VI.

VI.

Только выходишь на улицу из морга, где было прощание - и сразу же видишь автобус. Ритуальный замызганный ПАЗик, всегда один и тот же, сколько бы лет не прошло, что бы вокруг не менялось. В голову лезут дурацкие мысли, что-то про американские фильмы, где все родственники, обязательно в темных очках, выходят из черных траурных лимузинов. И молча лезешь в автобус.

Елки, венки, паузы, демонстративно неловкие взгляды, платки, почти шепотом сказанные над гробом слова - выдающийся, уникальный, незабываемый, - которые чем фальшивее, чем неестественнее, тем почему-то осмысленнее и нужнее. На прощании, по дороге из морга на кладбище, возле могилы и даже на поминках нет ни интеллигенции, ни народа. Нет ни ужаса, ни иронии по отношению к правилу, норме, тому, чему быть надлежит. Нет даже мыслей таких, что все могло бы выглядеть как-то иначе. Нет, не могло, и не нужно.

Притихший, сконфуженный, уже никому не завидующий, - я один раз делаю все так, как все, и со всеми. Я тоже народ. Ибо смерти мы вместе боимся.