СОН[39]

Настало утро. Из прикрытых ставен

Сквозь сумрак темной спальни пробирались

С балкона солнца первые лучи;

В тот час, когда особенно легко

И сладостно смежает веки сон,

Приблизилась и мне в лицо взглянула

Тень той, которая любовь впервые

Внушила мне, в слезах оставив после.

Казалась мне не мертвой, но печальной.

Как все несчастные; и, на чело

Мне руку положив, она спросила:

«Ты жив? Скажи, хоть тень воспоминанья

О нас хранишь?» — «Откуда, — я ответил,—

Ты появилась, милая? О, сколько

Я по тебе грустил; и я не верил,

Что можешь ты об этом догадаться,

И безутешна скорбь моя была.

Ужель ты здесь, чтоб вновь меня покинуть?

Мне страшно это! Что с тобою сталось?

Такая ль ты, как прежде? Иль твоя

Душа страдает?» — «Омрачен забвеньем

Твой ум, его окутывает сон,—

Она сказала, — Я мертва, ты видел

Меня в последний раз давно». Сдавила

Боль страшная мне сердце, как услышал

Я эту речь. Она же продолжала:

«Угасла я во цвете лет, когда

Особенно желанна жизнь и сердце

Еще не знает, сколь надежды тщетны.

И слишком мало удрученный смертный

Прошел, чтобы стремиться к той, чья власть

Освободит его от всякой муки;

И безутешной смерть приходит к юным;

И участь тяжела надежды той,

Что гаснет под землею. Тщетно знать

То, что таит природа от людей,

Не искушенных в жизни, и гораздо

Сильнее, чем их несозревший разум,

Слепая боль», — «О милая, — сказал я,—

Несчастная, молчи, терзает сердце

Мне эта речь. Ты, значит, умерла,

Моя любовь, а я, я жив, и было

Предсказано судьбой, что смертный пот

Прекрасное чело твое омоет,

А у меня нетронутой пребудет

Вот эта оболочка? Сколько раз

Я думал, что тебя нет больше в мире

И что тебя не встречу никогда,

Но был не в силах этому поверить.

Что смертью именуется? Сегодня

На опыте узнать бы мог я это

И беззащитное чело избавить

От беспощадной ненависти рока.

Я молод, но, как старость, увядает

И гибнет эта юность. Жизни цвет

Похож на старость, что страшит меня

И все же далека еще. В слезах,—

Сказал я, — родились мы оба, счастье

Не улыбнулось нам, и небеса

Страданьем нашим насладились жадно;

Но коль слезой ресницы увлажнялись,

И бледность покрывала мне лицо

Из-за ухода твоего, и муку

Терплю досель, скажи мне, ты любви

Иль жалости к влюбленному несчастно

Хоть каплю выпила, когда жила?

Тогда влачил печально дни и ночи,

Да и сейчас в сомнениях напрасных

Рассудок гибнет. Если раз хотя бы

Боль за меня тебе сдавила сердце,

Не утаи того, молю тебя,

Мне будет легче примириться с мыслью,

Что будущее отнято у нас».

Она в ответ: «Несчастный, ободрись,

Скупой на жалость не была тогда я,

Да и теперь ее не прячу — я

Сама была несчастна. Не рыдай

Над этой бедной девушкой отныне».

«Во имя всех несчастий и любви,

Терзающей меня, — воскликнул я,—

Во имя нашей юности и тщетных

Надежд позволь, о милая моя,

Твоей руки коснуться». И она

Печально, нежно протянула руку.

Я целовал ее и от блаженства

Томительного трепетал, к груди

Я, задыхаясь, прижимал ее.

Лицо мое покрылось потом, голос

Пресекся, день померк в моих глазах.

Тогда она, так ласково взглянув

В лицо мое, сказала мне: «О милый,

Ты забываешь, что красы своей

Лишилась я: и ты горишь любовью

Напрасно, друг несчастный, и трепещешь.

Теперь прощай! Отныне в разлученье

Пребудут наши души и тела,

Несчастные навеки. Для меня

Ты не живешь и больше жить не будешь;

Рок разорвал твои былые клятвы».

Тогда, от муки застонав, в слезах

Рыданий безутешных, ото сна

Освободился я. Но все в очах

Она стояла, и в луче неверном

Казалось мне, что видел я ее.

Перевод А. Ахматовой

Данный текст является ознакомительным фрагментом.