МАГИЯ И ЧУДЕСА

МАГИЯ И ЧУДЕСА

Ночная поездка казалась нескончаемой, хотя и длилась-то всего одиннадцать часов. Сумерки сгустились уже к тому времени, когда мы выехали из Тэсэнэя. Тесфайе снова занял свое излюбленное место в середине колонны, и в уже привычных клубах пыли мы начали наше эпическое путешествие по западным предгорьям эфиопского центрального нагорья, а затем и по самой горной стране.

Около часа ночи мы остановились, чтобы заправить «лендкруизер» из захваченных с собой вонючих канистр. Окостеневший и онемевший, набивший синяки и шишки на дорожных колдобинах, я выбрался из машины во время этой ответственной операции и стоял, глазея на грузовики, которые один за другим объезжали нас, посверкивая фарами и шипя воздушными тормозами.

Когда последний из них проехал мимо и исчез в темноте, я сделал глубокий вдох и уставился на созвездия над головой, вознося благодарность доброй удаче, позволившей мне оказаться здесь. Мы снова пустились в путь по рытвинам и канавам, торопясь нагнать караван.

Вскоре я сообразил, что мы уже карабкаемся по обрывистым склонам с крутыми поворотами, как бы подвешенными над пустотой, потом газуем по открытым всем ветрам отрезкам плато и снова карабкаемся вверх. И я ощущал, какие огромные расстояния мы покрываем и какие ощутимые изменения происходят в окружающем ландшафте.

Где-то в последние часы мы пересекли границу Эритреи и Тиграи Постепенно, несмотря на то что все тело болело от непрестанного избиения, я почувствовал, как погружаюсь в полусонное состояние, в котором все происходившее со мной на протяжении последних двух лет, со странными извивами и поворотами в моем поиске, с тупиками и моментами прозрения, казалось, слилось в едином непрерывном и последовательном потоке. И я понял вдруг с беспредельной ясностью, что поиск, которым я так долго был одержим, оказался бы лишь жалкой и бессмысленной авантюрой, если бы я руководствовался только алчностью и амбициями. Пусть покоящийся в темноте своего святилища ковчег завета сверкает античным золотом, но его истинная ценность заключается в ином. Не имело значения и то, что он является бесценным археологическим сокровищем. На деле ничто в нем, что можно было бы измерить, рассчитать или оценить, не имеет ни малейшего значения. И если бы я когда-либо встал на этот путь, тогда совершенная мною ошибка граничила бы с профанацией, но не искомого предмета, а ищущего, не святого ковчега, а меня самого.

Но где, если не в материальном мире, заключена истинная ценность реликвии? Ну… в ее таинственности, разумеется, и в ее очаровании, в том влиянии, которое она оказывала на человеческое воображение во многих странах на протяжении долгих столетии. Таковы вечные вещи — магия и чудеса, вдохновение и надежда. Лучше придерживаться их, нежели стремиться к эфемерным наградам; лучше питать благородные устремления и ничего не выиграть, нежели преуспеть и стыдиться потом.