Русский язык по-японски

Русский язык по-японски

У русского языка в Японии сложная судьба. Став в начале ХХ века довольно популярным, во многом благодаря стараниям учеников архиепископа Николая Японского, он пережил падения, как перед войной, и взлеты, как после полета Гагарина, когда весь мир хотел говорить на языке первого космонавта. Многие старожилы в Японии помнят уроки русского языка по NHK. Не современный их вариант, когда подрабатывающие соотечественники упорно рассказывают об одном и том же: «за день я могу выпить две бутылки водки», а старый – когда курсы вели лучшие дикторы советского Центрального телевидения, о чем я рассказывал в книге «Тайва». Осталось в Японии еще несколько тысяч людей, которые помнят совсем особые «курсы». Выйдя однажды с женой на берег Тамагавы в районе Такацу, мы увидели там старого-престарого японского деда – лысый череп в коричневых старческих пятнах, огромные уши, неразгибающиеся пальцы с трудом перебирают кнопки на почти таком же древнем баяне:

От кацуки сутурадари дзэка,

Рэбэра пучина морусукая,

Редзар упэреди Магадан –

Суторица корымсукого курая…

Когда мы поняли, что оно поет, странная дрожь и смущение не позволили нам подойти к нему и спросить – откуда? Да и зачем? И так было все понятно…

К счастью, русский язык в Японии все еще учат, и иногда учат хорошо. Однажды осенью мне довелось побывать на празднике Токийского института русского языка – Росиа-го гакуин. «Имей в виду, институт очень скромный, и праздник тоже будет скромный», – предупреждала меня моя хорошая знакомая, преподавательница этого вуза Эцуко Имамура. Прожившая в России пять лет и имевшая когда-то русского мужа, Эцуко говорит по-русски легко и интеллигентно, с едва заметным акцентом, быстро улавливая нюансы разговорной речи, что выгодно отличает ее от множества отягощенных академическими наградами японских профессоров-русистов, требующих для разговора с русскими переводчика. В надежде увидеть место, где готовят таких замечательных знатоков языка, я и отправился на станцию Кедо – в Росиа-го гакуин.

Снаружи этот институт и вправду выглядит более чем скромно – небольшое четырехэтажное здание, выделяющееся из ряда точно таких же токийских строений лишь табличкой на русском языке, свидетельствующей о том, что я попал по адресу. Впрочем, так, наверное, и должно выглядеть учебное заведение, где и студентов-то всего-навсего около 50 человек. Правда, говорят, что уровень знания русского языка у них значительно выше, чем у коллег, обучающихся еще в 45 престижных и не очень университетах Японии, где преподается язык столь любимого японцами Достоевского. Что ж, зайдем, посмотрим!

Вблизи – никаких признаков проводимого праздника. Избалованный зрелищами бурных и ярких студенческих гуляний – гакусай – в университетах Васэда, Токийском, Хитоцубаси, я даже несколько растерялся, но… Стоило мне войти внутрь, как картина волшебным образом изменилась: в здании царила явно праздничная атмосфера. Всюду беготня, объявления на японском и русском о каких-то спектаклях, выступлениях, множество импровизированных и стационарных торговых точек, где вместе с естественными для такого места книгами и кассетами на русском языке продавались почему-то советская и российская военная форма, значки, неизбежные матрешки, гжельская посуда и множество других сувениров «а-ля рус». Конечно, японцы не были бы японцами, если бы не сделали основным мероприятием праздника поглощение всяческой еды. Несколько аудиторий были специально переоборудованы под кафе, украшенные вывесками с надписями по-русски: «Чайная Кролик», «Масадональд» и, наконец, только для преподавателей – особо престижное кафе «Россия». Стены института были расцвечены огромными стенгазетами с фотографиями студентов, носящих русские псевдонимы, и их преподавателей (без псевдонимов). Множество веселых стихов, шаржей, открыток и фотографий – все это придавало событию атмосферу особой легкости и непринужденности.

Окончательное потрясение меня ожидало, когда, зайдя в одно из этих импровизированных кафе, я не поверил своим глазам: из большой кастрюли совершенно советского вида, сосредоточенно нахмурив брови, наливал борщ «старший прапорщик» Государственной таможенной службы России! Из шокового состояния меня вывела Имамура-сэнсэй, увлекая за собой в зрительный зал, где ее ученики – студенты второго и третьего курсов – давали спектакль под интригующим названием «Воры». Не напрягайте свою память, пытаясь вспомнить имя драматурга, – вы его не знаете. Пьесу написал, перевел на русский язык и поставил студент Росиа-го гакуин. Сыграли в спектакле, не лишенном детективной закваски и насыщенном искрометным юмором, его коллеги – такие же студенты и студентки. Всего за час они умудрились насмешить и развлечь зал, порадовав зрителей очень неплохим уровнем владения языком и умением читать стихи: в сюжетную канву были умело вплетены хрестоматийные, но от того не менее милые произведения Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Есенина. Награда – овации хохочущего до слез (значит, все понимают!) зала и крики «Бис!» – не знаю, это по-русски было или по-японски?

Выходя из института после праздника, я думал о том, что главное даже в Японии – вовсе не академические степени и награды преподавателей и не обширность площади, занимаемой университетом. Главное в любом деле – желание им заниматься, любовь к своей профессии, вера в себя и умение экспериментировать. К сожалению, для огромной армии японских студентов это не самые характерные качества.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.