4. РЕШЕНИЕ
4. РЕШЕНИЕ
С точки зрения землян, людей будущего, творится нечто нелепое. Такой тяжкий труд – вырастить человека, сберечь его, воспитать, обучить! А тут, изощряясь в выдумках, «собратья по разуму» стараются друг друга искалечить.
Срочно надо прекратить эту бессмыслицу! Срочно! Минута промедления – четыре трупа (беру статистику Первой мировой войны), сутки промедления – шесть тысяч в братской могиле. И сколько еще изувеченных, безруких, безногих, слепых, контуженых! И сколько рыдающих вдов, голодных сирот!
Герои не имеют права медлить. Что тут ждать, наблюдать, регистрировать? Вернуться на Землю за наставлениями? На это время нужно, туда и обратно месяц, как мы условились. Промедление не подобно смерти, оно чревато смертями, смертельно для четверых каждую минуту; за месяц 180 тысяч трупов.
– Мальчики, придумайте же что-нибудь!
Призвать к миру – первое, что приходит в голову. Составить этакое воззвание, огласить его громогласно.
Жак Тибо, герой «Семьи Тибо», хотел сделать подобное. У него-то репродукторов не было, он листовки хотел разбросать с самолета. Самолет его разбился… да если бы и не разбился, разве листовки переубеждают сразу? Мы-то знаем, что войны затевают не солдаты, а жадные монополисты, алчущие новые рынки или сырье. Но солдаты Первой мировой войны этого не знали… и прозревали медлительно. Три года понадобилось русским, чтобы воткнуть штык в землю. А у прочих терпения хватило еще на полтора года, так и не дозрели. Объясняли им правду. Не слушали, не услышали. Говорят, что слово – слишком слабый раздражитель. Лучше кнут или пряник.
Добросердечным потомкам нашим, конечно, кнут не придет в голову. О прянике подумают в первую очередь.
Устин вспомнит, что разные бывали в истории войны, не только империалистические, но и грабительские походы… за рабами, за новыми подданными, за их землями, за их богатствами, за золотом, за стадами даже. И в те походы воины шли с охотой, рассчитывали на долю добычи. Иногда даже получали долю… в бессовестной истории бывало всякое. Но, нахапав чужого добра, грабители теряли вкус к риску, переходили к защите награбленного. Правда, не сразу это получалось. Железные когорты Александра Македонского запросились домой через восемь лет, дойдя от Греции до Индии. Там уже заявили: «Хватит, наполнили мешки добром. Весь мир не хотим завоевывать». Татаро-монголам хватило пыла на полвека, а арабам на целый век. За это время они добрались от Мекки до Франции.
И сами французы, спустя тысячу лет, ограбив Москву, потянулись с обозами к дому. Это потом уже их отход превратился в паническое бегство. Турки же целых три века покоряли Африку и Восточную Европу, только после этого, приустав, предались восточной неге.
Но согласятся ли гуманные гуманоиды (и даже негуманоиды) сидеть на орбите сложа руки и бесстрастно наблюдать триста, сто, пятьдесят, даже восемь лет смертоубийства?
Я бы вмешался на их месте.
Каким же пряником выманить солдат из окопов? Осыпать золотом? Аппаратура корабля позволяет изготовлять сколько угодно монет. Был бы образчик.
Ничего это не даст, только обесценит деньги. Не купишь ничего.
Завалить окопы вещами – хрусталем, серьгами, кольцами, шубами? Что еще в цене на той воюющей планете?
Все равно, то, что сегодня в цене, обесценится от изобилия.
Притом жадность не имеет границ. Еще, еще, еще давай! Земных грабителей – турков, татар, арабов, французов охлаждал отпор. Когда дадут по лбу, начинали задумываться; так ли романтично махать саблей? Могут и на тебя замахнуться. Не лучше ли умерить аппетит, пока не поздно?
А здесь умерять не надо. С неба сыплется.
Еще, еще, еще!
Ну, завалишь окопы золотом и брильянтами, обесценишь золото и брильянты. Будут воевать за дома, за земли. Гектары-то не наготовишь, участки не насыплешь.
Во всяком случае, это не в возможностях юных туристов.
По лбу дать? Можно бы с техникой будущего. Но не хотят никого убивать гуманисты будущих веков.
Обезоружить?
Читал я недавно американский фантастический роман, где заговоршики, решившие предотвратить войну, издалека, некими лучами взрывают атомные бомбы на складах. И бомбы взрываются. И гибнут города, где они хранятся. «Пусть миллион жертв, но во имя спасения человечества», – рассуждают заговорщики. В общем, им удается устрашить Пентагон. Но в финальной главе главный герой выносит на руках одну из пожертвованного миллиона – маленькую девочку, обожженную очередным пожаром. Стоило ли? Можно ли такое было взять на свою совесть?
Не возьмут на свою совесть тысячи жертв Женя и три ее друга.
Как же обезоружить не убивая? Надо бы, чтобы бомбы не взрывались.
Я не знаю, как сделать, чтобы не взрывались бомбы, снаряды и патроны. Но надо полагать, за три-четыре века ученые до этого додумаются. Допустим, непробиваемое защитное поле заодно гасит горение и детонацию. Бойки бьют по капсюлю, а порох только шипит. Патроны лениво вываливаются из дула, снаряды застревают в стволе.
Но ведь войны начались еще до пороха. Всего сто лет назад солдатам долбили: «Пуля дура, а штык молодец».
Ах, ружья не стреляют? В атаку, ребята! Штыком коли, прикладом бей!
Не применить ли корродирующий газ какой-нибудь? Пусть железо тает, рассыпается ржавыми комочками.
Дубинками станут лупить, за горло хватать.
Главная беда: ведь в 1914 году ревнители войны сидели-то не в окопах. Они из тыла убеждали солдат сражаться бескорыстно – за царя или за демократию, за свободу или за веру – православную, католическую, магометанскую…
Веру, может быть, использовать?
Спроектировать на облака стереопортрет – этакого бородача с нимбом или в чалме – запустить магнитную ленту, пусть гремит над всеми фронтами:
– Люди, одумайтесь, куда вы стреляете? Здесь же люди!
Пусть падут ниц, подавленные, пристыженные!
Пожалуй, солдаты падут, потому что им домой охота. Но падут ли императоры и банкиры? Они-то от пуль далеко, небесные голоса их не испугают и не очень понравятся. Император прикажет генералам, генералы призовут офицеров, велят разъяснить, что голос с неба не глас божий, а штучки вражеской пропаганды. Конечно, и церковь поддержит императора. Для церкви безмолвный бог удобнее. А говорящий это же бедствие, безработица для толкователей воли божьей. Если бог Дает указания самолично, к чему же его служители?
Иллюзия! Лживый бог! Козни дьявола!
И впрямь ведь козни. Не дьявола, но пришельцев.
К тому же изъян в их замысле. Хорошо, если все солдаты послушаются голоса. А если некоторые не поверят. И поднимутся все же в атаку со штыками наперевес? Тогда надо поддержать божественный авторитет, покарать ослушников, испепелить их, что ли?
Но пришельцы, мои герои, категорически не хотят испепелять никого.
Долго придется им размышлять. Я сам долго раздумывал за них, в конце концов остановился на девятой казни из «Книги Исхода».
Конечно, «Книги Исхода» вы не знаете, имеете право на это. Но, возможно, читали Томаса Манна «Иосиф и его братья», это уже полагается культурному человеку. Так вот, размножившиеся потомки Иосифа и братьев, если верить Библии, стали рабами в земле египетской, и Ягве, их национальный бог, наконец раскачался им помочь. Хотя позже его называли всемогущим, но, очевидно, даже вообразить себе всемогущество авторы мифов не сумели. Вместо того чтобы взять всех своих приверженцев в охапку и мгновенно перенести их в Землю Обетованную (чего бы проще?) с чадами, домочадцами, женами, волами и ослами, Ягве долго и упорно запугивал фараона. Сначала он поручил своему пророку превращать жезлы в змей. Но, оказывается, жрецы фараона и сами умели делать такой фокус. Тогда Ягве стал творить всякие напасти: насылать жаб, москитов, чесотку, чуму… всего десять бедствий. Фараон, однако, упрямился, поскольку жабы, москиты и чесотка мучили не его, а подданных; подданными же он привык жертвовать в интересах трона.
Уступил лишь тогда, когда разозлившийся бог перебил всех первенцев: старших ослят, старших верблюжат, старших щенят, старших детей… и наследника престола тоже.
А почему, кстати, справедливый бог перебил всех первенцев у подданных? Ведь они же не отвечали за упрямство фараона.
Нет, конечно, я не посоветую милым моим героям заниматься детоубийством. Я предложу им остановиться на предпоследней, девятой казни – на тьме египетской.
Не знаю, каким способом Ягве окутывал тьмой долину Нила. Возможно, имеется в виду затмение… но затмения продолжаются минуты три, а не трое суток. Впрочем, легенду могли и приукрасить в назидание потомству.
Тьма – это внушительно. Пусть мои герои, используя свое защитное поле, поставят заслон против их солнца. Утро приходит, не светает; вечер приходит, нет звезд. Черно, как в погребе. Попробуй повоюй.
Думал я и о том, чтобы поставить защитное поле вдоль линии фронта. Но это технически сложнее. Планета вращается, линия фронта извилистая и без жертв не обойдешься: кого-то непроницаемый заслон придавит, кого-то разрежет, какие-то части окажутся на чужой стороне, их окружат, уничтожат. Нет уж, удобнее манипулировать в космической пустоте. Ставь заслон над всей планетой!
Да будет тьма!
Основательная, непроглядная, густейшая!
На всей планете ночь – сутки, вторые, третьи…
Воевать практически невозможно. На уровне 1914 года с освещением было бедновато. И даже если бы генералы заупрямились, продолжали артиллерийские обстрелы вслепую, не обязательно же ограничиться трехдневной тьмой. Можно растянуть ночь на неделю, на недели. А там и похолодает, снежинки завьются, посевы начнут вымерзать, застынут реки, моря оденутся ледяной коркой.
Долго ли планета продержится на собственном тепле? Это подсчитать можно. Мы на Земле знаем – укороченный осенний день за три месяца превращает лето в зиму. А там не укороченный – нулевой.
Пусть будет тьма!