власть могла бы придраться и к решению Конституционного суда о том, что «антиконституционная деятельность структур КПСС и КП РСФСР … исключают возможность их восстановления в прежнем виде. Члены КП Российской Федерации вправе создавать лишь новые руководящие структуры», однако вместо этого в феврале 1993 года был проведён II чрезвычайный съезд КПРФ, в Уставе которого было заявлено: «Возникшая по инициативе коммунистов в составе КПСС Компартия РСФСР возобновляет свою деятельность…» («Известия», 8.8.96). То есть поводов для непризнания победы Зюганова партия власти могла бы найти достаточно, и, несомненно, этот варианта командой Ельцина был тоже заранее проработан».[825]

«Государственное преступление всегда и во всех случаях должно иметь видимость законности», — написал французский писатель Морис Дрюон.[826] Так было во все времена, и не только в нашей стране.

Спустя несколько лет симпатизирующие компартии люди написали в своей книге: «Существует даже точка зрения, что если бы Зюганов одержал побуду, то был бы введён чрезвычайный вариант, исключающий его вхождение во власть. Зюганов знал это из надёжных источников в ФСБ».[827] Ох уж эта ФСБ, чего только там нет и кому только не выгодно по поводу и без повода ссыласться на это ведомство.

Эта мысль даже повторена в книге не один раз, называя источник информации: «По информации Илюхина, спецслужбы даже стали на всякий случай разрабатывать сценарий по прямой дискредитации Зюганова и срыву выборов. По первому сценарию, компартию могли обвинить в подготовке спецгрупп для захвата власти, второй сценарий заключался в попытке обвинить компартию в финансовых махинациях, Третий сценарий — намерение обвинить компартию в кулуарных переговорах с Д. Дудаевым».

Может быть и так. А может быть и просто пугали, понимая, что тех кого нельзя напугать теоретически не бывает. Что было на самом деле, сказать не просто.

С одной стороны, Борису Николаевичу не привыкать совершать перевороты. Игра с ГКЧП в августе 1991 года,[828] Беловежский сговор в декабре 1991 года,[829] несостоявшийся переворот в марте 1993 года,[830] состоявшийся переворот в сентябре-октябре 1993 года[831] — вот не полный перечень крупных переворотов, которые совершал или собирался совершить Ельцин.

Заметим, что все они окончились для него безнаказанно, а это поощряет (подталкивает) на следующие попытки решить проблему путём переворота. Расстреляв символ демократии (Верховный Совет РФ), Президент прекрасно показал, что он может сделать ради власти. Горы трупов для него не были преградо й.[832]

«Предвыборная кампания началась, и в этот бой были брошены огромные ресурсы — финансовые и административные. Слова президента о том, что он непременно победит — надо было принимать совершенно безоговорочно. Он победит. Обязательно победит. Победит любой ценой».[833]

Здравомыслящие политики понимали это. Какая там демократия, если «царь Борис» хочет продолжить царствовать. Без сомнения он и его команда и на этот раз были готовы пойти на все, чтобы удержатся у власти. Коржаков, например, в своей книге «Борис Ельцин : от рассвета до заката» писал спокойно о некоторых явно незаконных действиях президентской команды. Для него это было обыденным делом. Подумаешь незаконно, зато эффективно. Мало того, сам Ельцин позже признавал о подготовке очередного переворота.[834]

Существуют и другие признания. Например, бывшего министра внутренних дел Анатолия Куликова, писавшего: «До марта 1996 года Александр Васильевич относился ко мне совершенно лояльно.

Но после 18 марта 1996 года, когда я воспрепятствовал разгону Государственной Думы и запрету компартии, в наших отношениях почувствовалось отчуждение. Здороваться-то мы здоровались, но было видно: Коржаков недоволен. Что-то очень важное я поломал в его политических планах».[835]

Ельцин позже расскажет, что от переворота отговорил его Чубайс. «Я возражал, — писал он. — Повышал голос. Практически кричал, чего вообще никогда не делаю.

И все-таки отменил уже почти принятое решение. До сих пор я благодарен судьбе, благодарен Анатолию Борисовичу и Тане за то, что в этот момент прозвучал другой голос — и мне, обладающему огромной властью и силой, стало стыдно перед теми, кто в меня верил…».

Чубайс, конечно, верил. Но верил он, прежде всего в то, что переворот осуществляет силовики, которые и получат полную власть в стране, а он останется не при деле. А этот вариант главного приватизатора не устраивал. Ему нужен был другой вариант, когда дивиденты от правления старого президента получал именно он молодой приватизатор.

Несколько иную версию приводил Анатолий Куликов, бравший на себя ответственность за срыв уже подготовленного переворота.[836]О том, что основная заслуга в этом принадлежит именно Куликову говорил и Березовский.[837]

Однако построение планов дало ясное понимание готовности пойти на переворот, если в этом будет экстренная необходимость. Просто в тот раз посчитали, что есть иной вариант.

Нельзя не согласить с утверждением, что «Ельцин явно дал понять, что если Зюганов наберёт больше голосов, к нему будут применены силовые меры…».[838] Не рискнув проявить решительную поддержку Верховного Совета РФ в октябре 1993 года, Зюганов вряд ли был способен рискнуть в 1996 году. Это понимали обе стороны.

Все это так, однако, с другой стороны совершать почти каждый год прямой и явный государственный переворот, не считая более мелких, которые делали ещё чаще — это, похоже, на перебор. В конце концов, мировое общественное мнение все же существует. Да и народ в декабре 1994 года совершенно ясно показал, что он не будет голосовать за тех, кто из танков по парламенту бухает.

Но вот говорить о подготовке переворота со стороны партии власти можно. Это запугивает политического противника, а в случае необходимости можно и откреститься от подготовки.

Зато, с точки зрения оппонентов, обвинение своих врагов (ельцинистов) в подготовке переворота — всегда удобны, так как представляют их в лучшем свете (народ любит обиженных). Это, во-первых. А, во-вторых, оправдывают некоторые последующие явно нерешительные действия Зюганова (не подставлял партию под готовящийся удар).

14.9.4. Одной из самых пикантных историй второй избирательной компании Ельцина является его сговор с коммунистами.[839] Точнее, версия о таком сговоре. На чем базируется такая информация?

Обратимся для начала к Коржакову, который, похоже, не все понимая, раскрыл некоторые карты той кампании в своей книге «Борис Ельцин : от рассвета до заката». По словам Коржакова, он встречался с видными деятелями КПРФ и говорил им: «Смотрите ребята, не шутите, мы власть не отдадим …

Вы думаете, мы вам власть отдадим? Вы поняли, что у нас намерения серьёзные, когда Думу захватили в воскресенье, 17-го числа.[840] Так что не отдадим. Давайте по-хорошему договариваться. Может, портфели поделим какие-то».

Интересен не сам факт разговора, а фактическое признание давления на коммунистов в ходе такой встречи. Тут же Коржаков говорит о том, что сами коммунисты должны проявить инициативу о переносе выборов.

Среди тех, с кем встречался Коржаков назвал одного Зоркальцева, который якобы пришёл договариваться о встрече Зюганова с Ельциным. «Зоркальцев, чувствуется, испуган, хочет мирного исхода», — говорил Коржаков. Ещё бы, тут же он говорит, что Ельцин не отказался от запрета КПРФ.

Сам Зоркальцев писал: «Помощники президента пригрозили, что в случае победы Г. Зюганова в ход будут пущены танки».[841] Угрозы, наверное, были. Но только ли на угрозах шли переговоры? По словам Коржакова : «Коммунисты сейчас уже не те, на „Ауди“ катаются, в „Снегирях“ живут. Это те, кому от власти что-то досталось».

Березовский позже расскажет, что за несколько месяцев до июньских выборов Коржаков и Барсуков настояли, чтобы Ельцин подписал три указа — об их переносе на два года, о роспуске парламента и о запрете компартии. «Понадобилась масса усилий, чтобы эти указы не увидели свет. Основная заслуга в этом принадлежит тогдашнему министру внутренних дел Анатолию Сергеевичу Куликову, моему старому оппоненту».[842]

«В 1998 году, уже, будучи депутатом Государственной думы, А Коржаков разоткровенничался на пресс-конференции: „Весной 1996 года я предложил перенести выборы на два года. Причём не просто так, я знал подлинное состояние здоровья Ельцина, я советовался и с членами Совета Федерации, и с оппозицией, и с коммунистами. И все были „за“, а дальше работа пойдёт“.[843]

В. Павленко писал: «Авторитарность» устремлений этой части президентского окружения можно усматривать не столько в нашумевшей истории с арестом видных функционеров президентского избирательного штаба, являющейся на деле не более чем эпизодом междоусобной борьбы во властных структурах, сколько в объективном стремлении ряда ответственных должностных лиц к созданию таких условий, при которых проведение выборов оказалось бы максимально затруднённым (например, майский демарш А. Коржакова с предложением о переносе голосования, поддержанный рядом видных представителей армейского генералитета, а также провал подписной кампании первоначальным составом избирательного штаба Б. Ельцина во главе с … О. Сосковцом )».[844]

14.9.5. Однако в окружении первого российского президента, как уже говорилось, не все желали переноса выборов. По мнению Михаила Назарова это объяснялось тем, что «Чубайс (ранее руководивший приватизацией) и стоящие за ним финансовые круги, в том числе западные, настойчиво убеждали Ельцина пойти на выборы, поскольку всем им была нужна не просто имевшаяся власть, а „демократическая легитимация“ захваченной власти и её результатов, без этого их позиция оставалась бы уязвимой…

Ведь это были первые «свободные» выборы президента Российского государства. Вопреки предыдущим утверждениям тех же лиц (особенно в октябре 1993-го), ранее такой легитимации у Ельцина не было: он был избран ещё при режиме КПСС и всего лишь президентом РСФСР — одной из частичных внутригосударственных структур (без полномочий в сфере внешней политики, без должности главнокомандующего вооружёнными силами). Ельцин взял на себя всю полноту власти над страной незаконно, в результате двух переворотов 1991 года: в августе — против правительства СССР и затем в декабре — против президента СССР. Причём беловежский путч, расчленивший территорию исторической России, был особо тяжкой государственной изменой независимо от существующего политического строя.[845]

Даже если Ельцин и имел легитимацию президента нынешней РФ, то в дальнейшем он её утратил трижды: после следующего антиконституционного путча в сентябре 1993 года и расстрела высшего законодательного органа — Верховного Совета,[846] после доказанной фальсификации при принятии новой Конституции в декабре 1993 года, после нарушения своего обещания пойти на переизбрание в 1994 году.[847] А с истечением пятилетнего срока с момента избрания даже первоначальная шаткая легитимация кончилась.

Новая же, более убедительная, была необходима не только Ельцину (теперь мы видим — даже не столько самому Ельцину ), но новому правящему слою как легитимация всех итогов предыдущего периода — то есть передела государственной собственности,[848] предпринятого в правление Ельцина номенклатурой, мафией и иностранным капиталом».[849]

Кроме того, перенос выборов был неизбежно связан с определённым компромиссом между президентом и руководством КПРФ. А это для демократической части окружения президента РФ было опасно потому, что они оставались в стороны (в отличие от Коржакова ), а коммунисты, почти наверняка, потребовали бы отступного, в качестве которого как нельзя лучше подходили головы этой самой демократической части президентского окружения. Тем более, что президент уже показывал готовность пойти по пути, который указывали коммунисты КПРФ. И не один раз.[850]

14.9.6. Если одним нужна была победа, то нужна ли она была другим (коммунистам)? На первый взгляд парадоксальное предположение. Но только на первый взгляд.

Поддержавший тогда Зюганова Говорухин высказался: «…У меня иногда возникало ощущение, что они не хотят брать власть. Тогда им нет прощения!».[851] Говорухин видел позицию КПРФ с близкого расстояния, Лебедь с более дальнего, а большое, как известно, видится на расстоянии. Так вот Александр Лебедь прямо заявлял: «Уверен, что Зюганов на …выборах дико боялся выиграть … Когда Зюганов проиграл, он точно был счастлив. Он отвалили в привычную среду обитания — вот я оппозиционер. Должность, кстати, весьма хлебная».[852]

Не будем гадать на кофейной гуще. Убедительных доказательств, подтверждающих или опровергающих эту версию найти трудно. Тут даже объяснения нежелания победить могут быть два:

Первое — трусость. Боялись, что режим «разберётся» с победителями. Об этом мы уже говорили.

Второе — тактическая хитрость. В случае победы нужно будет выводить страну их кризиса, а сделать это не легко. Маятник народных симпатий может снова качнуться, и тогда прощай не только власть, но и сытное оппозиционное сидение в Государственной Думе.

Впрочем, какая это тактика? По настоящему это называется подлостью. Хотя подлостью можно назвать в первое объяснение. Ведь поверили лидерам КПРФ миллионы россиян. Кстати, есть ещё одна версия: КПРФ выиграла выборы, но руководство партии под предлогом возможного запрета партии признала своё мнимое поражение.

Однако, повторим, что это всего лишь версия и у автора настоящей книги нет убедительных доказательств её истинности. Тем более, что не исключена возможность распространения этой версии политическими противниками лидера КПРФ в своих корыстных целях.

Обвинить конкурента в трусости — святое дело для многих российских политиков времён посткоммунизма. Заметим мимоходом, что первым ловить вора часто призывает именно тот, кто сам украл.