Государевы люди

Государевы люди

Вот и пришел Новый год. За десять минут до наступления 1 января, то есть за 6 часов 10 минут до первого удара курантов в Москве, мы дружной группой человек в семь-восемь высыпали из многоэтажного дома близ старого, на всю Японию известного кладбища Сэгакудзи. Мимо нас по дороге к храму величаво шествовали европейские дамы в широких шубах до пят и с пышными куафюрами. Одна из торгпредских жен (похоже, так в Японии одеваются только они), указуя пальцем, отягощенным перстнями, на наш дом, с оттенком брезгливости промолвила: «Говорят, там тоже живут русские». «Да, – подхватила вторая, – здесь столько проституток, просто ужас!» Заметив недоумение на моем лице, мой друг, доктор наук, преподающий в японском университете и проживающий в этом самом здании, объяснил на ходу: «Не обращай внимания – государевы люди. Присланы в Японию на кормление».

Выезжая за границу, мы рискуем постоянно. Мало того что туриста норовят обмануть ушлые агентства путешествий, а на месте отдыха – еще более проказники-туземцы, сопровождаемые местной заразой и лихачами-водителями, теракты и лихорадка, изношенные самолеты и полные нитратов огурцы. Даже в этой тихой стране с вами может случиться любая неприятность. Можно потерять паспорт, отстать от группы, заблудиться, оказаться в эпицентре землетрясения или быть смытым цунами – да мало ли что может приключиться с иностранцем в чужой стране. Что делать в такой ситуации? Единственная надежда в таком случае – на соотечественников, обремененных официальными полномочиями и статусом «государевых людей», – наших дипломатов.

Мне приходилось быть свидетелем ситуаций, когда наши туристы теряли паспорта, терялись сами. Когда надо было срочно обращаться за помощью в российское консульство, мы эту помощь быстро получали. Так что хочу сказать сразу: никаких претензий по поводу выполнения их прямых должностных обязанностей у меня к дипломатам нет. А уж что касается функционирования политических, экономических и прочих сугубо важных, ответственных отделов, то это и вовсе не мое дело. Не полезу.

Но… есть один, извините, за ученое выражение, аспект посольской деятельности, с которым мне постоянно приходилось сталкиваться как гайдзину-иностранцу. Да еще и гайдзину, не только живущему среди простых русских людей в этой стране, но и много общающемуся с русскоязычными японцами – советологами и русистами. Но японцы еще ладно, а вот отношения наших недипломатов с нашими дипломатами абсолютно точно: никак не складываются. Именно не складываются. Они не хорошие и не плохие – их нет. История про новогоднюю встречу у Сэнгакудзи совсем не оригинальна и не удивительна. Российских дипломатов в Японии несколько сотен человек. Россиян, живущих здесь постоянно, – несколько тысяч. Живут в одной стране, но на разных планетах. Первые сами себя считают (возможно, справедливо) особой – чрезвычайно привилегированной кастой, разными путями добившейся вершин власти и карьеры. Они – элита государственного аппарата и по советской привычке безумно боятся хоть в малости этот образ разрушить.

Большинство наших дипломатов – выпускники языковых вузов, прежде всего МГИМО, распределившиеся на работу в МИД. Что это значит? Это значит: зарплата на уровне прожиточного минимума в России и протирание штанов в пыльном кабинете на Смоленской площади в ожидании чуда – долгожданной командировки в Японию. Ожидание вполне материально: командировка принесет не меньше 3000 долларов в месяц, бесплатную квартиру, возможность поездить на шикарной машине за казенный счет и обрасти связями, которые позволят полулегально заниматься бизнесом с японскими партнерами – параллельно с карьерой и после отставки. Поймите правильно, я только констатирую факты и не обвиняю этих людей ни в чем. Да их ни в чем и нельзя обвинять – это их стиль жизни. К тому же, кроме владения японским языком и русским (в смысле умения говорить много, мало что говоря), они не могут больше ничего, а японский язык не кормит. Разве что нескольких человек.

Еще хуже положение у наших шпионов, многим из которых пришлось сначала потянуть лямку в армии или в разведцентре за пределами МКАД, окончить разнообразные разведшколы и академии, а теперь заниматься фактически тем же, чем и «чистые» дипломаты, да плюс еще свои – шпионские – дела. Как и остальные, они здесь – на кормлении.

Главная задача любого нашего человека в Японии – выжить. И не только выжить, но и постараться по возможности продлить срок своей командировки, а если не удается, то, по крайней мере, убедиться, что после краткого пребывания на родине снова выпадет счастливый билетик и получится вернуться на землю обетованную – в Японию. Чиновникам, возвращающимся на кормление, особенно трудно: претендентов много, посольство не самое большое, а оттого стиль жизни в нем (и в торгпредстве) сильно напоминает советские времена, за тем исключением, что теперь наши дипломаты гораздо свободнее в передвижениях по стране и активно используют эту свободу для ведения бизнеса. Да еще сменился и главный объект зависти. Если раньше ревность наших вызывали японцы и другие иностранцы, судьбою обреченные на жизнь в этом раю, то теперь объектом неприятия стали русские, живущие в Японии независимо от наших диппредставительств.

Их становится все больше: число русских стажеров, ученых, японских жен и девушек-хостесс увеличивается в Японии с каждым днем. Они не живут в посольстве или торгпредстве. За ними нельзя следить, и они крайне мало зависят от воли отечественного МИДа. Точнее, не зависят совсем. Они – не элита, они, за редким исключением, даже не японисты. Многие из них приезжают сюда на годичную стажировку и, цепляясь за любой шанс, остаются на следующий год, потом на следующий, потом еще на годик… они тоже на своеобразном кормлении, но живут в своем мире, который разительно не похож даже на мир их сверстников в Москве и Владивостоке, а уж с посольским… Даже цвет паспортов у этих людей разный, только язык и объединяет.

Когда я впервые позвонил в посольство, русский дипломат, снявший трубку, сразу спросил: «Вы говорите по-японски?» Глупо отрицать важность владения японским языком в этой стране, но почему-то это качество среди наших дипломатов считается одним из двух основных (наряду с наличием связей, могущих принести реальные деньги), определяющих степень компетентности человека в любом вопросе, хотя это и не бюро переводов (по крайней мере, не только), а внешнеполитическое ведомство. Со мной разговаривать согласились лишь после того, как я сумел убедить интересующего меня российского дипломата в своем знании японского языка. Разумеется, говорили мы по-русски.

Интересно, что тысячи молодых русских, живущих в Японии, включая и многих презираемых дипломатами хостесс, по-японски говорят и читают, хотя и на своеобразном – «гайджынском» – диалекте. По собственному опыту, а я гораздо ближе к этой части русской диаспоры, знаю, что у них не меньше, а может быть, и значительно больше проблем, чем у соотечественников, защищенных «зелеными корками». Им надо искать жилье, зарабатывать деньги (далеко не у всех стипендия позволяет безбедно существовать), решать судьбы своих детей, живущих в Японии и посещающих японские детские сады и школы, искать адвокатов и работодателей, деловых партнеров и просто друзей. Часть русских выходит из положения, приходя в Русские клубы. Через них же распространяется рассылка новостей и объявлений, и через них русские пытаются решить все свои проблемы – от покупки билетов до разводов. Каждый знает, что в посольстве их с этими проблемами не ждут. Но и радостной встречи случайно забредших на Русский клуб дипломатов (кроме одного завсегдатая) я тоже не наблюдал.

Грустно, но, столкнувшись на каком-нибудь крупном мероприятии, русский дипломат и русский же аспирант вряд ли станут разговаривать друг с другом (особенно если дипломат не один). Посольские не ходят в Русский клуб, обычные посетители клуба не приглашаются на мероприятия посольства. Для многих «неформальных» русских в Японии дипломаты – «чинуши» и «взяточники». Для наших дипломатов соотечественники без зеленого или синего паспортов – «шваль и проститутки». Один посольский чиновник как-то в порыве откровенности признался мне: «Я всех наших, которые приходят к нам в консульство, вижу сквозь окошко как через амбразуру». Я еще порадовался тогда, что у него пока нет пулемета. «Почему?» – задал я ему глупый вопрос и получил исчерпывающий ответ: «Но я же дипломат, я не могу общаться с этими людьми – это неприлично».

«Эти люди» тоже не горят желанием вступать в контакт с работниками российских диппредставительств. Для русской молодежи в Токио наше посольство – в лучшем случае «главная цитадель» (торгпредство – просто «цитадель»), в худшем – «гадюшник». Я провел небольшой и крайне неофициальный блиц-опрос среди посетителей Русского клуба в Токио, попросив их одним словом определить основное качество русского дипломата в Японии. Первыми по популярности стали эпитеты: «высокомерный», «несвободный», «корыстный».

Воспитанный в советской школе, я привык к мысли, что наш дипломат за рубежом – это «лицо страны». А тут оказывается, что это «лицо» высокомерно, несвободно, корыстно, да еще и лениво. Уже японцы-русисты пеняли мне при встрече: «Ваше посольство не делает ничего для создания хорошего образа России! Это ужасно!» Рассказываю об этом молодому сотруднику консульства, только что окончившему МГИМО. Он законно возражает: «Но этого же нет в моих должностных обязанностях!» Позже, под банку пива, сетует: зарплата, вероятно, самая низкая в посольстве – около 400 тысяч иен в месяц (около четырех тысяч долларов), правда, он не платит за квартиру, оплачивая только коммунальные услуги, и получает компенсацию на бензин из расчета 90 литров в месяц, но как-то все равно не хватает. Все равно как-то мало… Детям подарки, квартирку в Москве недурно прикупить было бы, да и машину уже подобрал…

Расстроенный, ухожу со встречи: жалко стало наших дипломатов. Сел в электричку, начал размышлять. Японец такого же возраста, только что окончивший даже престижный институт, поступая на работу в компанию, вряд ли может рассчитывать на зарплату больше 250 тысяч иен в месяц, из которых около половины уйдет на оплату жилья, и уж, конечно, никто не станет оплачивать ему бензин. Впрочем, японцам в Японии жить легче – дома и стены помогают.

Я, кстати, тогда поинтересовался у нашего консульского, знает ли он человека, в обязанностях которого прямо прописано, что он должен радеть за престиж своей родины? Дипломат почесал в затылке и неуверенно ответил: «Может, у посла?»

Может, у посла. Но я не уверен. По крайней мере, до посла мне достучаться не удалось – не мой уровень. А вот еще с одним дипломатом, довольно высокого ранга, я все же поговорил: «Есть у нас человек, который обожает историю, много знает о наших двусторонних контактах, но по специальности своей он занимается внутренней политикой Японии. Есть человек, который вхож во все японские музыкальные салоны, но он занимается внешней политикой. Атташе по культуре имеет какие-то другие интересы. Но вы поймите, мы – чиновники. Не надо требовать от нас того, чего мы дать не можем! Вот назначат человека, в обязанности которого будет входить забота об имидже России, с него его начальство и спросит».

Ну наконец-то все разъяснилось. Пока такого человека не назначили, спрашивать не с кого, да и не вправе я «спрашивать», только… Право слово, за державу обидно, когда я читаю в журнале интервью с известным японским славистом Мицуеси Нумано: «…России надо активнее вести свою культурную дипломатию. …Мне кажется, что российское посольство в Токио не прилагает особых усилий для установления контактов с японскими русистами… В посольстве России, образно говоря, заперлись от нас на ключ… Мне бы очень хотелось, чтобы в нашей работе поучаствовали представители российского посольства. Но на свои предложения я не получил конкретного ответа. У меня сложилось впечатление, что русским дипломатам это безразлично». Не знаю, насколько прав японский сэнсэй, но он один из тех людей, которые формируют у японцев образ нашей страны. К счастью, этот человек формирует образ положительный. Но есть еще десятки японских русистов, которые боятся идти в наше посольство, а там, в свою очередь, не очень жаждут их видеть, выставляя перед входом рамки металлоискателей. Есть информация о том, что старики-русисты готовят теракт? Нет? Тогда зачем?! Что напишут потом эти люди о России и сыграют ли роль их произведения в создании образа моей страны, можно только догадываться.

Один японец удивлялся в разговоре со мной: «Когда-то в Японии публичные дома маскировались под вывесками “турецких бань”. В конце концов это настолько сильно возмутило турков, что они потребовали закрытия таких заведений. Теперь использовать это название в порнобизнесе запрещено. Почему вы – русские – так равнодушно относитесь к тому, что любой секс-бизнес с европейскими женщинами у нас, в Японии, начинают называть русским? Не все же русские женщины в Японии проститутки? И далеко не все проститутки – русские! Я за всю жизнь ни одной не видел. Вы этого не понимаете?» Ну почему – понимаем. Но то турки, а то мы…

После всех этих бесед настроение у меня испортилось окончательно. Пришел домой, и, как назло, в руки попался томик Толстого. Читаю роман «Воскресение»: «Это чиновники, озабоченные только двадцатым числом. Он получает жалованье, ему нужно побольше, и этим и ограничиваются все его принципы». Так, может быть, именно в этом и есть «великая сермяжная правда»? Вообще бывает ли по-другому? К сожалению, русским, живущим в Японии, нельзя обратиться к Традиции проживания в этой стране – хотя ей уже полтора столетия, они никогда не были организованы и сплочены. То ли по причине своей малочисленности, то ли по какой еще. Так что придется снова посмотреть на Запад. Оказывается, все просто: чем более развита страна, чем лучше ее граждане живут у себя дома, тем легче им жить за рубежом. Тот же профессор Нумано в своем интервью говорит об обстановке внимания, которой окружают своих граждан дипломаты, прибывшие в Японию из Западной, да и из Восточной Европы – Польши, например. Традиционно трепетно относится к своим соотечественникам посольство Израиля; короче говоря, вряд ли кто-то, кроме выходцев из бывшего СНГ, рискнет заявить, что «видит своих соотечественников сквозь амбразуру».

В Москве японцы объединились в свое общество – Нихондзинкай, есть Японский клуб и Японский бизнес-клуб. Японцев в российской столице не так много, как россиян в японской, но организованы они значительно лучше. Контакт со своим посольством у них постоянный и непосредственный.

Получить русскому недипломату в Токио информацию о гастролях или иных российских культурных мероприятиях очень трудно, достать билеты – почти невозможно. Японцы в Москве издают газету «Московский ветер» и в курсе не только гастролей своих соотечественников, но и местных мероприятий на японскую тему. Поддержка посольства в этом неявная, но действенная. Если бы такая – хотя бы моральная – поддержка была у русских в Японии, нашим жилось бы значительно легче.

Что же нам с этим делать? Сказать, что нашим дипломатам стоит другими глазами посмотреть на своих соотечественников, а тем – перестать с опаской и неприятием относиться к дипломатам, – значит стать идеалистом. По здравому же размышлению можно найти, наверное, сразу несколько путей смягчения этой проблемы. Мне кажется, что, когда русские дипломаты и русские ученые, а также жены русских ответственных работников и русские жены японских бизнесменов смогут познакомиться и без неприязни, не свысока, а на равных поговорить друг с другом, им всем будет уже не так обидно за державу. А там, чем черт не шутит, может, и японцы будут уважать нас значительно больше? Вот только почему-то мне в это уже почти не верится. Возможно, в этой главе читатель услышит голос обиды, сопровождающей автора в размышлениях об отношениях «государевых» и «негосударевых» русских. Так и есть – мне обидно, но не за ту или иную сторону, поскольку я уже давно не принадлежу ни к одной из них, а, извините за банальность, за державу. Обидно за державу, у которой в Японии и без того далеко не все в порядке и граждане которой не могут найти меж собой общего – русского – языка.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.