Продается министерство безопасности 21 сентября 1993, «МК»
Продается министерство безопасности
21 сентября 1993, «МК»
Липкие руки, пустое сердце, глупая голова
Два месяца существовали без министра безопасности. Два месяца КГБ был без головы. И ничего – Россия жива. Никакой катастрофы с нами не случилось.
О смене вождей и всякого начальства в России существует два мнения.
Первое – наивное. Надо назначить нового, потому что старый ворует. Второе – мудрое. Не надо назначать нового, потому что старый наворовался. Сыт. А новый – с голодухи – накинется, так начнет рвать, как старому и не снилось.
Увольнение Баранникова вызвало шок. Без бунта, без путча[62] убрать шефа КГБ?! Обидеть всевидящее око, всеслышащее ухо. Можно ли выгонять (оставляя живым) человека, который слишком много знает? Вдобавок с формулировкой «за неэтичное поведение», безусловно, оскорбляя уволенного и буквально толкая его на ответные разоблачительные ходы. Толкая в объятия непримиримой оппозиции.
Возможно, однако, что скандальное увольнение Баранникова – это тот (увы, редкий) случай, когда президент поступил стратегически верно.
Только так – называя истинную причину – надо увольнять. Иначе становишься заложником уволенного и собственной лжи. (Взгляните, с каким скандалом увольняют премьеров и президентов в чужих краях. Однако на положении США, Японии и т. д. это не отражается.)
Оступившийся чиновник опасен. Он, конечно, не утратил руководящих свойств. Но с этого момента им управляет не закон, не президент, а тот, кто знает его тайну.
Чиновника, который повис на крючке, этот крючок тянет куда угодно.
Что же делать президенту? Закрывать глаза? Это значит покрывать, стать сообщником. Уволить «по состоянию здоровья»? Значит взвалить на себя лишнюю ложь, счет за которую рано или поздно будет предъявлен.
А главное – как работать, если постоянно сомневаешься: действует ли министр в интересах государственной безопасности или в интересах частной безопасности неведомого лица.
Мне очень не нравится нынешнее неопределенное название: «Министерство безопасности» – чьей? Хотелось бы – государственной. Но, похоже, искали министра личной безопасности.
КГБ опустился. За последние годы оттуда ушли десятки тысяч. В коммерцию, в банды, в швейцары валютных отелей, в частный сыск, в частную охрану. Ушли не худшие.
Но штат КГБ не сократился. Значит, с той же скоростью рекрутируются новобранцы. Кто же идет сегодня в контору с подмоченной репутацией, на маленькую государственную зарплату? Идеалисты (они всегда есть), придурки и потенциальные взяточники. Черт знает кто.
Где-то впереди – выборы. Но уже сегодня будущие кандидаты в вожди России должны твердо знать: их прошлое – если оно преступно – будет обнаружено.
…А здесь, в Лозанне, где я пишу эти строки, – тишь да гладь. Швейцарцы довольны, улыбаются: раньше НКВД приезжал сюда убивать, а теперь – покупать.
Заявление Баранниковой (опубликованное!), что она никогда не была в Швейцарии, здесь воспринимают как бессмысленную ложь.
Но ее можно понять. Шубы, золото и корсеты – это ведь не детское питание для младенцев голодающего Поволжья.
Швейцарцам нравится, когда иностранцы скупают их товары. Но швейцарцы правильные и добропорядочные. Их шокировало, что жена министра безопасности России прибыла в Цюрих почти инкогнито и получила подарков на сотни тысяч франков (более ста миллионов рублей).
Мы располагаем документами, имеющими отношение к генералу Баранникову Виктору Павловичу – недавнему руководителю Министерства безопасности (КГБ) России.
Публикацию этих документов следует предварить некоторыми замечаниями.
Первое. Как ни странно, не о генерале Баранникове, а о журналистике.
Недавно Щекочихин заявил, что отказывается принимать разоблачительные документы из рук должностных лиц и публиковать эти документы.
Сей каприз был с восторгом воспринят, подхвачен, распубликован в прессе, нашел подражателей.
Наивным людям заявление Щекочихина показалось ужасно благородным. Вот молодец! Не хочет копаться в грязи, не хочет участвовать в недостойном, непристойном фарсе.
С первого взгляда оно, может, и так. Но зачем горячиться? Щекочихин в определенном смысле отказался от своей профессии, от своих прав и обязанностей.
Закон о печати говорит о неотъемлемом праве журналиста получать и распространять информацию. Обязанность же состоит в распространении точной информации.
Нигде не сказано, что она должна быть чистой, грязной, розовой, голубой, приятной, неприятной.
Врач не имеет права выбирать: насморк лечить буду, а дизентерию нет – это противно, это воняет. Врач не имеет права отказать сифилитику: мол, не буду лечить развратника. Врач не имеет права отказать чумному или холерному, хотя опасность заразиться и умереть очень велика.
Журналист, уклоняющийся от грязной информации, – чистоплюй. Он боится пошлых обывательских обвинений. Нас часто обвиняют, что мы якобы пачкаем людей. Всегда отвечаю (о ком бы из власть имущих ни шла речь): да, это их грязное белье, но кто его обмарал? Не они ли сами?
Депутаты, советники, министры, все чиновники от начальника ЖЭКа до президента России: вы – на государственной службе, вы – наши слуги. Мы вам платим зарплату и требуем, чтобы вы нас не позорили и не обворовывали. А проворовался – пошел вон.
Отказ публиковать документы, характеризующие действующих политиков, суть или «не могу» (импотенция), или «не хочу» (страх). Стоит ли выдавать это за брезгливость и трубить об этом на весь свет?
Если документ из Цюриха – надо съездить в Цюрих и проверить. Только и всего. Счета из отеля, чеки из магазина не защищены банковской тайной[63].
Второе. Стараюсь никогда не писать о пенсионерах, отставниках, заключенных и мертвых. Но Баранников стал обладателем секретной информации, способной оказать решающее влияние на судьбы многих высокопоставленных лиц.
Кроме того, КГБ (МБ) – столь темная и мифологизированная структура, что немножко света в это подвальное царство…
А вдобавок каков поп – таков и приход. Баранников был шефом КГБ полтора года. И система его не отторгала. Признала своим. Таким образом, по этой голове мы можем кое-что узнать о качестве всей рыбы.
Третье. Документы, публикуемые ниже, – совершенно достоверны. Это разговоры Якубовского с генералом Баранниковым (в то время, когда генерал командовал КГБ). И разговоры Якубовского с женой генерала Людмилой Баранниковой.
В отличие от бесед с генеральным прокурором, Якубовский в диалогах с генералом ни разу не употребил матерную брань. Изобилие мата в одном случае и отсутствие в другом показывают существенную разницу в отношении Якубовского к генеральному прокурору (с которым можно позволять себе любые вольности) и к шефу КГБ, с которым Якубовский говорит покорно, подчеркнуто «снизу».
Женская консультация
4 июня. 8 часов 20 минут
Время московское
ЯКУБОВСКИЙ. Людмила Константиновна? Доброе утро, это Якубовский.
БАРАННИКОВА. Доброе утро, Дима.
ЯКУБОВСКИЙ. Я, к сожалению, вчера так и не дозвонился. Видимо, Виктор Павлович достаточно поздно появился, да?
БАРАННИКОВА. Да, неожиданно… Он уже выезжал, они были в посольстве.
ЯКУБОВСКИЙ. Работа же, она диктует свои режимы.
БАРАННИКОВА. Сказал, что выезжаю, и вдруг…
ЯКУБОВСКИЙ. Ясно. А он сейчас дома еще, Людмила Константиновна?
БАРАННИКОВА. Уехал уже. У них сейчас каждый день работы столько. Но я ему все сказала. (Передала просьбу Якубовского. – А. М.)
ЯКУБОВСКИЙ. И что он сказал?
БАРАННИКОВА. Он сказал: пока нет. Тут сейчас клубок страстей вокруг власти, вокруг конституции…[64]
ЯКУБОВСКИЙ. Вот, а что мне делать? Потому что меня официально вызывают в прокуратуру. Людмила Константиновна! Я просто действительно не знаю, что делать. Потому что если я не появлюсь, я ставлю себя вне закона. А появиться, не переговорив с ним, я тоже не могу. Вот я почему звоню-то.
БАРАННИКОВА. Мне кажется, кто-то провоцирует. Какая прокуратура?!
ЯКУБОВСКИЙ. Но официально, после того, как Руцкой в газете написал это… Вам, наверное, говорил Виктор Павлович.
БАРАННИКОВА. Да, я читала газету.
ЯКУБОВСКИЙ. А, даже читали! Официально же все заявления вице-президента образовали комиссию. И она проверяет. Я тайны не рассказываю, это по телевизору показывают…
БАРАННИКОВА. Да, я смотрела.
ЯКУБОВСКИЙ. Они допрашивали Гайдара, Шумейко, Хижу… Достаточно большой круг людей. Работа у них такая, наверное.
БАРАННИКОВА. Да, конечно. Тебе и волноваться даже нечего, и являться нечего. А чего тебе являться? Не думаю, что это необходимо. (Она не хочет, чтобы Якубовский приехал в Россию, чтобы его допрашивали, и вообще лучше бы умер.)
ЯКУБОВСКИЙ. Я тоже не думаю.
БАРАННИКОВА. Да, да, да, да. Ты там не волнуйся. Всё нормально, всё образуется.
ЯКУБОВСКИЙ. Чисто процессуально я боюсь, что если сейчас ко мне претензий никаких нету, да? То потом они скажут: простите, вы от нас скрываетесь.
БАРАННИКОВА. Ничего там быть не должно. Нет! Ну я обговорю, я скажу, конечно. Я всё передам, не волнуйся, Димуль.
ЯКУБОВСКИЙ. Просто, чтоб мне как-то знать, что делать.
БАРАННИКОВА. Да ничего тут особенного нет. Я тебе не консультант, я (смех) я только единственное знаю, что тут всё раздуто, и тебе волноваться не стоит.
ЯКУБОВСКИЙ. Нет, Людмила Константиновна, вы как раз консультант. Женщина (помните, как в этом фильме-то было: «Место встречи изменить нельзя»?), женщина – она сердцем чует.
БАРАННИКОВА. Вот, вот. Сердцем чую, что ничего страшного нет. Никакие тебе вызовы не нужны. Живи на здоровье там.
ЯКУБОВСКИЙ. Ясненько. Да они же мне их присылают. (Вызовы на допрос.)
БАРАННИКОВА. Ну что присылают? Это ничего не значит. Вот Горбачеву присылали на суд конституционный. Однако он не пошел. Всё образуется. В России всё образуется. У всех всё будет нормально.
ЯКУБОВСКИЙ. Я понял. А когда образуется, вы не знаете.
БАРАННИКОВА. Уже образовывается. Сейчас Конституцию примут, успокоятся вокруг нее. А закон – это основа.
ЯКУБОВСКИЙ. Ладненько, Людмила Константиновна, спасибо вам. Я тогда попробую еще раз перезвонить.
БАРАННИКОВА. Всего доброго, Димуль.
Мужская консультация
5 июня. 8 часов 27 минут
Время московское
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Палыч! Доброе утро, это я.
БАРАННИКОВ. Привет, Дима, привет.
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Павлович, я рассказывал Людмиле Константиновне, ситуация какая возникает. Хотел попросить как-то помочь в этой ситуации.
БАРАННИКОВ. Что там у тебя?
ЯКУБОВСКИЙ. Сначала МВД предложило возбудить уголовное дело за нелегальный переход государственной границы. Я послал большое объяснение на имя председателя комиссии с приложением паспорта, что паспорт действующий, виза выездная была. Устроило. Мне дали официальную бумагу, что ко мне вопросов нет. Я говорю: я боюсь приехать, дайте официальную бумагу в МВД, чтоб они обеспечили, чтоб меня не убили, и сами этого не сделали. Бумага попадает в МВД, и министр (Ерин) категорически дает приказ: вот он приедет, задержать его. Виктор Павлович, я клянусь, я не подойду близко ни к одной государственной службе. Я хочу просто, чтобы мне помогли вернуться.
БАРАННИКОВ. Я в первый раз слышу такую галиматью. «МВД», «арестовать», «Ерин». Да никто тебе ничего не… Приезжай, да и всё. Пошли они к чертовой матери. Я тут ничего не вижу.
ЯКУБОВСКИЙ. Вы думаете, Виктор Павлович?
БАРАННИКОВ. Ну я не знаю. Я должен переговорить с Ериным. Узнать, в чем дело, что такое, что за черт, ерунда, чушь какая-то несусветная.
ЯКУБОВСКИЙ. Я пытался с Владимиром Филиппычем (Шумейко, первый вице-премьер РФ) переговорить. Он говорит, это не в моей компетенции.
БАРАННИКОВ. Что? Переговорить с Ериным не в его компетенции? Ерунда. Ну ладно, я переговорю сегодня с Ериным: в чем дело, что такое?
ЯКУБОВСКИЙ. Комиссия написала документ в МВД. Он попал к министру. Документ такого содержания: в связи с тем, что комиссия пригласила прибыть для объяснения товарища Якубовского, просим обеспечить, чтоб его не убили. Ерин снял трубку, позвонил Землянушину, не найдя Степанкова, сказал, что как только приедет, мы его арестуем. (А откуда Якубовский знает, что министр Ерин говорил заместителю генерального прокурора?)
БАРАННИКОВ. Тогда надо мне узнать. Я сейчас не готов…
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Павлович, там этим делом занимается Панкратов (начальник ГУВД Москвы).
БАРАННИКОВ. Переговорю с ним. Что он говорит?
ЯКУБОВСКИЙ. Он мне говорит, что он был у министра. И министр ему сказал, отведя в сторону, что будут задерживать. (А зачем начальник ГУВД Москвы рассказывает Якубовскому о планах министра? Да с такими подробностями – «отведя в сторону».)
БАРАННИКОВ. Ладно, я поговорю с ним.
ЯКУБОВСКИЙ. Может быть, Панкратов просто доложит вам официально?
БАРАННИКОВ. Ладно, всё, я переговорю с ним. Теперь это… Ты вчера разговаривал с… по первому заму? (Вероятно, они пытаются вытащить первого вице-премьера Шумейко из какой-то нехорошей истории.)
ЯКУБОВСКИЙ. Да, я с ним переговорил, и он мне дал слово. Он сказал, что ты мне поздно сказал, потому что якобы они предъявили ему ультиматум до понедельника. Что он должен дать ответ. Но мы с ним договорились, что пока я не приеду, он ни словом, ни звуком больше не напомнит тому о его разговоре. (Характерно, что эта «галиматья» Баранникову абсолютно понятна.)
БАРАННИКОВ. Он просто глупость делает большую. Потому что у того информация есть по нему очень серьезная, и просто сделают так, что тот выпалит эту информацию не ему, а куда надо. И тогда конец ему настанет. (И Якубовскому понятна эта галиматья.)
Подмосковные вечера
6 июня
ЯКУБОВСКИЙ. Людмила Константиновна, здрасте, это Якубовский.
БАРАННИКОВА. Здравствуй, Дима.
ЯКУБОВСКИЙ. Извините, что так поздно, я звонил часа два, никто трубку не брал. Наверное, вы были на улице.
БАРАННИКОВА. Да, мы все гуляли на улице, детей уложили, гуляли.
ЯКУБОВСКИЙ. Счастливые.
БАРАННИКОВА. Ну уж тут природа, погода.
ЯКУБОВСКИЙ. Ясно. У вас погода хорошая сейчас?
БАРАННИКОВА. Отличная. «Подмосковные вечера» называется.
ЯКУБОВСКИЙ. Ясненько. Людмила Константиновна, а мы с Виктором Павловичем договаривались созвониться. Может быть, я не ко времени звоню?
БАРАННИКОВА. Он гуляет.
ЯКУБОВСКИЙ. Всё понял, я позвоню ровно через час. Спасибо большое, Людмила Константиновна.
«Подмосковные вечера», идиллия, луна на горизонте. Для контраста необходимо процитировать хотя бы две реплики из телефонной беседы генерального прокурора Валентина Степанкова с Якубовским.
ЯКУБОВСКИЙ. А идея, Валь, проста. Лучше х-й в руке, чем пи-да на горизонте.
СТЕПАНКОВ. Ну, думай, думай, давай.
6 июня. 23 часа 52 минуты
Время московское
ЯКУБОВСКИЙ. Людмила Константиновна?
БАРАННИКОВА. Дима, вы?
ЯКУБОВСКИЙ. Я. Вы уж извините, что так поздно.
БАРАННИКОВА. Сейчас, сейчас… Детки!.. А папочка уже спит, говорят… Ой, спит он. Что передать, Дима?
ЯКУБОВСКИЙ. Людмила Константиновна, он мне сказал позвонить. Он должен мне сказать, как действовать дальше.
БАРАННИКОВА. А у вас такая договоренность была?
ЯКУБОВСКИЙ. Да, я с ним говорил позавчера или вчера… Тогда я перезвоню завтра, наверное. В какое время вы посоветуете?
БАРАННИКОВА. Дети, девочки, во сколько папа уезжает? (Два часа назад они детей уложили и гуляли. А теперь почти полночь – дети не спят, а папочка спит.) Он в восемь пятнадцать выезжает.
ЯКУБОВСКИЙ. Ага, в семь сорок я тогда позвоню.
БАРАННИКОВА. Хорошо, утречком. Ну, всего доброго.
Рваная обстановка
7 июня. В Москве 7 часов 40 минут
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Павлович! Это еще раз я.
БАРАННИКОВ. Да, я слушаю. Слышу я хорошо.
ЯКУБОВСКИЙ. Я звоню с надеждой: как вот?..
БАРАННИКОВ. С Ериным встречался. У них настрой плохой. Поэтому я не знаю. Сегодня такая каша здесь идет. Черт поймешь, что тут творится. Сейчас тут конституция, совещания идут. Раздрай идет.
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Павлович, а вы думаете, Ерин будет действовать против линии прокуратуры? Ведь они ведут проверку.
БАРАННИКОВ. Прокуратура – это до лампочки. Эта прокуратура-то, чё там. Какая прокуратура сейчас?
ЯКУБОВСКИЙ. Ага.
БАРАННИКОВ. Вот такое дело. Что рвешься-то сюда? Ситуация какая у тебя? Так уж горит у тебя?
ЯКУБОВСКИЙ. Если сейчас ясность не внести, прокуратура потом возбудит дело, и потом будем еще десять лет отмываться. (Здесь очень интересно множественное число: «будем отмываться», а не «буду отмываться».) И второй юридический фактор: не работать дальше я не могу, я девять месяцев не работаю. А поезд катится, угля уже нет. Я же могу работать только в России, я ж не могу работать в Америке, я им тут на черта не нужен… Виктор Павлович, может быть, вы с Панкратовым когда переговорите, как-то его поддержите.
БАРАННИКОВ. Что мне с ним разговаривать, когда я с Ериным разговаривал? Ерин как решит, так и будет. При чем тут Панкратов? Панкратов – это товарищ, который под низом ходит.
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Павлович. Ну помогите мне, вы же всё можете!
БАРАННИКОВ. Да нет, ну как помоги? Ну что значит помоги? Чем помоги? Я ж тебе говорю, какая картина-то… Вот картина какая складывается рваная… Ну что тебе, формулировать, что ли? Обстановка трудная, тяжелая обстановка. Раздрай такой, кошмар… А ты уж думай, ориентируйся. Тебе ж виднее. Если какие-то моменты есть, я передам. Найду, как тебе передать. (Министр госбезопасности собирается узнать о планах министра внутренних дел и «найдет, как передать» аферисту.)
ЯКУБОВСКИЙ. Виктор Павлович, спасибо вам большое.
БАРАННИКОВ. Ну добро, всех благ.
За год до телефона были магазины
Разговоры скучноватые. Если бы не должность Баранникова и не упоминание влиятельных лиц (Шумейко, Ерин) – вообще пустой треп.
Хотя что-то там есть: собеседники явно понимают друг друга с полуслова. Оба испытывают очевидные затруднения в беседе по телефону, обходятся намеками.
Министр Баранников вполне уверен, что его подслушивают!
Вопрос: кто в нашей стране может прослушивать разговоры министра безопасности?! С чьей санкции? Или – без санкций, нелегально?
Что касается диалогов с Людмилой Константиновной – вопрос иной. Как для генеральши Баранниковой Якубовский стал «Димулей»?
Это объясняют не столько мурлыкающие телефонные комплименты («Женщина – она сердцем чует»), сколько такая гадость, как счета. Противные бумажки (правильно Щекочихин не хочет к ним прикасаться) с названием отеля, магазинов, авиакомпаний, с перечислением, что куплено, сколько уплачено, кто платил, кому доставили.
Фирменные бланки магазинов, подписи продавцов – это не подделка, проверено. Или прикажете поверить, что по Банхофштрассе (Цюрих, Швейцария) бегал двойник генеральши Баранниковой в компании с двойником генеральши Дунаевой?
Ведь брали несусветно много, а таких покупательниц продавцы запоминают надолго.
Полет
17 июля 1992 года компания “YYZ Travel Services” извещает Якубовского (Онтарио, Канада), что им приобретен авиабилет швейцарской компании “Swissair” для Баранниковой и Дунаевой. 20 июля Москва – Цюрих, 24 июля Цюрих – Москва. Цена 3265 долларов 19 центов. Полетели.
Отель
В отеле “Savoy” (Цюрих, Швейцария) дамы получили номера. Жена министра безопасности РФ – № 504. Жена первого замминистра внутренних дел РФ – № 507. Обе въехали 20 июля 1992 года, обе съехали 24 июля 1992 года.
Цена каждого номера – 480 швейцарских франков в сутки (около 350 долларов). Плюс напитки, телефон, такси… Всего фирма “Distal AG” (принадлежит брату Д.Якубовского) заплатила отелю «Савой» за пребывание Баранниковой и Дунаевой 4516 франков 50 сантимов.
Забавная деталь. 24 июля кассовый компьютер отеля суммирует все услуги и печатает счета: за № 504 и 507 – 4323 франка.
Компьютер делает это утром, поскольку дамы улетают в 10:15. Но потом, уже после их отъезда, компьютер «Савоя» выдает дополнительные счета: за номер Дунаевой – 105.50 (шампанское, апельсиновый сок, минералка, пиво, виски, ликер); за номер Баранниковой – 88.00 (шампанское, минералка, ликер).
Это – посошок на дорожку. А попросту каждая выгребла мини-бар.
Галоп
Прилетели вечером 20 июля. Улетели утром 24-го. На магазины оставалось только три дня.
Компьютеризированная, бюрократическая Швейцария – плохая страна для нелегальных действий. Аккуратные швейцарцы фиксируют всё. Покупки, сделанные на барахолке в Лужниках, не оставляют следов. Покупки в магазинах Швейцарии превращаются в настоящие анкеты.
Вот чеки магазина “Leder Locher” (Цюрих, Банхофштрассе, 91) на сумму 24 300 франков. Все – за 21 июля. На чеках указано, куда и кому доставить: отель «Савой», № 507, фрау Дунаева; отель «Савой» № 504 фрау…
Чеки “Leder Locher” показывают даже, как продавщица учила русский язык. Сперва она написала: № 504, Frau Bananni Kova, а под конец уже почти правильно: Frau Banannikova.
Так что в самолете летела Баранникова, в отеле жила Баванникова, а в магазине покупала Бананни Кова.
Платила за все г-жа Биери из фирмы “Distal AG” – сестра жены брата Якубовского.
Потом были другие магазины.
«Парфюмери Штеммлер» (косметика и парфюмерия) – 7300 франков.
Магазин «Мадам» (Банхофштрассе, 63) – 28 с лишним тысяч франков. С указанием: «Фрау туристке, Москва, “Савой”, № 504». И еще – 11 с лишним тысяч франков (одежда, золотые украшения; доставка в «Савой», № 507).
«Пельц АГ» (Банхофштрассе, 61. Видно, как дамы идут по Вокзальной улице, ничего не пропуская). Кожаные и норковые пальто. 79 250 франков.
Это – и многое другое – 21 июля.
Но самый трудный день – последний.
23 июля Банхофштрассе подмели подчистую.
Снова «Пельц АГ» – кожаные и меховые пальто.
«Пеказет» – одежда – 32 597 франков 25 сантимов.
«Шанель» – духи всякие – 17 230 франков.
«Байер» – часы «Ролекс» (золото, кварц) – 2 шт. – 19 840 франков.
«Кохоптик» – музыкальный центр “Sony” и кассеты – 2390 франков, фотоаппарат – 598 франков.
«Майстер Зильбер» – серебряные столовые приборы – 8337 франков.
«Жильбер Альберт» – ювелирные украшения – 21 500 франков.
«Ессо Автобан» – шоколад – 425.70 (примерно сто плиток).
«Джелмоли Гранд-Пассаж» – дамское белье. Доставка: «Савой», Анна – № 504, Людмила – № 507 (устали, перепутали). Общая сумма – 5018 франков. Ночное белье, дневное белье. Одних корсетов 54 штуки. Если поровну – то по 27 корсетов на каждую генеральшу…
Еще много чеков и магазинов. Но нет сил переписывать.
Обратно летели тяжело. 21 место багажа. Доплата за перевес – более 2000 долларов.
Министерская честь
Трудно предположить, что Димуля влюбился в генеральшу (или в обеих) и пытался товарами завоевать ее сердце. Тогда зачем телефонные разговоры о конституции? Да и поговорить он рвется не с ней, а с Виктором Павловичем.
Если же двадцать один чемодан – это не дары любви, то давайте спросим: делают ли молодые хваткие бизнесмены что-либо бесплатно? Нет, наши мальчики – как стальные капканы: понапрасну рот не раскрывают.
Значит, за двадцать один чемодан Димуля получил плату. А поскольку версию о любви Людмилы мы отвергли – платил, выходит, Виктор Павлович. Спрашивается: чем?
Бедная женщина! Зачем ей столько?! Вместе с корсетами, часами, шубами она приобрела жуткую обязанность отвечать на противные вязкие звонки Димули. Обязанность увиливать, плохо спать, притворяться любезной (не дай бог, Дима обидится, протрепется, настучит).
Вместе с двадцать одним местом багажа она привезла страх. Всякий раз, надевая часы «от Димули», штаны «от Димули», вспоминать Димулю – незавидная доля.
Виктор Павлович, находясь на такой высоте…
Надеюсь, Якубовский действительно агент «Моссад» или ЦРУ. Тогда не так обидно. Тогда наш министр госбезопасности пал жертвой коварных спецслужб, матерых профессионалов, асов провокаций и вербовки.
Но если это просто Дима… Если министра безопасности России схомутал просто авантюрист…
Согласитесь, проиграть Каспарову не постыдно для любого шахматиста. Но проиграть Остапу Бендеру – каким же надо быть олухом, какой дешевкой.
И после этого – зная о себе всё; зная, что и президенту многое известно, – печатать в газетах письмо Ельцину, восклицая с трагическим пафосом: «Обратиться к Вам меня побуждает моя человеческая совесть, гражданская позиция и честь российского офицера, отдавшего более тридцати лет служению Отечеству».
Жаль милиционера Баранникова. Ужасен позор, мучителен страх перед судом. Баранников пишет, что его отставка – результат интриг ельцинского окружения. Очень может быть. Но что это меняет? Часы, шубы, килограммы шоколада, литры «Шанели» никуда не деваются, вне зависимости от порочности и преступности интриганов.
Надеемся, что читатели, включая чету Баранниковых, личный состав МБ, президента России и пр., поймут, зачем мы печатаем эту грязь.
В этой грязи тонул министр государственной безопасности. Тонул долго. И всё это время безопасность нашей страны была в кошмарной зависимости от того, что Баранников велит расследовать быстро и тщательно, что – отложить, что – вообще не трогать и забыть.
История с министром безопасности поучительна. КГБ – такое же гнилое ведомство, как и прочие. Рассказы о чекистах – рыцарях революции списаны в архив.
Когда патриоты из «Дня», ФНС и прочие им подобные мечтают опереться на КГБ в борьбе с продажным правительством – напрасно обольщаются.
В доказательство – фрагмент беседы Якубовского и Бирштейна (президент «Сиабеко»).
ЯКУБОВСКИЙ. Хорошо, Борь, помоги мне, я тебя прошу, только с двумя этими людьми.
БИРШТЕЙН. С кем?
ЯКУБОВСКИЙ. Ну я тебе говорю: Виктор Павлович (шеф КГБ) и Виктор Федорович (Ерин, шеф МВД).
БИРШТЕЙН. Я тебе еще раз говорю: я могу отвечать только за одного. Понимаешь? Отвечать за одного я могу. А второго я в глаза не видел.
ЯКУБОВСКИЙ. Борь, я считаю, если сегодня ты сможешь получить согласие от дяди Вити (Баранников), а ты говоришь, что ты в этом уверен на сто процентов…
БИРШТЕЙН. Да, это – сто процентов.
ЯКУБОВСКИЙ. То больше никто не нужен. Я буду считать, что я надежно защищен.
БИРШТЕЙН. Это не надежно. Сегодня этого недостаточно.
Лубянка ненадежна. Не знаешь, плакать или смеяться.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.