БИОГРАФИРУЕМЫЙ И ЕГО БИОГРАФ (К постановке проблемы)309

БИОГРАФИРУЕМЫЙ И?ЕГО БИОГРАФ

(К постановке проблемы)309

Нередко не только в?быту, но и?в?научной литературе биографией называют жизнь человека (по крайней мере, ряд ключевых событий этой жизни), однако словарное значение данного слова?– «жизнеописание»310. Иногда это определение варьируется и?дополняется. Например: «описание чьей-л[ибо] жизни»311 или даже «сочинение, в?котором излагается история жизни и?деятельности какого-н[ибудь] лица»312 (в последнем случае справедливо подчеркнут аспект сочиненности и?повествовательной природы биографического текста). Данный момент нам хотелось бы особо проакцентировать: повествование, чтобы быть биографией, должно представлять собой не простой свод фактов, не прямое отражение жизни человека, а?осмысленную нарративную конструкцию. Это, по определению А.Л. Валевского, «текстуальная представленность на языке данной культуры феномена личностной индивидуальности»313. Я?бы только прибавил, что этот текст строится как нарратив, как хронологически развертывающееся повествование, поскольку «словесный портрет личности» также соответствует определению А.Л. Валевского, но он дает черты и?свойства человека в?синхронии и?не является биографией. И?такой популярный жанр, как хроника жизни и?деятельности какого-либо известного лица, безусловно, близок к?биографии, но собственно биографией не является, поскольку тут фиксируются самые разные факты (с претензией на полноту), которые представлены без какой-либо иерархии, без осмысления связей между ними, без общей концепции. Биография же дает «формулу» жизни человека, представляет ее как имеющую смысл, как некое движение, переход из одного состояния в?другое.

Нередко считают, что биография «отражает» жизнь конкретного человека. Даже Г.О. Винокур, автор классической книги «Биография и?культура» (1927), придерживался этой точки зрения. И?дела не меняет, что подлинной жизнью он считал не внешний ее уровень («разрозненные, пестрые и?случайные наблюдения»), а?уровень внутренний?– «конечный смысл всего пережитого и?содеянного <…> героем» биграфии, «содержимое личной жизни с?точки зрения раскрывающейся в?нем исторической идеи»314.

Согласно Винокуру, если исследователь отыскивает этот смысл, эту идею «в акте понимания внутреннего содержания нашего предмета [то есть личной жизни], а?не <…> где-то сверху или в?стороне», он достигает «объективной истины»315.

Однако, что (кто) привносит смысл в?личную жизнь, структурирует ее и?что обеспечивает объективность познания, в?трактовке Винокура остается неясным. И?характерно, что хотя слово «биограф» несколько раз встречается в?его книге, но специально о?биографе речь у?него не идет?– для него это только условная инстанция, которая в?случае успеха лишь отразит существующую вне его и?независимо от него биографию персонажа.

В XX веке, после книг П. Рикёра, П. Уайта и?ряда других исследователей нарративных структур исторического дискурса, а?также работ, специально посвященных биографическому жанру316, нельзя уже сомневаться в?том, что биографию как текстуальную конструкцию создает не персонаж, а?биограф.

Б.В. Дубин, автор чрезвычайно содержательной статьи по биографике, предлагает двухаспектное понимание биографии: «С одной стороны, это схема упорядочения собственного опыта, авторегулятивная конструкция и?в?этом смысле компонент системы ориентаций самого действующего индивида. С?другой?– это косвенное, так или иначе гипотетическое воспроизведение (дублирование) схемы самопонимания и?самопредставления индивида теперь уже другим действующим лицом в?ходе его специфического смыслового действия?– в?ситуации и?акте биографирования, биографической реконструкции, “внешнего” понимания, интерпретации апостериори»317.

Но слово «биография» означает именно «жизнеописание», письменный отчет о?жизни. «Схема же упорядочения собственного опыта» очень редко принимает текстуальную, отрефлектированную форму (тем более «нарративную», развертывающуюся во времени); обычно она существует в?форме достаточно аморфного, «свернутого» «я-образа». Кроме того, она известна только самому герою, а?исследователь может судить о?ней в?подавляющем числе случаев лишь по весьма косвенным свидетельствам и, пытаясь реконструировать ее, неизбежно будет выступать в?роли биографа.

Поэтому, как нам представляется, биографией имеет смысл называть только текстуальную конструкцию (прежде всего?– письменную), создаваемую биографом.

Биографируемый живет и?в?процессе жизни оставляет следы: 1) вещи, которыми пользовался или которые сделал; 2) визуальные следы (запечатлевшие его рисунки, фотографии, кино– и?видеосъемки), 3) письменные (анкеты, письма, творческие работы, дневники, деловые документы, протоколы допросов и?т.д., и?т.п.). Одни из этих следов биограф принимает во внимание, считает биографическими фактами, придает им смысл и?включает в?биографию, другие?– нет. В?результате статусом биографических фактов наделяется лишь ничтожная часть оставленных человеком следов. Они рассматриваются (понимаются) в?рамках создаваемого биографом целостного биографического текста, и?в?результате жизнь биографируемого становится осмысленной.

Конечно, биограф не может творить свободно, как писатель; он ограничен фактами жизни героя. Так, биограф Пушкина не может написать, что он был на Дворцовой площади во время восстания декабристов, а?биограф Мольера?– что он жил и?творил в?Персии, но что касается интерпретации фактов, наделения их (и всей жизни героя) смыслом?– тут его возможности достаточно широки: «…биографу надлежит дать ответ на метафизический вопрос (каков был смысл жизни этого человека?), т.е. досказать именно то, что подчас не удалось самому персонажу»318.

Таким образом, ключевой фигурой в?создании биографии является биограф. Однако в?рамках отечественной биографики ему уделяется непропорционально малое внимание, основной акцент делается на персонажах биографий, а?также на поэтике и?источниках биографического текста319. В?данной статье я?не ставлю своей целью подробно охарактеризовать социальную роль биографа вообще и?в?русском обществе в?частности. Моя задача гораздо скромнее?– привлечь исследовательское внимание к?этой проблеме и?наметить основные аспекты ее изучения.

Для того чтобы прояснить цели и?смысл деятельности биографа, вначале охарактеризуем социальные функции биографии. Она возникает одновременно с?историей (историографией) в?момент разлома родового, мифологического сознания и?выделения индивидуума из некоторой цельности (рода, племени, полиса и?т.д.). Причем если история служит возникновению новой общественной идентификации, обретению смысла существования социальной общностью, то для личности аналогичную функцию выполняет биография.

Широкое развитие биографирование получает в?тот период, когда оказываются под вопросом сословные различия, изначально предписанные нормы социального поведения и?индивид получает возможность самостоятельно выбирать жизненный путь.

За биографией как нарративной конструкцией стоят следующие мировоззренческие посылки:

– индивидуальная жизнь может быть ценна, достойна внимания. То есть люди?– не одинаковые, они отличаются друг от друга; и?при этом человек не просто исполняет свою социальную функцию, а?способен принимать самостоятельные решения, совершать действия, исключительно важные для социума;

– жизнь человека может иметь смысл. Его действия и?поступки?– не механическая реакция на среду; они объединены общей целью, представляют собой не изолированные факты, а?осмысленное целое, обусловленное спецификой данной конкретной личности;

– различные аспекты и?этапы жизни человека взаимосвязаны, нечто их объединяет;

– есть люди, память о?жизни которых нужно хранить. Биография (подобно памятнику в?визуальной сфере) мемориализует личность, фиксирует ее социальные заслуги, обеспечивающие ей место в?памяти последующих поколений. Показательно, что П.В. Анненков, автор первой развернутой и?опирающейся на обширную фактографическую базу биографической книги о?Пушкине «Пушкин в?Александровскую эпоху» (1874), прямо связывал ее появление с?созданием памятника Пушкину: «В виду близкого открытия памятника, которым Россия намеревается почтить заслуги Пушкина делу воспитания благородной мысли и?изящного чувства в?отечестве, на совести каждого, имеющего возможность пояснить некоторые черты его нравственной физиономии и?тем способствовать установлению твердых очертаний для будущего его облика,?– лежит обязанность сказать свое посильное слово, как бы маловажно оно ни было»320;

– достойна внимания, значима не только духовная, религиозная сфера, но и?светская. Биография?– продукт секуляризации, ранее функциональными ее аналогами были евангелия и?жития святых.

Создаваемая биография предлагает образец для подражания. Но еще важнее ее роль в?выстраивании «жизненного проекта»: она позволяет читателю придать смысл и?своей жизни, сформулировать собственные жизненные цели, прояснить и?иерархизировать жизненные ценности.

Долгое время и?в?обществе, и?в?культуре существовала довольно жесткая иерархия, и?одни люди имели «право на биографию», а?другие?– нет. Ю.М. Лотман полагал, что право на биографию имеет человек, который «реализует не рутинную, среднюю норму поведения, обычную для данного времени и?социума, а?некую трудную и?необычную, “странную” для других и?требующую от него величайших усилий»321. Однако, как мне представляется, этот критерий имеет первостепенное значение лишь для одной из разновидностей биографии, распространенной в?эпоху романтизма. Обычно на первом плане при выборе объекта биографирования социальная ценность персонажа, его вклад в?жизнь общества (разумеется, в?рамках господствующих представлений). Так, И.С. Аксаков подчеркивал «несомненное общественное значение» Ф.И. Тютчева и?видел свою задачу в?том, чтобы показать, что «Тютчев был не только самобытный, глубокий мыслитель, не только своеобразный, истинный художник-поэт, но и?один из малого числа носителей, даже двигателей нашего русского, народного самосознания»322.

Соответственно, пишутся биографии правителей, военачальников, духовных лиц, позднее?– людей искусства, предпринимателей, спортсменов и?т.д. Простой же человек (рабочий, крестьянин, домохозяйка и?т.п.) считается недостойным биографирования, и?биографии подобных людей обычно не создаются. И?сухой и?грубый крупный военачальник становится героем биографии, а?душевная, добрая и?высоко ценимая семьей женщина?– нет.

Поскольку биографирование является важной социальной функцией, возникает роль биографа, призванного создавать биографии. Он призван собрать фактическую информацию о?достойном остаться в?социальной памяти человеке и?обобщить ее в?связный рассказ о?его жизни.

Биограф?– это человек:

– умеющий написать литературный текст (в той или иной степени литератор),

– как правило, высоко ценящий своего героя,

– стоящий ниже биографируемого по статусу (по крайней мере в?момент написания биографии; Тургенев не пишет биографию Гончарова, а?маршал Конев?– маршала Жукова). Как точно отмечал Ю.М. Лотман, «чем активнее выявлена биография у?того, кому посвящен текст, тем меньше шансов “иметь биографию” у?создателя текста»323. Статус биографа ниже статуса историка. Так, биографов, имеющих такой же статус, как Н.М. Карамзин, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский, в?русской культуре нет.

Человек, заслуживший биографию, и?биограф находятся в?«несимметричных» отношениях: если имя первого нужно запечатлеть в?памяти, то второй?– «безличен», он выступает в?общественном сознании всего лишь органом общества, средством фиксации вне его и?независимо от него существующей биографии; поэтому биограф нередко анонимен (например, в?некрологах), но даже если имя его известно, то в?качестве биографа особого интереса для читателя он не представляет. В?его деятельности главное?– не самовыражение, не оригинальность, а?умение «вписать» жизнь человека в?общекультурный нарратив своего времени (по словам Лотмана, биография «пропускает случайность реальных событий сквозь культурные коды эпохи»324), из множества связанных с?жизнью своего героя фактов отобрать те, которые позволят выстроить конструкцию, соответствующую ожиданиям аудитории и?существующей «сетке» социальных ролей.

Биографическую книгу обычно читают из-за ее героя, а?не из-за автора (случаи типа эйдельмановских книг о?декабристах, когда создатель книги может быть важнее персонажа, весьма редки). Для самого биографа написание биографических текстов чрезвычайно важно (если, конечно, он не пишет их только ради денег). Реконструируя жизнь своего персонажа, создавая ему биографию, он придает этой жизни смысл. «Собирая» персонажа, он идентифицируется с?ним, «собирает» тем самым себя. Описывая жизнь «замечательного» человека, он как бы приобщается к?его славе и?известности, выходит из ряда «обычных» людей. И?пусть его биографию не пишут, но по крайней мере биографическую справку о?себе он заслуживает325.

Таким образом, в?роли биографа заложено внутреннее противоречие. Я. Кумок писал: «Пора понять, что биография есть творческий акт самого биографа»326. Однако, стремясь к?«постижению», «пониманию» выдающегося, неординарного человека, воссозданию его сложности и?уникальности, он неизбежно должен адаптировать, банализировать его образ, вписать в?уже существующие «клетки», «ячейки» господствующей в?обществе мировоззренческой структуры, чтобы он стал доступен публике, был воспринят ею.

В прямой форме высказанные положения применимы к?классическому типу биографии, который условно можно назвать просветительским. Тут автор создает образец для подражания, рисует совершенного, универсального персонажа, в?котором важны не столько специфические черты данного человека, сколько полнота выражения хороших качеств: самый мудрый, самый отважный, самый справедливый.

Романтизм принес новый тип биографии, в?которой индивид обрисовывается в?его специфичности, особости, уникальности. Здесь идея подражания сменяется идеей понимания другого. Вглядываясь в?иное, отличающееся от себя, биограф (и его читатель) лучше понимает себя.

Соответственно, с?появлением представлений о?человеческом многообразии на первый план вместо изображения действий и?поступков выходит описание мотивов поведения.

Следует «развести» роль биографа и?профессию биографа. Выделение в?обществе роли биографа еще не означает, что существуют люди, для которых ее исполнение становится профессией, основным источником средств к?жизни и?главным жизненным занятием. Вначале люди выступают в?роли биографа эпизодически; лишь на определенном историческом этапе возникают профессиональные биографы.

В России первые биографии начали публиковаться в?XVIII в. Их героями являлись главным образом правители и?полководцы327, а?цель биографии была морально-назидательная: прославить и, тем самым, дать пример для подражания. Один из первых и?известнейших русских биографов Д. Бантыш-Каменский четко сформулировал эту авторскую установку в?предисловии к?одной из своих книг: «Кроме желания познакомить иноземцев с?знаменитыми моими соотечественниками, цель моя: сохранить для потомства подвиги, достойные подражания, и, осмеивая слабости, описывая преступления, возвысить цену добродетели»328.

Профессиональные биографы не как единичное, а?как массовое явление возникают в?России в?конце XIX в. Г.Н. Геннади (1826—1880) с?1858 по 1877 г. ежегодно печатал в?журналах некрологи умерших за год писателей, Д.Д. Языков (1850—1918) в?1885—1916 гг. издавал сборники писательских некрологов за год отдельными книгами. В.С. Баскин опубликовал четыре биографических очерка «Русские композиторы» (Вып. 1—4. М.; СПб., 1886—1895); Ф.И. Булгаков выпустил биографический словарь «Наши художники <…>» (Т. 1—2. СПб., 1890); Н.П. Собко?– «Словарь русских художников» (Т. 1—3. СПб., 1893—1899); Л.М. Карачунский?– сборник биографических очерков «Наши петербургские артисты» (СПб., 1896); А.П. Добрыв?– книгу «Биографии русских писателей среднего и?нового периодов» (СПб., 1900); А.П. Богданов?– свод биографий «Материалы для истории научной и?прикладной деятельности в?России по зоологии <…>» (Т. 1—4. М., 1888—1892) и?т.д.

В серии «Жизнь замечательных людей», созданной издателем Ф.Ф. Павленковым и?выходившей в?1890—1900 гг., было издано почти две сотни книг. И?при этом среди 71 автора 19 написали не менее трех книг (в том числе Е.А. Соловьев?– 14, М.А. Энгельгардт и?Е.Ф. Литвинова?– 9, и?т.д.)329. Подавляющее большинство авторов?– давно забытые сейчас популяризаторы и?компиляторы, в?лучшем случае?– второразрядные публицисты и?литературные критики (например, А.М. Скабичевский и?Р.И. Сементковский). Крупных ученых и?литераторов в?списке авторов этой серии нет.

Аналогичная ситуация в?советской «ЖЗЛ», созданной в?1933 г. Профессиональных биографов среди ее авторов довольно много: 32 человека написали не менее трех книг. И?подавляющее большинство их?– люди малоизвестные в?литературе и?науке, рядовые журналисты и?популяризаторы (В.В. Архангельский, Т.К. Гладков, В.И. Кардашов, М.С. Колесников, Б.Г. Кремнев, Л.А. Крупенников, В.М. Проскуряков, Г.И. Ревзин, М.И. Яновская и?др.). Иногда попадаются известные имена (М.В. Алпатов, А.А. Аникст, Е.Э. Бертельс и?др.), но оказывается, что по большей части они являются авторами одной, максимум двух книг и?писали их либо когда были молодыми и?начинающими (М.О. Чудакова), либо, напротив, когда находились в?опале (М.А. Булгаков, А.К. Воронский) или период интенсивной творческой работы был далеко позади (В.А. Обручев, Е.В. Тарле, В.Б. Шкловский).

На протяжении XIX—XX вв., несмотря на все социальные и?культурные трансформации в?России, доминировал апологетический тип биографии. Отрицательные, разоблачительные, снижающие биографии в?русской культуре чрезвычайно редки, «негативные персонажи» обычно остаются без биографий, например Ф.В. Булгарин, Н.И. Греч, А.Ф. Воейков и?т.п. Характерно, что самая популярная серия биографий называется «Жизнь замечательных людей», а?не, скажем, «Биографическая серия». Этот же тип биографии остается самым распространенным и?сейчас. Например, в?литературоведении исследователь изучает биографию того писателя, которого любит и?высоко ценит. В?результате, исходя из своих мировоззренческих и?эстетических предпочтений, общего образовательного и?культурного горизонта, пола, сексуальной ориентации и?т.д., исследователи разбиваются на весьма специфические страты. Между персонажем и?биографом устанавливается близкая, интимная связь. Среди наиболее характерных типов можно назвать экзальтированных дам-цветаеведов, советских патриотов-шолоховедов, русских патриотов-есенистов, авторов еврейского происхождения, страстно любящих русскую литературу,?– бабелеведов и?мандельштамоведов, утонченных и?эрудированных специалистов по Андрею Белому и?Вячеславу Иванову, пропагандистов соборности и?особого русского пути, пишущих о?Леонтьеве и?Данилевском, и?т.д.

Практически отсутствует не только критическая, «снижающая» биография, изображающая «антигероев». Почти нет и?биографий «простых», «обычных» людей. Лишь в?очень немногие места «проникают» такие персонажи, например в?словарь «Русские писатели. 1800—1917 гг.», где представлено много биографических статей о?писателях и?публицистах, имеющих плохую репутацию (Булгарин, Буренин, Греч, Победоносцев и?др.), а?также о?лубочных, бульварных, газетных литераторах, писателях-самоучках, графоманах и?т.д., и?т.п. Впрочем, статусный принцип действует и?здесь. О?классиках пишут известные литературоведы, а?о литераторах низовых, малоизвестных и?т.д.?– авторы начинающие или непрофессионалы, люди со стороны, то есть имеющие в?данной сфере столь же низкий статус.

Основная тенденция развития биографического жанра на протяжении всего времени его существования?– сближение с?повседневностью («жизнью»). Это выражается в?растущем числе публикуемых биографий, в?биографировании самых разных, в?том числе и?не считавшихся ранее престижными и?достойными запечатления социальных сфер (бизнес, спорт, развлечения, секретные службы и?т.п.), в?отражении в?биографиях «частной жизни», эротической стороны человеческой жизни и?т.п., в?показе негативных сторон деятельности биографируемого. Казалось бы, рост числа биографических книг и?статей в?периодике, рост популярности этого жанра свидетельствуют о?его расцвете. Однако в?последние десятилетия нередки высказывания о?кризисе биографии. Его связывают с?обезличиванием, с?унификацией людей и?т.д. Мне представляется, что это кризис не биографии, а?биографов, их сознания. Усвоив элитаристскую, недемократическую установку, они не обладают необходимым инструментарием, необходимым понимательным ресурсом, чтобы понять «простого» (а на деле?– очень сложного) человека, осмыслить его жизнь. А?ведь каждый человек уникален и?имеет «право на биографию». Найдет ли он своего биографа?– это другой вопрос.

Впрочем, нередко люди сами пишут о?себе. Отметим, что и?в?этом случае, как ни парадоксально это звучит, биограф по своему социальному статусу ниже биографируемого. Выдающиеся люди с?удачной судьбой чрезвычайно редко пишут мемуары; обычно берутся за перо те из них, кто считает себя ущемленным, недооцененным. Оказавшись не у?дел, они стремятся обелить себя, прояснить мотивы своих поступков, описать совершенную по отношению к?ним несправедливость (в качестве примеров укажу на воспоминания А.П. Ермолова, С.Ю. Витте, Л.Д. Троцкого).

Вообще же развернутые автобиографии пишут те, кто считает свою жизнь значимой и?неординарной. Любопытно, что многочисленные в?конце XIX?– начале ХХ в. писатели-самоучки обычно писали и?публиковали автобиографии. Малозначимые и?малоуспешные (как писатели) при взгляде сверху, с?позиций высокой литературы, при взгляде снизу они оказывались лицами незаурядными (из многомиллионного крестьянского населения три четверти были вообще неграмотны, а?литераторами стали лишь десятки).

В этих заметках лишь обозначены исследовательские проблемы, встающие при изучении роли биографа. Более углубленное их рассмотрение станет возможным после проработки соответствующего эмпирического материала социологами, историками, психологами. Я?думаю, что это одна из наиболее актуальных задач биографики.

2004 г.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.