Внешняя торговля и внутренний рынок

Внешняя торговля и внутренний рынок

Твердые курсы валют или отсутствие рисков обменных курсов валют способствуют внешней торговле и экономической интеграции. Это было постоянным контраргументом для единой валюты. Подпитывался этот контраргумент шоковым опытом с гонкой девальвации валют после обвала золотого стандарта в тридцатые годы прошлого столетия и затем вновь большими колебаниями валютных курсов после краха Бреттон-Вудской системы в начале семидесятых годов.

Если нужно оценить конкурентные условия на основе курсов обмена валют, то нужно посмотреть на реальные эффективные валютные курсы, а это значит, что необходимо привлечь динамику цен в ассортименте товаров различных стран. Федеральный банк разработал в начале семидесятых годов индикатор для ценовой конкурентоспособности. Развитие этого индикатора с 1972-го по 2010-й показано в таблице 1.4, а именно, отдельно от выбранных стран без Европейского валютного союза и стран валютного союза. Рассмотрение этих цифр вызывает глубокую задумчивость: с 2000-го по 2010-й ценовая конкурентоспособность Германии по сравнению со странами вне валютного союза снизилась на 17 %, а по сравнению со странами валютного союза она, наоборот, выросла на 9 %. Но одновременно выросла торговля со странами, не входящими в валютный союз, в то время как торговля с партнерами валютного союза непрерывно утрачивала значение (см. таблицу 3.6).

Это общая тенденция. Руководители крупных предприятий видят основные направления для экономического роста их предприятий все больше и больше вне Европы: чаще всего с 39 % назывался Китай, затем с 22 % США, с 15 % Бразилия, с 14 % Индия и с 12 % Германия. Франция в этой номинации с 5 % оказалась на седьмом месте, на уровне Японии и Австралии⁸.

Единая валюта нанесла вред конкурентоспособности южных стран зоны евро по сравнению с Германией и по сравнению с остальным миром. Это сократило торговлю внутри зоны евро. Единая валюта, таким образом, воспрепятствовала экономической интеграции в валютном союзе, вместо того чтобы способствовать ей. Конечно, никто не знает, как проходило бы развитие без валютного союза. Возможно, сильное повышение значимости д-марки еще сильнее снизило бы ценовую конкурентоспособность Германии, чем фактически получившиеся 17 %? Повредило бы это немецкой экономике? Этого никто не знает. Во всяком случае, немецкая внешняя торговля с 1970 до 2000 г. справилась с заметными смещениями в конкурентоспособности⁹.

Как бы то ни было: Германии не нужен евро, для того чтобы обеспечить и защитить свою конкурентоспособность на будущее, а конкурентоспособности стран с менее сильной экономикой на Западе и юге еврозоны единая валюта не пошла на пользу.

И европейскому внутреннему рынку евро также не нужен, для того чтобы он мог функционировать¹⁰. Он по всем прогнозам без евро развивался бы даже лучше. У Нидерландов и Австрии традиционно уже в течение многих десятилетий существует тесная связь с экономикой Германии. Национальные банки этих двух стран всегда учитывали это и ставили во главу угла своей денежной политики стабильное соотношение обменного курса валюты и немецкой марки. Курсы шиллинга и гульдена за многие десятилетия не изменились, и денежная политика в обеих странах обеспечивала достаточную ценовую конкурентоспособность. У экономики Франции лучшими были годы с 1980-го по 1998-й, когда французская денежная политика в ЕВС де-факто опиралась на якорную (резервную) валюту д-марку.

Для историка экономики Вернера Абельсхаузера важно при этом: пароль «Рухнет евро – рухнет Европа» опасен, потому что является неверным. Вполне достаточно всеобъемлющей европейской валютной системы с твердыми курсами валют для того, чтобы добиться важнейших целей валютной политики без продолжительного политического стресса¹¹. Эта система должна была по возможности охватить всю Европу. Конечно, она была бы открыта для необходимых согласований отдельных государств. Конечно, такие соображения исторически бессмысленны после того, как евро уже был введен. Но это не делает их основное экономическое содержание менее правильным! То, что имеет экономический смысл, имеет лучшие шансы на выживание.

Защита евро происходит в настоящее время (к началу 2012-го) не из-за экономической выгоды, которую он творит, а из-за рисков и финансовых потерь, которые принес бы с собой распад валютного союза. Поэтому банки выступают за удержание евро, и поэтому Йозеф Акерман в последние месяцы своего пребывания в должности охотно выступал как крупный европейский государственный деятель. У его главного экономиста Томаса Майера вполне заметна раздвоенность, когда он в случае распада валютного союза, с одной стороны, высказывает опасения относительно дальнейшего объединения Европы, а с другой стороны, выразил суть едва разрешаемой основной проблемы так:

«Ответственные политики в области экономики, кажется, до сих пор не полностью поняли масштабы кризиса платежного баланса». Речь идет о «внутренней девальвации из-за намного большей гибкости на рынках товаров, услуг и труда», но которая в сравнении с изменением номинальных валютных курсов требует «много времени». «В течение этого времени необходимо профинансировать дефициты платежного баланса». В конце он последовательно требует «финансирования несостоятельных государственных должников со стороны Центрального банка, даже если из-за этого повысится… потенциал для инфляции»¹².

Данный текст является ознакомительным фрагментом.