Глава 6

Глава 6

В такой вот Чечне, омытой кровью, исхлестанной рейдами эскадронов смерти, замученной чистками и потрясаемой терактами, родился замысел проведения операции, которая могла бы приблизить конец войны, а тех, кто взялся ее провести, прославить, сделать легендарными героями. Люди, планировавшие операцию, понимали что терроризм, чтобы быть эффективным, должен принимать разные обличья. Не только лицо террористки-камикадзе.

- Замысел был простой - повторить нападение Шамиля Басаева на Буденновск и добиться перелома в ходе войны, - уверенно объясняет Олег Орлов из «Мемориала». - Буденновск стал для чеченцев легендой.

И действительно, события, разыгравшиеся в театре в Москве, напоминали то, что происходило почти семь лет назад в ставропольском городке.

14 июня, в первой половине дня, в ужасающую жару, типичную для южной России, в Буденновск въезжают два КамАЗа с закрытыми тентами. Перед ними едет «Лада», перекрашенная под милицейскую патрульную машину. В машинах - чеченцы. Остановленные патрулем, объясняют, что везут тела своих родственников, и отказываются открывать тенты. Без возражений, однако, едут вслед за настоящим милицейским патрулем в центр города. У здания местного отделения внутренних дел из машин выскакивают вооруженные партизаны, убивают патруль и охранников, стоящих у здания, врываются внутрь. В коридорах идет перестрелка. Начинается беспорядочная стрельба на улицах города - чеченцы стреляют в проезжающие машины и окна домов. Через несколько минут они сгоняют на центральную площадь города сотни заложников, а потом ведут колонну пленных в расположенную неподалеку больницу. В их руках, по разным данным, оказалось от двух до пяти тысяч человек. В больнице, куда согнали заложников, все палаты и коридоры были забиты людьми.

Вскоре выяснилось, что операцией руководит один из самых известных чеченских командиров - Шамиль Басаев, возглавляющий свой отряд с 1992 года, когда он участвовал в военной кампании в Абхазии. Он воевал там полтора года против Грузии на стороне абхазских сепаратистов, активно поддерживаемых Россией. Именно тогда впервые появились слухи, что у Басаева прекрасные контакты с российской военной разведкой ГРУ, руководящей через своих агентов операциями в Абхазии.

В начале июня 1995 года на юге России, на граничащих с Чечней территориях, стали появляться листовки с подписью «НОРДОС» (Независимый особый разведывательно-десантный отряд смертников).

«Мы не зависим ни от Дудаева, ни от народа Чечни. Мы - воины Аллаха, решили до начала боевых действий обратиться к народу России и объяснить наши цели и задачи», - гласил текст листовок. Листовки предупреждали о террористических актах, взрывах и даже применении бактериологического оружия. «Если погибнет Чечня, мы готовы привести к гибели Россию», - написали террористы «НОРДОС». Специалисты подозревали, что автором листовок является Шамиль Басаев, который, впрочем, и сам заявлял о подобных целях и использовал подобную терминологию. Интересно, помнил ли о тех листовках тот, кто принимал решение о проведении террористической акции в Москве в октябре 2002 года в театре, где шел спектакль «Норд-Ост»? Если это был Басаев, ему, наверное, это казалось забавным qui pro quo.

За несколько дней до акции в Буденновске появилась информация, что во время одного из налетов российских самолетов 3 июня 1995 года бомба попала прямо в дом Шамиля Басаева, убив одиннадцать его ближайших родственников, в том числе жену и шестеро детей. Это могло быть одним из мотивов операции, но Басаева интересовало и другое. Он почти сразу же озвучил свои требования - окончание войны и вывод российской армии, свободные выборы. Кроме того, его целью было показать россиянам, что буквально у них под боком с ними идет беспощадная война. Чеченцы кричали людям в Буденновске: «Вы тут живете, смеетесь, веселитесь и не знаете, что творится у нас в Чечне, как мы гибнем, как нас убивают».

Точно такие же цели будут вдохновлять и Мовсара Бараева.

Чеченский отряд, захвативший шестидесятитысячный городок, насчитывал по меньшей мере сто двадцать человек, в том числе три женщины, исполнявшие функции санитарок и поварих. Часть террористов приехала на грузовиках, а часть пробралась в городок раньше небольшими группами. Позднее Басаев будет утверждать, что выехал из Чечни, не зная еще, где конкретно будет проводить операцию. Поскольку за проход через российские посты он давал взятки, у него просто закончились перед Буденновском деньги.

Вечером 14 июня больницу окружили войска. Практически ни на секунду не прекращается стрельба, с российской стороны снайперы безостановочно стреляют по находящимся внутри людям. Террористы утверждают, что здание больницы заминировано и, если начнется штурм, больница взлетит на воздух. Они заявляют также: «За каждого убитого партизана мы расстреляем десять заложников, за каждого раненого - пять». Такое же предупреждение сделают потом в Москве люди Бараева.

Однако, как уверяли позднее все заложники из Буденновска, несмотря на то, что многие бойцы Басаева были убиты или ранены, ни один из заложников не был ими расстрелян. Более того, Шамиль отдал приказ расстрелять одного из своих людей, который проявил особую жестокость по отношению к пленным и нарушил строгую, обязательную для всех дисциплину, возможно употреблял наркотики.

15 июня рано утром в Буденновск была переброшена из Москвы контртеррористическая группа «Альфа». Два дня российские генералы безуспешно пытались уговорить Басаева покинуть больницу добровольно, предлагали ему даже предоставить самолет с возможностью вылета в любом выбранном направлении. Через два дня российские части, в том числе и «Альфа», приступили к штурму.

Странная это была операция, филигранной ее никак не назовешь - царил ужасающий хаос. Штурм начался около пяти утра, были использованы практически все виды оружия, имевшиеся в наличии, - от обычных автоматов до гранатометов и пулеметов, вплоть до четырехствольных 23-миллимитровых зениток. В ответ чеченцы, которые привезли с собой целые ящики оружия, тоже не жалели боеприпасов. После трех часов канонады в здании больницы вспыхивают пожары. Чеченцы требуют от заложников, чтобы они становились в окнах, махали белыми простынями и кричали, чтобы федеральные войска прекратили огонь. Пленные, невзирая на свист пуль, исполняют приказ, так как отдают себе отчет в том, что бои в коридорах и на лестницах переживут немногие. Но войска не обращают внимания на высовывающихся из окон заложников. Штурм продолжается. Раненные и убитые заложники падают как мухи, а атакующим не удается даже приблизиться к главному зданию. Гибнут три офицера «Альфы» - таких потерь еще не было в истории этой контртеррористической группы, даже во время достославной атаки на дворец Амина в Кабуле, столице Афганистана, в 1979 году.

Продолжается все это пять часов. Во второй половине дня атака возобновляется, но ненадолго, она продолжается не больше сорока пяти минут и стихает.

Находящиеся в больнице хирурги пытаются оперировать раненых, но пули снайперов попадают даже в операционные. А ранения тяжелейшие - развороченные пулями легкие, животы, головы. Наконец врачи кладут раненых на пол и буквально латают их, стоя на коленях, чтобы их не видели в окна.

Один из врачей, Анатолий Скворцов, заведующий хирургическим отделением, рассказывал позднее, что требовал по телефону от генерала Виктора Медведицкого, шефа Ставропольского Управления внутренних дел, чтобы кто-то усмирил одного из наиболее беспощадных снайперов, который стреляет по всему, что только пошевелится внутри больницы. Через час Медведицкий позвонил доктору и говорит: «Представьте себе, мы ничего не можем с ним сделать. Там лежит какой-то прапорщик, скотина пьяная, и продолжает стрелять, невзирая ни на какие приказы». «Так, может, вы его сами застрелите?» - серьезно предложил доктор. Прошло еще какое-то время, пока прапорщика наконец не убрали с его точки, и - как радостно заметил доктор Скворцов - с той стороны действительно стали стрелять реже.

Наконец в больницу получают доступ журналисты и депутаты Думы. Начинаются переговоры между Басаевым и премьером Виктором Черномырдиным. В кабинете Черномырдина находятся журналисты с камерами. Вся страна видит жалкого премьера великой страны, сидящего за столом с опущенной головой и записывающего требования террориста. Поскольку связь не блестящая, Черномырдин просит: «Господин Басаев, говорите громче».

В конце концов взамен за освобождение заложников Черномырдин обещает Басаеву завершение военных действий в Чечне, мирные переговоры с властями республики, гарантирует безопасное возвращение отряда в Чечню. Последнее обещание, несмотря на многочисленные провокации, все-таки было выполнено - чеченцы сели в автобусы, забрав с собой сто пятьдесят добровольцев из числа заложников, а также восьмерых депутатов Думы и журналистов. В последнюю минуту генералы, так, на всякий случай, хотели заставить всех подписать заявление, что они «добровольно присоединяются к банде и предупреждены о последствиях». Но после очередного скандала и этот вопрос был урегулирован с Черномырдиным - в конце концов конвой с заложниками и террористами безопасно добрался до селения Зандак в Чечне, на границе с Дагестаном.

Два других обещания Черномырдина, политического характера, естественно, были тут же нарушены. Война продолжалась, и никто не собирался вести переговоры с Джохаром Дудаевым.

Из-за этого, в частности, 9 января 1996 года Буденновск повторился. Насчитывающий примерно сорок человек отряд Салмана Радуева, зятя президента Джохара Дудаева, занял дагестанский город Кизляр вблизи границы с Чечней. Болезненно тщеславный, жаждущий известности Радуев, согнал в больницу около восьмисот заложников, а после нескольких дней осады воспользовался обещанием беспрепятственного возвращения в Чечню. Поначалу все было идеальным повторением Буденновска, только в зимних декорациях. Лишь возвращаясь с заложниками обратно в Чечню, Радуев понял или был предупрежден, что ему устроили засаду. На этот раз никто не собирался выпускать террористов. Руководство спецслужб отдавало себе отчет в том, что штурм больницы повлечет за собой сотни жертв, зато нападение на колонну автобусов из засады ограничится несколькими десятками убитых заложников, а с этим никто в Кремле не собирался считаться. Поэтому решились на атаку.

Радуев почувствовал, однако, намерения российских спецслужб и по дороге сбежал в село Первомайское. Россияне подтянули войска, артиллерию, в том числе крупные ракетные системы «град» - пусковые установки для запуска сорока ракет, которые приступили к планомерному истреблению села. Несмотря на то, что местность была оцеплена плотным кордоном войск, чеченцы без особых хлопот пробились в сторону находившейся в нескольких километрах Чечни и исчезли.

Ельцин рассказывал журналистам фантастические истории (выяснилось при этом, как его обманывают генералы): якобы вокруг селения расставлены тридцать восемь снайперов, каждый из них держит на прицеле по одному командиру террористов и готов застрелить его в любую минуту (а потом армия начала обстреливать деревню почти трехметровыми ракетами «град»). Позднее генералы утверждали, что чеченцы удрали, потому что сняли обувь, что позволило им бежать по снегу быстрее, чем ожидала российская армия.

Во время теракта в Буденновске погибло сто двадцать девять человек (некоторые называют цифру сто пятьдесят), четыреста пятнадцать были ранены. Во время боев в Кизляре и Первомайском убито семьдесят восемь заложников, а триста человек были ранены.

Оба эти теракта, конечно же, потрясли общественное мнение в России и в мире, но не привели к окончанию войны. Война прекратилась, потому что в Кремле победили сторонники мирных способов разрешения конфликта. Потом к власти снова пришли ястребы - политики, считающие, что только силой можно удержать чеченцев в границах России, - и через семь лет после Буденновска чеченцы решили повторить подобную операцию в надежде поставить Москву на колени. Тем более, что акция должна была на этот раз проходить не на далеких окраинах страны, а в самом центре российской столицы. План был простой - захватить в Москве значимое здание, взять заложников, требуя вывода войск из Чечни.

О том, кем были люди Мовсара Бараева, откуда они взялись и как готовили операцию, известно немного. Можно только делать предположения на основе немногочисленных фактов и просочившейся в газеты информации из следственных органов и прокуратуры. Среди специалистов существует несколько взаимоисключающих теорий, касающихся этой операции.

Анна Политковская считает, что теракт задумали и самостоятельно подготовили обычные чеченцы, группа униженных, отчаявшихся людей, потерявших родных и близких. С некоторой помощью со стороны партизан они сами добрались до Москвы, провели разведку и захватили здание театра. Однако это представляется малоправдоподобным.

Естественно, мысль о такой акции могла прийти в голову и обычным жителям Чечни, и какому-нибудь малоизвестному полевому командиру небольшого отряда. Но они не могли бы ее эффективно подготовить - даже командир среднего уровня не имел ни достаточных организационных и финансовых средств, ни соответствующих контактов в Москве. Почти наверняка он вынужден был обратиться к кому-то, кто разбирался в организации таких операций и кто мог бы ему помочь. Весьма правдоподобно, что это был именно Шамиль Басаев, который после потери ноги на минном поле под Грозным редко давал о себе знать.

По другой теории, самому Басаеву пришла в голову мысль об организации очередной операции «в стиле Буденновска», и он приступил к поиску исполнителей. В заявлении, сделанном через пару месяцев после теракта на Дубровке, Басаев написал, что это была спланированная им акция, а первоначально ее целью был захват Думы (нижняя палата парламента) и здания Совета Федерации (верхняя палата парламента). В доказательство он даже приводил точные данные, сколько шагов отделяет вход в Думу от лифтов в холле. Кроме того, Басаев заявил, что руководить операцией должен был кто-то другой; всего было отобрано четыре командира, но все они погибли, и в последний момент Басаев был вынужден передать руководство Мовсару Бараеву.

Террористы позже утверждали - в разговорах с заложниками и на сайтах Интернета - что подготовка операции длилась больше двух месяцев. Российская пресса («Московский комсомолец»), на основе утечек информации от спецслужб и прокуратуры, сообщала, что Абу Бакар, которого на самом деле звали Руслан Эльмурзаев, появился в Москве еще в начале 2002 года и тогда же приступил к организации террористической сети в российской столице.

Так или иначе, наверняка еще весной 2002 года руководители отдельных звеньев, которые должны были в будущем объединиться в террористическую группу, начали поиск подходящих людей. Таких руководителей звеньев было, вероятно, трое или четверо, и каждый из них имел множество отчаявшихся и униженных родственников и знакомых, жаждавших мести и готовых на смерть. Наверняка, каждый из руководителей звена (такие, как Аслан, который потом командовал на балконе, или Абу Бакар) лично встречался с выбранным кандидатом, человеком, у которого русские убили близких, и спрашивал, готов ли тот пойти с ним на дело. Возможно, участники операции, как писала об этом позже Политковская, сами обращались еще раньше к местному полевому командиру и только ждали сигнала. Наверняка, они происходили из разных районов Чечни и часто не были даже знакомы друг с другом.

- В Чечне существует такая традиция - каждый из командиров, планируя операцию, сам подбирает себе людей, - говорит Санобар Шерматова. - Люди соглашаются идти за конкретным человеком, которого они знают, которому доверяют. Но не знают, куда идут. О цели операции знал, думаю, только руководитель и кто-нибудь из его помощников.

Поскольку отряд был разбит на несколько звеньев, каждое из них собиралось и готовилось отдельно. Несомненно, каждый из командиров несколько раз проводил тренировочные сборы своих людей. В ходе подготовки каждый из будущих террористов отрабатывал основные действия в зрительном зале, обучался использованию взрывных устройств, прикрепленных к поясам, и так далее. Но вся группа в полном составе не встречалась ни разу. Впрочем, такой необходимости и не было, а с точки зрения конспирации это было просто недопустимым. Поэтому заложники на Дубровке заметили, что некоторые террористы представлялись друг другу, вероятно встретившись впервые только на территории театра. По мнению Шерматовой, которой удалось собрать информацию о нескольких женщинах, принимавших участие в операции, по крайней мере одна из них не вошла бы в отряд Мовсара Бараева, если бы знала, что именно он будет руководить операцией.

- В свое время ее брат, Бауди Бакуев, занимался похищением людей, и его отношения с Арби Бараевым, дядей Мовсара, были, мягко говоря, напряженными, - рассказывает Шерматова. - Трудно представить, чтобы после гибели брата она могла пойти под командование человека, к которому он был враждебно настроен. Она приняла участие в акции, потому что думала, что идет с кем-то другим.

Вербовка и подготовка, по мнению Шерматовой, проходили не только в Чечне, но, вероятно, и в лагерях беженцев в Ингушетии и Баку, столице Азербайджана, где существует очень сильная чеченская диаспора и где значительно влияние исламских радикалов. Кроме того, некоторые женщины приняли участие в операции только потому, что там были их мужья. Как считает Шерматова, в отряде Бараева было немало ваххабитов, сторонников радикального исламизма.

Главные организаторы, которые сами не участвовали в походе на Москву, должны были разрешить еще несколько важных технических проблем. Одна из них - выбор объекта. Не исключено, что Басаев говорит правду, утверждая, что первоначально целью атаки были Дума и Совет Федерации. Но эти объекты расположены вблизи Кремля, на территории, охраняемой не обычной, до мозга костей коррумпированной милицией, а Федеральной службой безопасности, которая отвечает за безопасность важнейших государственных деятелей. При попытке прорваться в окрестности Кремля риск провала многократно возрастал.

Это касалось и Большого театра, расположенного практически рядом с Кремлем, Думы и Совета Федерации. Один из чеченцев в зрительном зале на Дубровке уверял, что они хотели захватить именно Большой театр, но, возможно, это была простая похвальба.

В конце концов выбор пал на театр, практически не охраняемый, расположенный не в самом центре, примерно в километре на юг от знаменитого Садового кольца. Выбор же спектакля был своего рода символом: мюзикл - жанр особенно веселый. Бараев, как Басаев семь лет назад, хотел показать веселящейся, смеющейся, поющей Москве, что творится на их родине, как гибнут их братья.

Разведка явно не достигла цели - возможно, потому что организаторы акции боялись, что их обнаружат. Служебные помещения театра на Дубровке вообще не были обследованы, у чеченцев не было плана здания, они в нем просто терялись, о чем упоминает Васильев. Скрупулезное обследование театра до операции было бы, конечно, слишком рискованным, могло привлечь внимание. Чеченцы тщательно выбирали спектакль для атаки - посещали театры, где шли мюзиклы «Чикаго», «42-я улица» и «Норд-Ост».

Зато подготовка снаряжения оказалась на уровне. Прежде всего, отряд Бараева был вооружен двумя фугасами, каждый с 152-миллиметровым артиллерийским снарядом внутри. За несколько часов до штурма десантников, уже в зрительном зале театра, оба взрывных устройства были соединены между собой так, чтобы их можно было взорвать одновременно. В сумме, по мнению специалистов ФСБ, сила взрыва была бы эквивалентной двадцати килограммам тротила.

Кроме того, в зрительном зале было еще двадцать пять самодельных взрывных устройств - двадцать два пояса шахидов и три стационарные мины (так называемые МОН-50) - две были укреплены на стульях на сцене, третья - на стене в конце зрительного зала под балконом. По мнению специалистов ФСБ, каждое из этих взрывных устройств содержало брикет пластида (материала на базе гексогена) и весило около двух килограмм (по другой версии, от 1, 8 до 2кг). Каждое из взрывных устройств содержало, кроме того, около килограмма металлических шариков.

Террористы имели также шестнадцать гранат типа «Ф-1» (так называемые «лимонки») и восемьдесят девять самодельных гранат, в массовом порядке изготовляемых в подпольных оружейных мастерских в Чечне. Кроме того, у них были автоматы Калашникова с боеприпасами - более двух тысяч патронов (по данным прокуратуры, все автоматы калибра 5,45мм) и самодельный гранатомет.

Московские саперы высоко оценили бомбы, заготовленные террористами.

- Сработано на высоком профессиональном уровне, - отметил Владимир Еремин, заместитель начальника Института криминалистики ФСБ.

Не ясно, были ли взрывчатые вещества, оружие и боеприпасы привезены из Чечни или куплены в Москве. Наверняка, покупка такого количества оружия и взрывчатки в российской столице была бы слишком рискованна. По данным газеты «Известия», практически все криминальные группы, занимающиеся торговлей оружием и взрывчаткой, находятся под тщательным наблюдением ФСБ. Если кто-то пытается закупить крупную партию пластида (а в случае с Дубровкой это десятки килограмм), это сразу же привлекает внимание. Значительно проще купить оружие в Чечне, где оно доступно в практически неограниченных количествах.

Ахмед Закаев (один из ближайших сотрудников лидера сепаратистов Аслана Масхадова) сказал: «Пока российская армия в Чечне, у нас будет оружие, взрывчатка и боеприпасы, а пока будет пророссийское правительство и коррумпированные политики - у нас будут деньги». Его слова привел в разговоре со мной Асланбек Аслаханов, депутат российской Думы, чеченец по происхождению.

На Кавказе оружие не только достаточно просто купить, но его с легкостью можно доставить оттуда в Москву. Ежедневно по этому маршруту длиной около двух тысяч километров идут сотни автобусов и грузовиков. Скрыть в них взрывчатку и автоматы - не проблема, тем более что расставленные через каждые несколько километров стационарные милицейские посты, насквозь изъедены коррупцией. Каждый водитель автобуса, едущего из Чечни, Дагестана или Ингушетии в Москву, прекрасно знает ставку каждого из милицейских постов - сколько нужно собрать денег с пассажиров, чтобы милиционеры даже не заглянули внутрь.

Как сообщил «Московский комсомолец», три фугаса (два, которые попали в театр на Дубровке, и один, взорвавшийся в Москве несколькими днями раньше, 19 октября возле Макдоналдса), были привезены в российскую столицу в августе 2002 года на грузовике с арбузами.

Спецслужбам стоит обратить внимание на последний этап подготовки теракта, который - по мнению многих специалистов - был немыслим без поддержки чеченской диаспоры в Москве. Появление около двадцати чеченцев должно было заинтересовать их земляков, живущих очень закрытой колонией, где все друг друга знают. Чтобы укрыть вновь прибывших земляков, нужно было заранее подготовить конспиративные квартиры. Многое говорит о том, что квартиры были арендованы в юго-восточной части города, чтобы машинам террористов по дороге на Дубровку не пришлось проезжать через центр и торчать в пробках. Одна из таких квартир находилась на Рязанском проспекте, одной из лучевых артерий из центра Москвы в сторону области, рядом с Волгоградским проспектом.

Московская милиция тщательно проверяет так называемую «регистрацию». Те, у кого ее нет, часто отправляются в отделения милиции «до выяснения». Но за соответствующую мзду - обычно пятьдесят долларов - эту проблему можно решить. За такие деньги работник паспортно-визового отдела готов выдать «регистрацию» любому. Кто-то из московской «группы поддержки» наверняка должен был обеспечить ее участникам операции;

по крайней мере, часть из них имела временную московскую регистрацию.

Один из моих собеседников предположил, что, если спецслужбы действительно не знали о готовящемся теракте и не взяли его под контроль, значит, у них нет ни одного агента в насчитывающей несколько десятков тысяч человек чеченской диаспоре, то есть властям ничего неизвестно о том, что происходит в чеченской колонии в Москве.

Однако значительно более любопытным кажется предположение, что органы безопасности контролировали подготовку операции и позволили ее провести. К этому предположению я еще вернусь в конце книги.

Люди Бараева попали в Москву тем же путем, что и оружие. Они отправились в столицу, когда все уже было подготовлено. Следствие определило по автобусным и железнодорожным билетам, найденным в карманах и вещах террористов, что они прибыли в Москву примерно 17 октября, хотя одна из женщин приехала только 23-го утром. Мовсар Бараев и, вероятно, еще несколько его подчиненных приехали 17 октября из города Минеральные Воды. Однако большая часть его отряда добиралась автобусами из Хасавюрта и Махачкалы (Дагестан), изображая торговцев, едущих за товаром на московские рынки. И действительно, на обратной стороне билетов кто-то одним и тем же почерком написал: «Сбор 21 октября в Лужниках», на знаменитом стадионе, который, как и стадион Десятилетия в Варшаве, превратился в гигантский рынок. Нет никаких сомнений, что некоторые члены группы прибыли раньше и принимали участие в подготовке теракта.

Сами террористы в разговорах с заложниками сообщали иногда нечто совсем уж загадочное и непонятное.

- Одна из чеченок сказала нам, что они двадцать один день пробирались по лесу, - вспоминает заложница Ирина Филиппова.

Что это - только метафора? Или правда? Или просто шутка?

В Москву, вероятно, добирались парами или тройками, по всем правилам конспирации. Кто-то планировавший их выезд, позаботился и о том, чтобы они ехали разными автобусами и поездами, и о том, конечно же, чтобы при них не было ничего компрометирующего.

У некоторых были заранее изготовленные российские паспорта на чужие фамилии, с несуществующими адресами постоянного местожительства. Экспертиза показала, что документы эти не подделывались в подпольных типографиях, их выдавали абсолютно легально. Например, заместитель Мовсара Бараева, Абу Бакар, настоящее имя которого Руслан Эльмурзаев, имел целых два паспорта - один на имя Али Алиева, другой на имя Фуада Хунова. Как утверждает прокуратура, Фуад Хунов, житель Карачаево-Черкесии, одной из малых кавказских республик, умер в 2001 году. Несколькими месяцами позже сотрудница паспортного стола в небольшой деревушке Кубина, где жил Хунов, по просьбе знакомых чеченцев за пять тысяч рублей выписала новый паспорт на фамилию умершего, но с фотографией Абу Бакара. Новые документы моментально попали в руки Эльмурзаева, который заплатил за них уже пятьсот долларов.

А в паспорте на фамилию Али Алиева, выданном в Дагестане, было записано, что он постоянно проживает в Махачкале на улице Комарова, 12 А, кв. 33. Оказалось, однако, что такого дома нет - улица заканчивается номером 12, нет и квартиры 33. А местные жители никогда не слышали об Али Алиеве.

Операцией руководил, во всяком случае все время выступал в этой роли (о некоторых сомнениях позже), - Мовсар Бараев. И у него был при себе неподдельный, выданный совершенно легально, паспорт, естественно, фальшивый, на имя Шамильхаджи Ахматханова, родившегося 19 октября 1970 года. Добавленное к этому имени слово «хаджи» означает, что человек совершил хадж, то есть обязательное для каждого мусульманина паломничество в Мекку. На самом же деле его фамилия Саламов или Сулейменов (российская пресса давала разные варианты). По фальшивому паспорту выходило, что ему тридцать два года и что день рождения он отпраздновал ровно за четыре дня до операции на Дубровке. Но это неправда. Большинство источников утверждает, что Мовсару Бараеву было всего лет двадцать пять (некоторые даже утверждают, что двадцать три). И до теракта в Москве о нем практически никто не слышал.

Зато хорошо всем был известен его дядя, стяжавший дурную славу, Арби Бараев, имя которого с ужасом повторяли далеко за границами Кавказа. Мовсар был сыном его родной сестры. Во время первой чеченской войны Арби Бараев был в составе охраны Зелимхана Яндарбиева, который, после смерти президента Чечни Джохара Дудаева в апреле 1996 года, исполнял его обязанности. По слухам, президент получал значительные финансовые субсидии из-за границы, из арабских стран, и часть этих денег якобы передал Арби на организацию Исламского полка особого назначения. В Чечне говорили, что Яндарбиев и Бараев были ярыми сторонниками ваххабизма. В настоящее время Яндарбиев живет с семьей на вилле в одном из элегантных районов Дохи, столицы Катара.

Вскоре после войны Бараев стал одним из наиболее известных чеченцев, но это была дурная слава. Считается, что это он похитил в 1997 году трех журналистов НТВ, среди которых была популярная корреспондентка Елена Масюк. В 1998 году похитил, а затем убил или приказал убить (мы уже об этом писали раньше) трех британцев и новозеландца из компании «Грэнджер телеком». Бараев прославился исключительной жестокостью, что всегда позволяло ему выторговывать солидный выкуп.

Арби Бараев был беспощадным, а вот его дальние родственники (и одновременно дальние родственники Мовсара) прославились в качестве недальновидных героев шумной «частной» операции, целью которой было освобождение похищенного ими заложника. Напортачили, как могли, и с ними расправились по беспощадному закону гор, не по уголовному кодексу.

Магомет Келигов, житель ингушского городка Мальгобек, был похищен 15 сентября 1998 года бандой Ризвана Бараева. Ризван и его брат Аслан были дальними родственниками Арби Бараева и в свое время служили в его отряде. В какой-то момент они решили действовать самостоятельно и собрали собственную банду. Похищенный не был, однако, рядовым жителем Ингушетии - его богатый брат Мусса Келигов был вице-президентом крупнейшей российской нефтяной компании «Лукойл». Именно на его деньги позарились похитители.

Узнав о похищении брата, Муса Келигов подал заявление о временной отставке с должности - не хотел, чтобы в связи с его планами у фирмы возникли проблемы. Ему потребовалось несколько месяцев, чтобы точно установить, в чьих руках оказался его брат. Похитители угрожали, что освободят его не меньше чем за пять миллионов долларов, однако существовала реальная опасность, что заложника могут убить. Вероятно, при помощи спецслужб Ингушетии, Муса Келигов создал из мужчин своего рода специальную боевую группу, получившую задание освободить родственника. Но Бараевы скрывались в ваххабитской крепости Урус-Мартан, в которую даже люди президента Аслана Масхадова боялись заглядывать; под крылом ваххабитов Бараевы чувствовали себя в безопасности. Люди Келигова долго выжидали подходящего случая. Летом 1999 года Келигов, наконец, получил информацию, что похитители выехали из Урус-Мартана в Гойское, другое чеченское селение. «Семейный» спецотряд немедленно был переброшен в Чечню, где устроил засаду на пути возвращения бандитов. Похитители на трех машинах попали в засаду. Бой был недолгим - люди Келигова застрелили семерых бандитов, пятерых ранили. На месте побоища нашли тяжело раненного Ризвана, который вскоре умер. Его и Аслана, тоже мертвого, отвезли в Ингушетию. Остатки банды, потрясенные смертью главаря, после недолгих переговоров обменяли Магомета Келигова на тела братьев Бараевых. Но провал двоюродных братьев не подорвал славы Арби Бараева. Со временем его имя стало своеобразным торговым брэндом. Ему уже не нужно было самому похищать людей, он давал напрокат свое «устрашающее» имя другим, более мелким похитителям и брал за это процент от выкупа, - говорят, это значительно ускоряло выплату денег.

В похищениях людей его обвиняли не только русские, но и люди президента Аслана Масхадова. Ничего удивительного - вскоре после окончания первой чеченской войны умеренный, светский Масхадов и приверженец законов Корана, конфессионального государства Бараев стали смертельными врагами. Арби, полновластный правитель в своем родном селении Алхан-Кала, пытался в 1998 году захватить власть в Гудермесе, втором по величине населенном пункте в Чечне. Бунт, однако, был подавлен отрядами Масхадова. Президент понизил Бараева из генералов в рядовые и, кроме того, приказал расформировать Исламский полк. Арби не обратил на это никакого внимания и оружия не сложил. Через год власти в Грозном обвинили его в неудачном покушении на Масхадова. Об исключительно неуживчивом духе Бараева свидетельствовало то, что он был дважды ранен в столкновениях с другими чеченскими отрядами (последний раз он был тяжело ранен в июне 1999 года).

Мало этого, в Чечне кружили упорные слухи, что Арби Бараев был агентом российских спецслужб.

- Было понятно, что у Бараева близкие контакты с российскими спецслужбами и прекрасные документы на руках, - утверждает Санобар Шерматова. - Неизвестно, купил ли он их за деньги, или получил за какие-то заслуги. Зато известно, что, когда он проезжал через российские блокпосты, солдаты отдавали ему честь. Уже во время второй мировой войны он дважды женился и два раза играл шумные свадьбы в своем селении Алхан-Кала. И все это в каких-нибудь десяти километрах от Грозного, где были сосредоточены огромные силы российских войск.

Официально российские спецслужбы упорно разыскивали Бараева, и летом 2001 года заявили, что он попал в засаду и убит. По официальной версии, Бараев погиб в результате специальной операции российских десантников. Неофициально, однако, говорят, что с ним расправились родственники его жертв, что это была родовая месть - по чеченской традиции родные обязаны отомстить за смерть близкого. Убийца должен заплатить кровью за пролитую кровь. Только после смерти оказалось, насколько его все ненавидели. Похоронную процессию с его телом жители Алхан-Калы, столько натерпевшиеся от него, не впустили в село. Не удалось похоронить его на местном кладбище, что является тяжелейшим нарушением чеченских традиций.

И только тогда на сцене появился Мовсар Сулейменов. Он был из другого чеченского селения - Мескер-Юрта; жена одного из жителей села была сестрой Арби. Мовсар, по праву одного из ближайших родственников, принял командование Исламским полком и взял фамилию Бараев - может быть, именно потому, что стала она известной фирменной маркой. В конце концов, Сулейменова не знал никто, а имя Бараева всех повергало в ужас.

Позже на сайте чеченских сепаратистов неоднократно появлялись сообщения Мовсара Бараева об удачных операциях «моджахедов из Исламского полка против оккупантов». Специалисты, однако, утверждают, что Мовсар не имел ни достаточного авторитета, ни, прежде всего, денег, чтобы содержать большой отряд. Но даже небольшие вылазки против русских, на которые он был, несомненно, способен, привели к тому, что российские спецслужбы обратили на него внимание. Между летом 2001 года, когда он возглавил Исламский полк, и осенью 2002 года, когда захватил театр на Дубровке, он дважды «погибал» в стычках с российскими частями. Так, во всяком случае, сообщали российские спецслужбы. Во второй раз его «убили» 12 октября 2002 года, а газета с сообщением о его смерти появилась в Чечне 19 октября, когда Бараев был уже в Москве. Несколько раньше появлялась информация о том, что в сентябре Мовсар Бараев был арестован россиянами. Сторонники «теории заговора», по мнению которых за нападением на театр стояли российские спецслужбы, уверены, что это лучшее доказательство их правоты. Я в этом не убежден.

Мог ли такой человек руководить сложной и требующей большого опыта операцией, в ходе которой нужно было не только захватить театр и взять заложников, но и вести сложнейшие переговоры с российскими властями и решать, на какие уступки можно идти? Есть большие сомнения по этому поводу, особенно если учесть прошедшую в прессе информацию, что Мовсар окончил всего три класса начальной школы, что в истерзанной многолетней войной Чечне было явлением вполне обыденным.

Санобар Шерматова считает, что Бараев, благодаря известной фамилии, мог служить только вывеской, а на самом деле операцией руководил Абу Бакар; того же мнения придерживается и «Московский комсомолец». Шерматова также утверждает, что она тщательно проанализировала пленки с записью интервью Бараева телевидению НТВ во время теракта на Дубровке и обратила внимание на то, что совсем рядом с ним сидит Абу Бакар, который шепотом на чеченском языке подсказывает ответы на вопросы журналиста! Например, на вопрос, по чьему приказу они приехали в Москву, Бараев отвечает: «По приказу нашего верховного эмира Шамиля Басаева». А Абу Бакар в это время шепчет: «Скажи о президенте!» И Мовсар послушно добавляет: «И президента Аслана Масхадова».

Корреспондент НТВ Сергей Дедюх, который брал это интервью, сказал потом, что Бараев производил впечатление неотесанного, «деревенщины», что у него были проблемы с точными, исчерпывающими ответами на вопросы.

Пренебрежительно отзываются об интеллектуальных способностях Бараева и переговорщики, которые входили в театр во время драмы на Дубровке. Политковская добавляет, что детали требований террористов она согласовывала только с Абу Бакаром, который во многих ситуациях вел себя как реальный командир.

Как утверждают заложники (в частности, Ирина Филиппова), между Абу Бакаром и Бараевым несколько раз дело доходило до стычек по поводу принимаемых решений. Кроме того, на пленке с видеозаписью, которую делал внутри театра один из террористов, видно, как Бараев просит высказаться Абу Бакара, потому что это именно он «заварил эту кашу».

Об Абу Бакаре, а точнее, о Руслане Эльмурзаеве, известно очень немного. Ему было немного за тридцать, родился в Урус-Мартане, оплоте ваххабизма и таких известных охотников за головами, как братья Ахмадовы. По одному паспорту, на имя Алиева, он родился 1 мая 1965 года, по другому - на имя Хунова - 13 декабря 1964 года. Хорошо сложен. Как утверждают заложники и Политковская, был спокойным, сдержанным и производил впечатление человека с большим опытом.

«Московский комсомолец», опубликовавший огромный материал о захвате театра, утверждает, что подготовку к целой серии террористических актов в Москве и нападению на театр на Дубровке Абу Бакар начал еще в начале 2002 года. Его близкий сотрудник отправил в августе 2002 года с Кавказа в Москву грузовик с арбузами, под которыми были укрыты три мощных фугаса - один из них взорвался потом рядом с Макдоналдсом, два заложили в зрительном зале театра.

По данным газеты, Абу Бакар планировал потрясти Москву одновременно несколькими громкими террористическими актами. Началось 19 октября 2002 года с атаки на Макдоналдс рядом со станцией метро Юго-Западная. Бомба была заложена в машину, припаркованную рядом с рестораном, а детонатор с часовым механизмом был поставлен на семь часов вечера - в это время на улице больше всего народу. Взрыв прогремел значительно раньше, поэтому погиб только один человек и около десяти были ранены. Следующий взрыв должен был помочь террористам спокойно занять здание на Дубровке. Абу Бакар запланировал, что 23 октября в семь часов вечера машина-ловушка взорвется перед входом в зал имени Чайковского, одного из самых популярных концертных залов Москвы. И туда тут же съедутся все руководители спецслужб. Однако, по неизвестной причине, бомба в машине не взорвалась. Ее обнаружили через несколько дней.

Третьим в отряде, несомненно, был Ясир, часто называемый Идрисом. Видимо, это его конспиративное имя, потому что паспорт у него был на имя Идриса Алхазурова, прописанного в Грозном на улице Каменщиков. По данным следствия, паспорт принадлежал реальному Идрису Алхазурову, который отдал его в 1994 году одному из сотрудников паспортного стола чеченской столицы. И обратно не получил.

Ясир был арабом, выходцем из одной из арабских стран или Палестины. Не исключено, что он приехал в Россию на учебу и окончил курсы русского языка. Во всяком случае, он прекрасно говорил по-русски с легким арабским акцентом и редкими грамматическими ошибками. Стоит отметить, что по-чеченски он, видимо, не говорил - во всяком случае, с другими чеченцами общался на русском языке. Не говорил он и по-английски. Учительница английского, Ирина Филиппова, утверждает, что он знал только несколько простейших фраз. Прокуратура считает, что он говорил по-арабски и по-турецки. Именно Ясир, через несколько часов после захвата театра, задавал со сцены вопрос, есть ли в зале люди, исповедующие ислам и иностранцы. И это именно Ясир первым вошел в зал и вскочил на сцену, выстрелом давая сигнал к началу операции.

Следователи считают, что Ясир был своего рода идеологом и политическим комиссаром отряда Бараева. По мнению заложников, это он первым стал молиться на сцене, прекрасно поставленным голосом нараспев читая молитвы и отбивая поклоны в сторону Мекки.

В Чечне воюет много арабских добровольцев, некоторые имеют собственные отряды и благодаря отличным контактам в странах Ближнего Востока и среди радикальных исламских организаций, которые их финансируют, обладают большим влиянием. Возможно, таким образом, что в организации акции принимал участие кто-то из арабских командиров, и Ясир был его представителем или представлял «арабское крыло» чеченского движения сопротивления.

По рассказу Марка Подлесного, Ясир ни сам никому не отдавал приказов, ни исполнял приказов других, в определенном смысле он был вне структуры отряда.

Об остальных мужчинах из отряда мы практически ничего не знаем.

Самому молодому, как следует из неполного списка террористов, опубликованного в российской прессе, Ахмету Ахмедову было девятнадцать лет, самому старшему - Лечу Тагирову - сорок восемь. Средний возраст остальных - около тридцати. Следователи не нашли в их карманах почти ничего, кроме паспортов. Только у Усмана Татаева (тридцать два года), вероятно отвечавшего за транспорт, были при себе доверенности, на основании которых террористы купили или арендовали микроавтобусы. Была у него и доверенность на управление «Ладой-21099». У Турпала Хамзатова (двадцать четыре года) нашли в кармане удостоверение спортивного клуба «Вайнах» в Грозном, из которого следовало, что он был боксером. У Магомеда Шидаева (27 лет) была справка с места работы - базы снабжения Минтопэнерго, - на которой ручкой было записано «Ваги Ахмедов, Американско-Азербайджанский аналитический центр (может, он был как-то связан с Ахметом Ахмедовым, девятнадцатилетним бойцом отряда?).

Немного больше известно о женщинах, участвовавших в операции (большинство информации взято из статьи Санобар Шерматовой в «Московских новостях»). В соответствии с опубликованным списком самой старшей из террористок было сорок три года, младшей - шестнадцать. Считается, что в команде находилась и Зура Бараева, вдова Арби и тетка Мовсара. По неподтвержденным данным, именно она сидела рядом с бомбой в партере. Она ни разу не открыла лица, даже пила, приподнимая только краешек чадры. Кроме нее, как утверждала российская пресса, в отряде были также вдовы других печально знаменитых торговцев живым товаром, уничтоженных спецслужбами, братьев Ахмадовых, Зелимхана и Ризвана. Трудно сказать, правда ли это, скорее похоже на пропагандистскую уловку.

Зато почти точно в зале театра на Дубровке находилась двадцатилетняя Айшат Бакуева (которую также называли Элиной), сестра еще одного похитителя людей, чеченского генерала Бауди Бакуева. Айшат была родом из станицы Ильинка. Как утверждают «Московские новости», погибли все четверо ее братьев. Однако Бауди Бакуев враждовал с Арби Бараевым (о чем я уже упоминал), и поэтому не до конца ясно, как Айшат попала в отряд, которым руководил его племянник Мовсар Бараев.

На Бакуева возлагается вина за похищение двух представителей России в Чечне - Валентина Власова и генерала МВД Геннадия Шпигуна. По неподтвержденной информации, российские власти отказались платить выкуп за Шпигуна, и генерал был убит. Не исключено также, что именно Бакуев приложил руку к похищению французского фоторепортера Бриса Флетье, о котором я уже тоже упоминал. Бакуев был последним полевым командиром, с которым встречался француз, именно ему Брис обещал, что посетит Грозный.

Как утверждает Шерматова, Бакуев сильно отличался от своих «коллег по профессии». Не проявлял жестокости по отношению к похищенным, получив выкуп, раздавал часть денег в трех селах, находящихся под его контролем: Петровское, Ильинка и Долинск. Например, после освобождения Власова, представителя российского президента в Чечне (ходили слухи о сумме от трех до семи миллионов долларов), люди Бакуева раздавали по сто долларов каждой семье.

Бакуев был убит 9 октября 2002 года в ходе операции десантников ГРУ, за два года до нападения террористов на Дубровку. Вскоре после его смерти погибли два его брата, Аслан и Идрис, и муж сестры Зареты, которая вскоре после трагедии и сама умерла от сердечного приступа. Последний брат Бауди, пятнадцатилетний Дауд, был арестован федеральными войсками и чеченским ОМОНом в тот момент, когда он устанавливал мощный фугас на северной окраине Грозного. Семье не удалось даже забрать его тело, что в Чечне считается большим горем. Таким образом, от большой семьи остались только две женщины - Айшат и ее мать Дату. Соседи отметили, что Айшат не плакала на похоронах и не ходила на могилы родственников. Они решили, что она стала ваххабиткой. Сторонники этого движения не уважают старших и родных, утверждают, что только они и являются правоверными мусульманами, отвергая чеченские традиции, как не совместимые с исламом - пишет Шерматова.