XLVI

XLVI

Толь, Дедушкин, Гоцлибердан.

ТОЛЬ. Начинай, Гоц. Время ограничено.

ГОЦЛИБЕРДАН. Время ограничено только вечностью, друзья мои.

ТОЛЬ. Гоц!

ГОЦЛИБЕРДАН. Ладно, ладно, сразу быка за рога. Нам стало достоверно известно, в чем причина проблем Игоря Тамерланыча Кочубея. Проблем, которые мы все вынуждены в последнее время с глубоким прискорбием наблюдать.

ДЕДУШКИН. И в чем же?

Т: Да, в чем же?

ГОЦЛИБЕРДАН. Игорь Тамерланыч попал в героиновую зависимость.

ДЕДУШКИН. Простите, Гоценька, это наркотики? Я не очень разбираюсь…

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, именно так. Премьер-министр Кочубей увлекся наркотиками героиновой группы. И не по своей воле увлекся, как уже очевидно.

ДЕДУШКИН. А по чьей же? По чьей же?

Т: Да, по чьей же?

ГОЦЛИБЕРДАН. По воле группы бывших и нынешних сотрудников КГБ, взявших в его плотное кольцо.

ДЕДУШКИН. КГБ? Да что вы говорите?

ТОЛЬ. КГБ? Ты уверен, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Не я уверен. Мы все уверены. Потому что это непреложный факт. Библейский факт, можно сказать.

ТОЛЬ. Ты сказал лишнее слово, Гоц.

ГОЦЛИБЕРДАН. Я больше не буду, Борис Алексеевич.

ДЕДУШКИН. А откуда пришли эти работники КГБ?

ГОЦЛИБЕРДАН. Они никуда и не уходили. Следили за Игорем все эти годы. И когда поняли, что он скучает, и тоскует, и может быть, даже ностальгирует по дням своей великой власти над одной восьмой частью суши, взяли его в оборот.

Очень маленькая пауза.

Подсадили на героин. Как мальчишку!..

ДЕДУШКИН. Страшные вещи вы говорите, Гоценька. Правильно я делал, что никогда с этими кагэбэшниками не связывался. Я помню, когда я еще ездил на аспирантскую практику в Энгельс, лето было очень жаркое…

ТОЛЬ. А зачем бывшие и нынешние сотрудники КГБ так поступили, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Разумеется, чтобы манипулировать Игорем Кочубеем и управлять им. Подталкивать его на вопиющие высказывания и непредсказуемые поступки.

ТОЛЬ. Им это удалось?

ГОЦЛИБЕРДАН. Им это почти удалось. Игорь Тамерланович, которого мы все считали, и все еще считаем, и вполне справедливо считаем, и полностью справедливо считаем подлинным богом русского либерализма, стал забываться и заговариваться. Он попытался публично осудить наше общее прошлое и сказал обо всех присутствующих немало обидных, причем – подчеркиваю! – необоснованно обидных слов.

ДЕДУШКИН. И обо мне он тоже что-то сказал?

ГОЦЛИБЕРДАН. Конечно. В интервью новозеландскому радио «Голос Пастора» он назвал профессора Дедушкина старым мелочным жуликом. Правда, тут же поправился и назвал профессора мелочным жуликом солидного возраста.

ДЕДУШКИН. Игорь Тамерланч такое сказал?!

Г: Вы не слушаете радио «Голос Пастора», профессор?

ДЕДУШКИН. Признаться, я свой радиоприемник хороший, за двадцать тысяч долларов, который мне кабардинские товарищи подарили, Танечке отдал. Дочке моей отдел. Ей нужнее. Она слушает ценовые прогнозы. Цены на медь там, на алюминий. Она же работает на кафедре случайных цен, вы знаете, ребята. А в машине водитель всегда музыку включает. «Европу Плюс» или там что-то еще. А мне неудобно просить его переключить. Он молодой, у него вся жизнь впереди. А мне-то что…

ГОЦЛИБЕРДАН. То есть, вы никогда не просили вашего водителя включить вам новозеландское радио «Голос пастора»?

ДЕДУШКИН. Никогда, Гоценька. Совсем никогда.

ТОЛЬ. Ладно. Что дальше?

ГОЦЛИБЕРДАН. Эти сотрудники КГБ, движимые стремлением отомстить всем либералам и уничтожить либеральное движение в России, подослали к Игорю двух агентов. Первым был псевдосвященник Гавриил Сирин. Вторым – национал-большевик, люмпен Антон Хлебородов. Оба передавали Игорю средства героиновой группы и помогали делать инъекции.

ДЕДУШКИН. Как это чудовищно!

ТОЛЬ. Дальше!

ГОЦЛИБЕРДАН. По мере времени обоих агентов убрали. У кагэбэшников принято убирать агентов, когда они перестают быть нужными.

ДЕДУШКИН. Как это правильно, мальчики, что мы с вами так никогда и не стали агентами КГБ!

ТОЛЬ. И теперь?

ГОЦЛИБЕРДАН. И теперь они шантажируют Игоря. Они говорят, что больше не дадут ему ни одной дозы наркотика, если он не осуществит покаяние. Полное и безоговорочное покаяние.

ДЕДУШКИН. О чем покаяние, Гоценька?

ТОЛЬ. В чем покаяние, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Дорогие коллеги, во всём. Во всём, что мы делали и делаем под руководством Игоря Кочубея.

Страшный кашель.

ТОЛЬ. И что Игорь?

ГОЦЛИБЕРДАН. У Игоря осталось два выхода. Первый – пойти на условия кагэбэшников и покаяться. Но Игорь – мужественный человек. Мы все его давно знаем. Он умеет быть смелым до потери инстинкта самосохранения. Он не хочет каяться.

ДЕДУШКИН. Что же он будет делать? Кагэбэшники же убьют его. Я их знаю. Точнее, знал когда-то по старой работе. Они уничтожат его. Они ужасные люди.

ТОЛЬ. Что же будет делать Игорь?

ГОЦЛИБЕРДАН. Игорь приготовил ампулу с ядом. Абсолютно современный яд, разработанный учеными нашей Корпорации. Лабораторией счастливой старости. Действует за несколько часов. Шесть часов или семь, точнее забыл. Вызывает отек легкого. Смерть – и никаких внешних признаков отравления. Вскрытие покажет, что Игорь скоропостижно скончался от отека легкого.

ТОЛЬ. Ты хочешь сказать, Гоц, что Игорь готов покончить с собой?

Лёгкая пауза.

ГОЦЛИБЕРДАН. Видите ли, коллеги. Игорь не просто готов. Вы же знаете его твердый, непреклонный характер. Мы все знаем его твердый, непреклонный характер. Не случайно этот человек спас страну от голода и гражданской войны. Точнее, мы все под его руководством спасли страну от голода и гражданской войны. Если на четвертый день, отсчитывая от нынешнего, Игорь не получит от кагэбэшников очередную дозу препаратов героиновой группы, он примет яд. Ничего иного. Простите меня.

ДЕДУШКИН. Мальчики, какой ужас! Я такого ужаса со сталинских времен не слыхивал. Если вы мне позволите, я не буду рассказывать ни Танечке, ни Алисочке, внучке моей. И супруге ничего говорить не стану. Они сентиментальные женщины, они не сразу переживут.

ТОЛЬ. Скажи, Гоц. Всему, что ты рассказал, есть документальное подтверждение?

ГОЦЛИБЕРДАН. Безусловно. Двадцать семь часов аудио– и видеозаписей.

ТОЛЬ. Законным ли путем получены эти записи?

ГОЦЛИБЕРДАН. Несомненно. Только законным путём. На основании решения местечкового военного суда гуманитарного округа Большие Сумерки.

Разглядывают.

ТОЛЬ. Прежде всего. Я хочу сказать, прежде, чем перейти к конкретике, мы должны ответить на главный принципиальный вопрос.

ГОЦЛИБЕРДАН. Я согласен, Борис Алексеевич. Мне представляется, вы должны его сформулировать.

ДЕДУШКИН. Я припоминаю нашу лабораторию. Марксистско-ленинскую, середина восьмидесятых. Как в тумане всё. В бумаге из-под любительской колбасы. С такими пятнами жирными, помните. Меня все жена бранила, что я пальцами от колбасы брал академические записки. Боренька блестяще умел формулировать вопросы. Превосходно умел. Игорь все больше отвечал, а вот Боря, Боря – вопросы!..

ТОЛЬ. Спасибо, коллеги. Вопрос стоит так: готовы ли мы вмешаться в жизнь и судьбу нашего товарища в этот критический момент?

ГОЦЛИБЕРДАН. Действительно. Не ответив на этот вопрос, мы не можем двигаться дальше.

ТОЛЬ. Что ты думаешь, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Я думаю, история, характер и природа наших отношений с Игорем исключают возможность, чтобы мы не вмешались в его жизнь и судьбу в этот критический момент.

ТОЛЬ. Я тоже так думаю. Считайте, друзья, что я уже дал ответ.

ГОЦЛИБЕРДАН. Теперь вы, профессор.

ДЕДУШКИН. Что-что?

ТОЛЬ. Нам хотелось бы услышать вашу точку зрения, профессор. Что вы думаете по главному принципиальному вопросу?

ДЕДУШКИН. Вы же знаете, друзья мои. Я гуманитарий. Стопроцентный советский гуманитарий. Мне сложно отвечать на такие вопросы.

ТОЛЬ. Но это уже вопрос сугубо гуманитарный. Не так ли, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Сугубо гуманитарный. И даже сугубо советский. Кафедра социалистической морали. Третий курс. Второй семестр?

ДЕДУШКИН. Что я должен ответить, мои дорогие?

ТОЛЬ. «Должны» – это не очень правильное слово.

ГОЦЛИБЕРДАН. Модальность неправильная.

ТОЛЬ. Мы хотели бы, чтобы вы дали нам ответ на главный принципиальный вопрос.

ДЕДУШКИН. А разве вы, Боренька, уже не ответили на него?

ТОЛЬ. Я – ответил.

ГОЦЛИБЕРДАН. И я ответил.

ТОЛЬ. Мы с Гоцем ответили. Теперь нам важен ваш ответ.

ДЕДУШКИН. Мой ответ?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ваша точка зрения, профессор. Вы же наш учитель. Наша теоретическая опора. Куда же мы без вас.

ДЕДУШКИН. Бог с вами, ребята, какая я опора? У вас давно совсем другие опоры, гораздо прочнее, чем старый Дедушкин.

ТОЛЬ. Евгений Волкович! У вас есть позиция по данному вопросу?

ДЕДУШКИН. Простите, Боренька, по какому вопросу?

ТОЛЬ. Ну, по этому. По главному. Ты помнишь, Гоц, как он формулируется? Он длинный довольно, этот вопрос.

ДЕДУШКИН. Вот видите! С моей память уже не до длинных вопросов. Пока отвечаешь на первую половину, забываешь вторую.

Глядят вверх.

Или наоборот. Пока смотришь на вторую, забываешь первую.

Пауза.

ТОЛЬ. Ты можешь повторить вопрос, Гоц?

ДЕДУШКИН. Для профессора?

ТОЛЬ. Конечно. Для профессора.

ДЕДУШКИН. Я и вправду не расслышал вопрос, ребята. Старые уши. Барабанные перепонки уже негибкие. Когда-то бабушка моя, со Среднего Поволжья, ничего почти не слышала. Я хотел её спросить, где в буфете ежевиковое варенье, так по пять раз спрашивать приходилось. А теперь вот сам…

ГОЦЛИБЕРДАН. Ежевичное.

ДЕДУШКИН. Что вы сказали, Гоценька?

ГОЦЛИБЕРДАН. Варенье не ежевиковое, а ежевичное. Так по-русски называется.

ДЕДУШКИН. Ох, чего только как по-русски не называется.

ТОЛЬ. Я так и не понял, Гоц, почему ты не повторяешь вопрос? Мы ждем. У нас мало времени.

ГОЦЛИБЕРДАН. Скоро вечность, господа. А вопрос звучит так…

ДЕДУШКИН. Впрочем, не надо, Гоценька. Не утруждайте себя. Не тратьте время на старика. Борис Алексеевич же ответил на вопрос.

ГОЦЛИБЕРДАН. Ответил.

ТОЛЬ. Я ответил. Но нам хотелось бы услышать ваше мнение.

ДЕДУШКИН. Мое мнение состоит в том, что этот вопрос – целиком в вашей компетенции. Я не вправе оспаривать ваш ответ, даже если б и хотел это сделать.

ТОЛЬ. А вы хотели бы это сделать?

ДЕДУШКИН. Нет-нет, что вы, я не хотел бы этого делать.

ГОЦЛИБЕРДАН. А почему вы не хотели бы этого делать?

ДЕДУШКИН. Я привык доверять вам, мальчики. С той нашей лаборатории еще привык.

ГОЦЛИБЕРДАН. Значит ли это, что ваш ответ совпадает с ответом Бориса?

ДЕДУШКИН. Простите, Гоценька, а какой был ответ Бориса?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ответ Бориса был, что типа да, вмешаемся в жизнь и судьбу.

Пауза.

В критической ситуации.

ДЕДУШКИН. Наверное. Я думаю, процентов на восемьдесят.

ТОЛЬ. А остальные двадцать? Евгений Волкович?

ДЕДУШКИН. Двадцать? Зачем двадцать?

Пауза.

Вы знаете, моя тетя, Оксана Эрнестовна Энгельгардт, она жила на даче под Саратовом, и там крыжовник был неописуемый, красно-зеленый в трещинках, говорила такую фразу: из меня делается двадцать. Так и говорила: из меня делается двадцать! Если ей что-то не нравилось, так и говорила.

ГОЦЛИБЕРДАН. Вы не готовы подтвердить, что согласны с ответом Бориса на сто процентов?

ДЕДУШКИН. Почему не готов? Вы сказали не готов?

ГОЦЛИБЕРДАН. Тогда вы готовы подтвердить, что согласны с ответом Бориса на сто процентов?

ДЕДУШКИН. Вы знаете, я всегда ценил умение Бориса отвечать на сто процентов. До конца. Ведь потому Игорь Тамерланч и доверил ему ключевой пост в правительстве. До конца.

ТОЛЬ. Мы сейчас какой вопрос обсуждаем, коллеги?

ГОЦЛИБЕРДАН. Главный. И принципиальный.

ТОЛЬ. И ваш ответ на него, профессор?

ДЕДУШКИН. Разве я для вас профессор? Давно уж не профессор!..

ТОЛЬ. Почему вдруг? Мы вас чем-то обидели?

ГОЦЛИБЕРДАН. Вас, дорогой вы наш?

ДЕДУШКИН. Ну что вы, что вы. Вы просто уже намного учёней и образованнее меня. Если я профессор, то вы – академики. А разве академик станет называть профессора профессором?

ГОЦЛИБЕРДАН. Как вы думаете, Борис Алексеевич, академик станет называть профессора профессором?

Тяжкая пауза.

ТОЛЬ. Евгений Волкович.

ДЕДУШКИН. Да, Боренька.

ТОЛЬ. Я всё забывал вам сказать.

ДЕДУШКИН. Ну что вы, Боренька. У вас же шикарная память. Роскошная. Как Зил-117 какой-нибудь. Помните, был такой брежневский лимузин?

ГОЦЛИБЕРДАН. Карбюраторный, еби его в сраку.

ДЕДУШКИН. Как-как-как-как-как-…

ТОЛЬ. Гоц!

Перевод духа.

Евгений Волкович, я недавно говорил с президентом.

ДЕДУШКИН. С президентом?

ТОЛЬ. Да, с президентом. С нашим президентом. И я его прямо спросил: кто мог бы возглавить Академию рыночной экономики, если столь любимый всеми нами Евгений Волкович захочет сосредоточиться на заслуженном отдыхе. На давно заслуженном отдыхе.

ДЕДУШКИН. Вы его спросили? Или президент вас спросил?

ТОЛЬ. Я его спросил. Прямо спросил.

ДЕДУШКИН. И что же президент?

ТОЛЬ. Президент ответил мне: я считаю…

ДЕДУШКИН. Вы считаете?

ТОЛЬ. Президент ответил мне, что он считает. Президент считает, что следующим главой Академии рыночной экономики должна стать Татьяна Евгеньевна Дедушкина. И только она.

ДЕДУШКИН. Он так считает?

ТОЛЬ. Он так считает.

ГОЦЛИБЕРДАН. Профессор, а разве она Дедушкина? Я думал, она Альтшулер или там Шилклопер. У Изьки-то ейного какая фамилия? Он у нас на курсе был главный преферансист. Полфакультета, сука, обобрал. Потом ему чечены так рожу начистили…

ТОЛЬ. Гоц!

ДЕДУШКИН. Нет, Танечка – Дедушкина, как я. То есть как жена моя, женского народа. Они с Изечкой не разводились, просто он сам ушёл. Но бумаги-то все на Дедушкину. На старую фамилию. Дипломы все. Дедушкина она.

Пауза.

А президент сказал, он сам предложит Татьяну Евгеньевну? Танечку мою?

ТОЛЬ. Президент сказал, что вмешиваться в дела независимого учебного заведения не имеет права.

ДЕДУШКИН. Не имеет?..

ТОЛЬ. По Конституции – не имеет.

ГОЦЛИБЕРДАН. И по закону.

ТОЛЬ. И по закону – не имеет.

ДЕДУШКИН. Не имеет? Как же не имеет?

ТОЛЬ. Но морально и профессионально очень хочет, чтобы Татьяна Евгеньевна Дедушкина возглавила Академию. И в ближайшее же время пошлет всем все необходимые сигналы.

ГОЦЛИБЕРДАН. Земля-земля, кто я.

ДЕДУШКИН. Так и сказал?

ТОЛЬ. Так и сказал.

Маленькая пауза.

ДЕДУШКИН. Я всегда был уверен, что наш президент – человек выдающийся. Еще когда увидел его в игорном доме лет семнадцать назад.

ТОЛЬ. Где увидели?

ДЕДУШКИН. В игорном доме. Казино, это, кажется, так теперь называется. Иду мимо столов, любуюсь молодежью. И вдруг – проницательный взгляд такой, как будто насквозь меня пронзил. Я поднимаю глаза – молодой мальчик, лет двадцати пяти, прекрасный как…

ГОЦЛИБЕРДАН. Прекрасный, как мертвый принц.

ДЕДУШКИН. Вот-вот, Гоценька, вы очень хорошо придумали. Даже, скорее, как спящий красавец. Черненький, кучерявый такой. Нет, не очень кучерявый, а только слегка. Я ему сразу сказал: вы так проницательно смотрите, молодой человек, что точно станете президентом.

ГОЦЛИБЕРДАН. Так и сказали?

ДЕДУШКИН. Так и сказал.

Ещё пауза.

Ребята, если вас интересует моё мнение, я точно считаю, что мы должны помочь Игорю Тамерланчу. Вмешаться, как вы сказали, в его жизнь и судьбу. В критической ситуации. Разве не так?

ТОЛЬ. Всё так, профессор. Я знал, что мы можем на вас положиться.

Скромное подобие грома.

ДЕДУШКИН. Да что вы, Боренька. Это я теперь должен на вас полагаться. Конечно, конечно. Только Танечка справится с этим страшным хозяйством. 22 объекта только в России. 147 000 квадратных метров. Филиал в Лондоне. Филиал в Женеве. Сейчас думаем еще в Лас-Вегасе филиал открывать. Взяли пансионат в Сочи. Построили на Новой Риге, где был военный городок. Нельзя все это бросить. Она же очень терпеливая у меня. Усидчивая. Она всё перетерпит. Только диссертацию мы пока не закончили. Докторскую. Не закончили. Хотели к весне, но не получается. Просто так происходит, по правде сказать, что Танечка попивает. С тех пор, как Изечка ушел, попивает. Они не развелись, он просто так ушёл. Тяжело ей. Дом, работа. Кафедра случайных цен. Внучка наша, Алисочка. Хотим вырастить, чтобы никому не стыдно. Но мы докторскую закончим. Обязательно. К лету теперь закончим. Надо только, чтобы президент не забыл послать всем все сигналы. Не забыл чтобы. Честное слово. Я так думаю.

ТОЛЬ. Гоц!

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, Борис Алексеевич

ТОЛЬ. У нас есть план помощи нашему другу?

ГОЦЛИБЕРДАН. У нас есть три варианта помощи нашему другу.

ТОЛЬ. Почему три варианта? Я же просил тебя разработать план.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это и есть план. Он разработан в трех вариантах.

ТОЛЬ. И все три варианта предполагают помощь нашему другу в этот критический момент?

ГОЦЛИБЕРДАН. Все три варианта предполагают помощь в этот критический момент.

ТОЛЬ. Хорошо. Переходи к изложению.

Перед собой.

ТОЛЬ. Вы не очень простудились, профессор?

ДЕДУШКИН. Что вы, Боренька, я совсем почти не простудился! В моем возрасте ни за что нельзя простужаться. Ангина, знаете ли, а потом и мгновенная смерть.

ГОЦЛИБЕРДАН. Отек легкого?

ДЕДУШКИН. Да, отек легкого. Или что еще бывает похлеще.

ГОЦЛИБЕРДАН. Итак, на основании поручения президента Корпорации вечной жизни господина Толя Бэ А перехожу к изложению.

Пауза.

Вариант первый: предложить нашему другу Игорю наши собственные препараты героиновой группы. Вместо тех, что дают ему бывшие и нынешние сотрудники КГБ. Тогда они больше не смогут им манипулировать, а манипулировать им сможем только мы.

ТОЛЬ. Мы хотим им манипулировать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Нет, мы не хотим им манипулировать.

ТОЛЬ. Это правильно. Игорь наш друг, и манипулировать им было бы с нашей точки зрения морально необоснованно.

ДЕДУШКИН. Я вот и хотел сказать – ни в коем случае нельзя манипулировать Игорем Тамерланчем. Я это понял еще у нас в лаборатории, когда…

ТОЛЬ. А есть ли у нас собственные препараты героиновой группы?

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, у нас есть собственные препараты героиновой группы. Их выпускает компания «Героин России» – дочернее предприятие Корпорации вечной жизни.

ТОЛЬ. Мы уверены в качестве этих препаратов?

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы уверены в качестве этих препаратов. По силе воздействия наша продукция примерно на 20 процентов превосходит средства, которые предоставляют Игорю бывшие и нынешние сотрудники КГБ. Нашему другу Игорю средства которые предоставляют.

ТОЛЬ. Если мы передадим Игорю препараты героиновой группы, будет ли это соответствовать федеральному законодательству?

ГОЦЛИБЕРДАН. Если мы передадим нашему другу Игорю…

ДЕДУШКИН. Вот-вот, тут очень важно подчеркнуть, что он наш друг. Чтобы ни у кого не было никаких сомнений. Ни малейших.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это не будет соответствовать федеральному законодательству. Федеральное законодательство не предусматривает возможности передавать препараты героиновой группы бывшим премьер-министрам страны.

ТОЛЬ. Значит, мы можем передать Игорю…

ДЕДУШКИН. Нашему другу Игорю. Другу Игорю Тамерланчу!

ТОЛЬ. Препараты только с нарушением закона.

ГОЦЛИБЕРДАН. Выходит так. Только с нарушением закона. Правда, с лёгким нарушением. Ничего тяжелого. Обычное нарушение закона. Как принято у нас в России.

ТОЛЬ. Я не знаю, как принято у вас России.

ДЕДУШКИН. О, у нас в России!..

ТОЛЬ. Но я никогда не соглашусь на то, чтобы мы своими действиями или бездействием нарушили закон. Даже в мелочах. Даже ради нашего друга Игоря.

ГОЦЛИБЕРДАН. Признаться, и меня всегда несколько коробит от перспективы нарушить закон. Даже в мелочах.

ТОЛЬ. А вы что думаете, профессор?

ДЕДУШКИН. Вы знаете, если я дожил до 77 лет и меня все еще окружают молодые люди, то потому, что никогда не нарушал закон. Я, когда читаю первокурсникам лекцию, 1 сентября, всегда говорю им: вы юные, талантливые, прекрасные, у вас все впереди, растите, расцветайте, делайте вообще все, что хотите, только прошу вас, умоляю вас, заклинаю вас, мои дорогие: никогда не нарушайте закон! Никогда!

ГОЦЛИБЕРДАН. Ибо я пришел подтвердить каждую букву из закона. А совсем не то, что вы могли подумать.

ТОЛЬ. Итак, Гоц, первый вариант отпадает. Потому что мы не можем нарушать закон. И не хотим нарушать закон. Какой у нас второй вариант?

ГОЦЛИБЕРДАН. Второй вариант у нас – излечение Игоря от наркотической зависимости. В клинике.

ДЕДУШКИН. Блестящий вариант, по-моему. Блестящий. Только Гоценька мог такое придумать.

ТОЛЬ. Мы знаем клинику, где хотим его лечить?

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы знаем одну хорошую клинику. Очень хорошую. Доктора Валентина Солянникова. Там на постоянном излечении находится до тридцати процентов сотрудников нашей Корпорации. И до половины членов семей работников аппарата правительства.

ТОЛЬ. Там успешно лечат?

ГОЦЛИБЕРДАН. Коэффициент излечимости составляет одну целую семнадцать сотых человека на килограмм чистого героина.

ТОЛЬ. По мировым меркам, это довольно высокий показатель.

ГОЦЛИБЕРДАН. По европейским меркам – очень высокий.

ДЕДУШКИН. Господа! Я почти 60 лет занимаюсь экономикой, так я вам скажу. Позвольте мне вам сказать: вы даже не представляете, какой это высокий показатель!

ТОЛЬ. Клиника доктора Солянникова согласится лечить Игоря бесплатно?

ДЕДУШКИН. Они обязательно должны согласиться бесплатно. Такой человек!

ТОЛЬ. Может быть, за рекламу? Все-таки не каждый день бывший премьер-министр попадает в такую клинику.

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы со всей очевидностью можем утверждать, что клиника доктора Солянникова не станет лечить нашего Игоря бесплатно.

ТОЛЬ. Почему? Им не нужна реклама?

ДЕДУШКИН. Всем нужна реклама, мальчики мои. Поверьте мне: всем! Если кто-то говорит, что ему не нужна реклама, он просто лукавит. Обязательно лукавит.

ГОЦЛИБЕРДАН. Лекарства от наркомании нынче очень дороги. А реклама не нужна самому Игорю. Он не хочет, чтобы все знали о его героиновой зависимости.

ТОЛЬ. Игорь – наш друг. Его интересы – наши интересы. Мы не можем допустить, чтобы кто-то узнал о его героиновой зависимости. Никакой рекламы! Это очевидно.

ДЕДУШКИН. Эти рекламисты вечно нас обманывают. Жариться им на самой страшной сковородке!

ТОЛЬ. А сколько стоит излечение в клинике на рыночных основаниях?

ГОЦЛИБЕРДАН. Тысячу американских долларов в день.

ТОЛЬ. Тысячу в день? Это не слишком дорого?

ГОЦЛИБЕРДАН. Это дорого. Но мы не найдем эффективного лечения за меньшую цену.

ТОЛЬ. Клиника не готова сделать скидку?

ГОЦЛИБЕРДАН. Цена, которую я назвал, – уже со скидкой. Обычные наркоманы платят полторы в день.

ДЕДУШКИН. Как дорого быть обычным наркоманом! Вот у меня, по правде сказать, Танечка попивает. Доченька моя. Но чтобы наркотики – ни-ни. Даже и в мыслях никогда. Детские книжки, знаете ли, Алиса в стране чудес, Хижина дяди Тома. А сколько стоят две бутылки водки в день? Ну, пятьсот рублей. Ну, тысячу. Но не эти же безумные доллары!

ТОЛЬ. А сколько по времени занимает лечение?

ГОЦЛИБЕРДАН. Месяц. Минимум месяц.

ТОЛЬ. Значит, нужно минимум тридцать тысяч американских долларов.

ГОЦЛИБЕРДАН. Именно так. Тридцать тысяч. Или больше, если лечение затянется.

ТОЛЬ. Внимание, господа. Сейчас мы должны ответить на вопрос, готовы ли мы оплачивать лечение нашего друга Игоря. Ясно, что его семья этого делать не будет.

ДЕДУШКИН. Мы? Оплачивать?

ТОЛЬ. Разумеется. Я сразу хочу сказать, что готов давать сто долларов в день. Из моих личных доходов. Не меньше. Но и не больше. Я все-таки руковожу государственной Корпорацией вечной жизни. У меня сорок восемь всяких проверок в год. И если я буду тратить на лечение Игоря больше ста долларов в день, проверяющие этого не поймут. Они сообщат президенту, что у меня есть теневые доходы. И мне придется долго потом доказывать, что это не так.

ДЕДУШКИН. Что вы, Боренька! Все же знают, что у вас нет никаких теневых доходов!

ТОЛЬ. Все знают. Но доказывать все равно придется.

Вздох.

Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Я готов был бы дать пять тысяч за всё про всё. Но сейчас не могу, увы. Начал ремонт подвесного потолка в сауне. Надо закончить. Нельзя входить в сезон без рабочей сауны.

ТОЛЬ. А вы, профессор?

ДЕДУШКИН. Я? У меня, признаться, сауны никакой нет. Здесь, в Горках семнадцатых, точно нет. То есть, там, в Горках семнадцатых. На минфиновской даче. А что будет на Новой Риге, в бывшем военном городке – пока, честно сказать, и не знаю. Супруга там с архитектором занимаются.

ТОЛЬ. Я имею в виду немножко другое. Вы готовы были бы финансово участвовать в лечении Игоря?

ДЕДУШКИН. Финансово? Финансово.

Пауза.

Зарплата профессорская пятнадцать тысяч рублей. Плюс надбавки, стаж, выслуга лет. Набегает, понимаете ли. Мы с супругой живем нормально. Не жалуемся. Мы ж такие голодные времена видели. Вы, ребятки, таких и не видели.

ГОЦЛИБЕРДАН. Еще увидим, профессор. Главный голод у нас впереди.

ДЕДУШКИН. Я готов был бы дать, сколько есть. Тысячу рублей, например. Даже две тысячи рублей готов был бы дать. Но сейчас такая ситуация. Внучка моя, Алисочка, едет в Южную Африку. На майские праздники. Ненадолго. Дней на десяток. На слонов немного поохотиться. Учеба у нас в Академии очень трудная, вы же знаете. А когда стреляешь в слонов – расслабляешься. Глубокое расслабление. Выстрелил слону в хобот – и так расслабился, что даже смех разбирает. Вот мы и собираем деньги, чтобы Алисочка поехала в Южную Африку. Можно, конечно, гроши эти профессорские забрать и сделать, чтобы внучка моя никуда не ехала…

ТОЛЬ. Не надо, профессор. Спасибо. Пусть едет в Южную Африку.

ГОЦЛИБЕРДАН. Поголовье слонов в последние годы опасно увеличилось. Слоны вытаптывают посевы и нападают на придорожные кафе. С этим надо что-то делать. Пусть едет.

Пауза.

Удивительно. Когда-то Россия была родиной слонов. И вот уже за слонами надо ехать в Южную Африку. Какую страну развалили, суки!

ТОЛЬ. Итак, мы видим ясно, что не сможем профинансировать излечение Игоря. Следовательно, второй вариант отпадает.

ГОЦЛИБЕРДАН. Второй вариант помощи нашему другу Игорю в критической ситуации отпадает.

ДЕДУШКИН. Нашему другу! Священное слово – друг. Сколько лет на свете живу, ничего более священного не слыхал.

ТОЛЬ. Гоц!

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, Борис Алексеевич.

ТОЛЬ. У нас есть третий вариант?

ГОЦЛИБЕРДАН. У нас есть третий вариант.

ТОЛЬ. В чем он состоит?

ГОЦЛИБЕРДАН. Он состоит в том, чтобы дать нашему другу Игорю возможность принять яд.

ТОЛЬ. Чтобы не мешать ему?

ГОЦЛИБЕРДАН. Чтобы не мешать.

ТОЛЬ. Что думаете, профессор?

ДЕДУШКИН. Вы говорите уже про какой-то другой вариант?

ГОЦЛИБЕРДАН. Мы говорим про третий вариант. Не мешать Игорю Тамерланычу принять яд.

ДЕДУШКИН. Разве Игорю Тамерланчу можно помешать? Это было бы неудобно. Страшно неудобно. Я бы сказал.

ТОЛЬ. Значит, профессор, вы поддерживаете третий вариант?

ДЕДУШКИН. Уже третий вариант? Как быстро летит время!

ТОЛЬ. Оно летит действительно быстро. Потому я и прошу вас. Вы – наш главный моральный авторитет. Вы – совесть русского либерализма. Потому вы должны сказать, поддерживаете ли третий вариант. Без вашего слова мы не сможем перейти к действиям.

Проблески.

К активным действиям.

ГОЦЛИБЕРДАН. Вы хотели сказать, к пассивным действиям, Борис Алексеевич?

ТОЛЬ. К пассивным? Почему к пассивным? Я сказал то, что я хотел сказать.

ГОЦЛИБЕРДАН. Но если мы просто не помешаем Игорю принять яд, то это пассивные действия, а не активные. Вам не кажется?

ТОЛЬ. Конечно, это пассивные действия. Я это и имел в виду. Мы должны активно перейти к пассивным действиям.

ДЕДУШКИН. Дорогие мои! Хотите я вам расскажу такую историю. Мою историю. Про меня. Знаете, когда я защищал кандидатскую диссертацию? В одна тысяча девятьсот шестьдесят втором году. При Никите Сергеевиче Хрущеве. А где защищал? В городе Энгельсе, в филиале Тимирязевской академии. Даже в Саратове защищаться не рискнул. Побоялся. А тема диссертации была – «Народнохозяйственное значение озимой кукурузы». Тогда все про кукурузу писали, и я тоже. Время было такое. И я такой был экономист. Женька Дедушкин со Среднего Поволжья. А вы, ребята, – вы же люди двадцать первого века! Гиганты вы, гиганты. Титаны. Умы нечеловеческие. Зачем вам мое бедное старое слово?!

Воздевает трость вверх.

Вослед рукам.

ТОЛЬ. Вы – наша совесть, Игорь Волкович. Наша коллективная совесть. А мы не можем принимать решение без совести.

ГОЦЛИБЕРДАН. Совсем без совести – не можем.

ДЕДУШКИН. А разве не Игорь Тамерланч наша совесть?

ТОЛЬ. Он – наш мозг.

Пауза.

Это – совсем другое.

ГОЦЛИБЕРДАН. Он – наш бог-отец. У бога-отца не бывает совести. Он выше этого.

ДЕДУШКИН. Кого, Гоценька, вы имели в виду?

ГОЦЛИБЕРДАН. Я разве кого-то имел в виду?

ДЕДУШКИН. Да-да, конечно-конечно. Вы сказали – он выше этого. Вот какого этого вы имели в виду?

ТОЛЬ. Простите, профессор, Гоц сказал лишнего. Он слишком устал и переволновался сегодня. Он ведь очень любит нашего Игоря. Мы все любим. И Гоц тоже любит.

ДЕДУШКИН. Я еще в восемьдесят пятом году заметил, как Данечка любит Игоря Тамерланча. Я даже иногда сидел под главной дверью лаборатории и любовался.

ГОЦЛИБЕРДАН. Чем любовались?

ДЕДУШКИН. Любовался, как любит.

ГОЦЛИБЕРДАН. Кто как любит? Что вы несёте?!

ДЕДУШКИН. Моим студентам, Данечка. Всё, что узнал. Всё, что запомнил. За семьдесят семь лет. При Сталине. При Хрущеве. При Брежневе. При Андропове. Стал заместителем директора. А там уже и Горбачев. Сделали вашу лабораторию. Сколько всего – и не унесешь. И вроде уже помирать пора, а как-то все хочется чего-то, хочется. Когда ложишься спать во втором часу ночи, и все гул какой-то в ушах. Как будто недослушал чего.

Перебивка.

ТОЛЬ. Да, Евгений Волкович, я хотел… то есть мы хотели узнать. Согласны ли вы с тем, чтобы мы позволили Игорю принять яд?

ДЕДУШКИН. Игорю Тамерланчу?

ТОЛЬ. Нашему Игорю. Вы его знаете.

ГОЦЛИБЕРДАН. Игорю Тамерланычу Кочубею. Вы его пока ещё знаете. Всё ещё знаете.

ДЕДУШКИН. Да. Двадцать пять лет.

Пауза.

Как вы думаете, мои молодые коллеги. Может быть, я знаю его не так хорошо, чтобы ему помогать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Помогать не требуется. Надо не мешать.

ДЕДУШКИН. Разве я когда мешал Игорю Тамерланчу? Вот помню, когда он хотел встретиться с Ельциным, в составе группы, там молодые всякие, я сразу…

ТОЛЬ. Евгений Волкович.

ДЕДУШКИН. Да-да, Боренька.

Углубленно.

ТОЛЬ. Когда я последний раз был у президента.

ДЕДУШКИН. Когда вы последний раз были у президента.

ТОЛЬ. Я спросил его. А что, если Татьяна Евгеньевна Дедушкина возглавит, наконец, Академию вечной жизни.

ДЕДУШКИН. Какую Академию? Какую-какую Академию?!

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты перепутал. Академию с Корпорацией.

ТОЛЬ. Да. Несомненно. Академию рыночной экономики. Я перепутал, потому что долго не пил свежей воды. Мы слишком давно разговариваем, коллеги.

ДЕДУШКИН. Слишком давно. Сколько уже времени протекло.

ГОЦЛИБЕРДАН. Протекло. И хотя мгновений мне немножко жаль, вечное, конечно, впереди.

Громко.

ТОЛЬ. И когда я спросил у президента, он мне сказал. Когда Татьяна Евгеньевна Дедушкина возглавит Академию рыночной экономики, что будет делать на заслуженном отдыхе Евгений Волкович Дедушкин, спросил я его.

ДЕДУШКИН. Вы спросили?

ТОЛЬ. Я спросил.

ДЕДУШКИН. И он вам сказал.

ТОЛЬ. Он мне сказал.

ГОЦЛИБЕРДАН. Что он тебе сказал, ёбаный в рот?

ТОЛЬ. Он мне сказал. Наверное, сказал мне он, Евгений Волкович Дедушкин любезно согласиться поработать нашим послом в Гондурасе.

ДЕДУШКИН. В Гондурасе? Он сказал – в Гондурасе?!

ТОЛЬ. Да, а что удивительного? В Гондурасе. Года на три хотя бы, сказал он, а там – как пойдет.

ДЕДУШКИН. Чёртов водочник! Он всё испортил. Он не так донёс президенту. Я же просил – в Сингапуре! В Сингапуре, не в Гондурасе!

ТОЛЬ. А может, и в Сингапуре. Экономическое чудо – где было?

ГОЦЛИБЕРДАН. Экономическое чудо было как раз в Сингапуре. Недавно закончилось.

ТОЛЬ. Значит, в Сингапуре. Президент сказал – в Сингапуре. Года на три хотя бы, а там – как пойдет.

ДЕДУШКИН. Слава Богу!

Вытирает пот с некоторых поверхностей.

ТОЛЬ. Простите, Евгений Волкович, я совершенно не хотел взволновать вас. Или разволновать вас. Как там правильно, Гоц?

ГОЦЛИБЕРДАН. Я совершенно не хотел переволновать вас. Евгений Волкович.

ТОЛЬ. Я знаю, что вы будете прекрасным послом в Сингапуре.

ДЕДУШКИН. Ой, Боренька… Супруга так хотела погреть старые кости. У океана. У самого океана, в двадцати сантиметрах песка.

ГОЦЛИБЕРДАН. Под рокот обезьян.

ДЕДУШКИН. Там еще коктейли очень хорошие. Мошонка. Знаете, такой коктейль – мошонка? Зеленый. И семь градусов алкоголя. Меня в 2003-м году на семинаре угощали. Сингапурцы угощали. Там был приём…

ТОЛЬ. Вы думаете, нам надо согласиться, чтобы Игорь принял свой яд?

ДЕДУШКИН. Мне кажется, нам стоило бы согласиться. Чтобы Игорь Тамерланч принял. Но только свой яд. Никакого чужого. Чужим можно селезенку испортить. А когда такой возраст, за пятьдесят.

ГОЦЛИБЕРДАН. За пятьдесят пять.

ДЕДУШКИН. Мне Машенька, Мария Игнатьевна, говорила, тем более, он попивает. Танечка моя тоже попивает, признаться, но ей-то и пятидесяти еще нет. Только в следующем семестре, в следующем семестре будет. Но мы докторскую сделаем. Непременно. Если даже там президент спросит или что-то еще, мы сделаем. Так и скажите им, если что.

ТОЛЬ. Отлично, профессор. Вы нас очень выручили.

ГОЦЛИБЕРДАН. Вы даже не представляете, как вы нас выручили.

ДЕДУШКИН. Я гуманитарий. У меня не очень сильное представление.

ТОЛЬ. Вам дать машину?

ДЕДУШКИН. Мой «Лексус» здесь. Под воротами. А разве всё уже закончилось?

ГОЦЛИБЕРДАН. Не закончилось. Но вот-вот закончится.

ДЕДУШКИН. Боренька, вам прислать анкету Танечки?

ТОЛЬ. Татьяны Евгеньевны Дедушкиной?

Молча вопрос.

Пришлите, если не сложно. Отсканируйте и файлом PDF пришлите. У вас секретари умеют сканировать?

ДЕДУШКИН. Они так все умеют. Я даже диву даюсь.

ТОЛЬ. Спасибо вам огромное, Евгений Волкович. Я всегда знал, что совесть русского либерализма меня не подведет.

ГОЦЛИБЕРДАН. Это мы всегда знали, что совесть нас ни разу не подведёт.

Обнимаются.

Все втроем.

Дедушкин слезится.

ДЕДУШКИН. До свидания, мои дорогие! Прощайте!

ТОЛЬ. Прощайте, профессор!

ГОЦЛИБЕРДАН. Счастливо вам доехать до вашей минфиновской дачи.

Сквозь силы.

В Горках-17. На вашем мягком, вашем счастливом «Лексусе». Час пик еще и не начинался. Быстро доедете, минут за сорок. Если разрешит русский разреженный воздух.

Дедушкин исчезает.

Возвращается.

ДЕДУШКИН. Да, Боренька, но вы так и не сказали, что вы решили.

ТОЛЬ. Как не сказал? Про что?

ДЕДУШКИН. Ну, про Игоря Тамерланча. Вы только выслушали моё мнение, а своё решение так и не сказали.

ГОЦЛИБЕРДАН. Действительно, Борис. Профессор прав. Ты принял решение?

Пауза.

ТОЛЬ. Решение. Вы знаете, коллеги, что я экономист-математик. В нашей марксистско-ленинской лаборатории я занимался эконометрикой. Первым делом.

ДЕДУШКИН. Еще бы! Эконометрика! У нас на кафедре постпереходной эконометрики до сих висит ваш портрет. Хотя сейчас вот, может быть, сняли. Там потолки красят. В розовый цвет. Психологи говорят, розовый цвет очень расслабляет.

ГОЦЛИБЕРДАН. Как хобот мертвого слона. Не меньше.

ДЕДУШКИН. Но как покрасят – сразу же назад и повесят.

ТОЛЬ. Я считаю, что если два варианта из трех отпали, остается только третий. Третий вариант. Методом исключения.

ДЕДУШКИН. Какие у вас ясные мозги, Боренька! Как я вам завидую, если б вы знали! Белой-белой завистью…

ГОЦЛИБЕРДАН. Значит, решение в том, чтобы Игорь принял яд?

Раздраженно.

ТОЛЬ. Значит, решение. Не заставляй меня бесконечно расшифровывать.

ГОЦЛИБЕРДАН. Решение принято, профессор. Борис Алексеич всё решил. А вы боялись.

ДЕДУШКИН. Значит, я могу ехать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Значит, можете.

ТОЛЬ. Вы можете ехать. Я скоро позвоню вам по поводу Гондураса. Черт побери, Сингапура.

ДЕДУШКИН. Вот-вот. Сингапура. Сингапура. Ни в коем случае не Гондураса. В Гондурасе-то и коктейлей приличных – днем с огнем, как говорила моя бабушка. Со Среднего Поволжья.

ГОЦЛИБЕРДАН. Вы можете ехать, профессор.

ДЕДУШКИН. Я могу ехать! Я могу ехать!!!

Уезжает.

Пауза.

ТОЛЬ. Гоц!

ГОЦЛИБЕРДАН. Да, мой повелитель.

ТОЛЬ. Ты уже знаешь, что нужно делать?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты хочешь, чтобы я сказал Андрюхе? Это бессмысленно. Я тебе говорил еще, когда с попом. Мы с ним на равном положении. Он всё равно пойдет переспрашивать у тебя. Ты сам должен ему сказать.

ТОЛЬ. Нет, ты не совсем понял. Нельзя ничего говорить Андрюше. Это слишком тонкое дело. Здесь всё-таки наш старый товарищ. А это не поп какой-нибудь. Убогий.

ГОЦЛИБЕРДАН. У тебя есть другой способ? Расскажи. Сделай милость.

ТОЛЬ. У меня есть другой способ. Это ты, Гоц.

ГОЦЛИБЕРДАН. В каком смысле? Я, кажется, и в самом деле не совсем понял.

ТОЛЬ. Очень просто. Ты возьмешь вещество и доставишь его Игорю. Прямо в виски. Из твоих рук он выпьет.

ГОЦЛИБЕРДАН. Прямо из рук?

ТОЛЬ. Из бокала. В который будет положено из рук.

ГОЦЛИБЕРДАН. Из бокала?

ТОЛЬ. Или стакана. Чем там пьют виски – бокалами или стаканами?

Пауза.

Терпеть не могу эти одинаковые слова!

ГОЦЛИБЕРДАН. Это ты серьезно?

ТОЛЬ. У тебя есть основания не считать меня серьезным человеком? За 25 лет?

ГОЦЛИБЕРДАН. За 25 лет у меня есть всё. Но…

ТОЛЬ. Почему но? Ты же читал «Моцарта и Сальери»?

Вспышка.

ГОЦЛИБЕРДАН. Я читал «Моцарта и Сальери». Но я никогда бы не подумал, что ты читал «Моцарта и Сальери».

ТОЛЬ. Напрасно. Я тоже кое-что читал. Когда-то. Особенно когда понял, что мне не стать чемпионом района по волейболу.

ГОЦЛИБЕРДАН. А?

ТОЛЬ. Не спрашивай лишнего. Ампулу не потеряешь – возьмешь обратно и отдашь в службу утилизации. Навсегда. Ты понял?

Молчание.

Ты понял? Или я должен еще объяснять?

ГОЦЛИБЕРДАН. Ты не должен, мой босс. Ни одного объяснения сверх того.

ТОЛЬ. Я подустал чего-то. Я обещал Альтшулеру приехать к нему на футбол. Он специально приготовил мне мой любимый «Шато Гайяр» времен Наполеона Второго. Я хочу отдохнуть.

Оборачивается.

Немного пока отдохнуть.

Уходит.

ГОЦЛИБЕРДАН. Отек лёгкого. Какая странная вещица в самой середине весны.

Смотрит на воздух.

Дитя его печали и позора! Вот яд – последний дар моей Изоры.

Проваливает.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.