«Собаки»

«Собаки»

Но если бывают «правильные» менты, значит, есть и «неправильные». И таких, к сожалению, большинство.

— Волки позорные? — спросил я шутя у одного много лет отсидевшего авторитетного зэка.

— Нет, — возмутился тот. — Это все в кино! Они же хотят быть героями! Но на самом деле псы они цепные, собаки!

А еще раньше, в середине 90-х, я слышал от другого моего влиятельного в криминальном мире подзащитного историю про то, как один бывший мент, прославившийся фабрикацией доказательств и пытками подследственных, ползал на коленях и целовал ноги тем, кто пришел с ним поквитаться.

— Простите! — умолял он, обливаясь слезами. — Мне приказывали! Я не хотел!..

Но кто ему приказывал? Кто мог ему, отцу двоих дочерей и деду троих внуков, о которых он вспомнил, ползая по земле, приказать пытать людей?! Кто мог приказать ему, подполковнику милиции, дипломированному юристу, заставлять невинных людей признаваться в совершении преступлений?…

Взятки и бессовестные поборы, необоснованные задержания и аресты, незаконное возбуждение уголовных дел, избиения и пытки подозреваемых и обвиняемых, фальсификация доказательств, а еще банальные кражи, грабежи, разбои и даже убийства. Вот краткий перечень того, чем «прославилась» российская милиция-полиция за последнюю четверть века.

Причем все это приобрело настолько массовый характер, что оборотни в погонах стали персонажами книг, фильмов и телесериалов, а ругательное, оскорбительное для советских милиционеров слово «мент» стало вполне нормальным и привычным для российских сотрудников МВД.

Сейчас, когда ряд функций, принадлежавших ранее МВД, переданы Следственному комитету и, отчасти, судам, случаев незаконного возбуждения уголовных дел и необоснованных арестов не стало меньше. Только теперь вместо прокуроров санкции на аресты по ходатайствам следователей штампуют, без лишних вопросов, суды (прокуроры могли хоть поинтересоваться, затребовав все дело себе на проверку), а уголовные дела возбуждают сами работники Следственного комитета, опять же не спрашивая разрешения на это у прокуроров.

В противостоянии фаворитов Путина — питерца Александра Бастрыкина, возглавляющего СК, и сибиряка Юрия Чайки, руководящего прокуратурой, — победил земляк. А суды, боясь потерять существенные дотации, получаемые от правительства, прекрасно справляются с теми функциями, которые ранее выполняли прокуроры. Но тут уже не «борьба свиней за место у корыта» (как в случае с войной ведомств Бастрыкина и Чайки), а просто веление времени: во всем цивилизованном мире санкцию на арест дают суды! Правда, суды там другие — более независимые, и власть другая — не может влиять на них, боясь оппозиции и прессы. Потому что и оппозиция и пресса там тоже сильно отличаются от оппозиции и прессы в России.

Ну, относительно частых случаев незаконного возбуждения уголовных дел и фабрикации доказательств, с этим, уверен, спорить никто не будет. То же самое касается взяток, поборов с коммерсантов и обворовывания пьяных и задержанных. Если вы думаете, что я слишком сгустил краски насчет грабежей, разбоев и убийств, совершаемых ментами, то вы заблуждаетесь: ох как много за эти преступления сидит в наших тюрьмах и лагерях бывших ментов! Особенно часто промышляли они этим в 90-х, когда им платили мало, да и ту зарплату задерживали по несколько месяцев.

В Иркутской области, занимающей уже много лет подряд одно из первых мест в стране по числу грабежей, разбоев и убийств, в 90-х существовало несколько таких банд из бывших и действующих ментов, грабивших прохожих и убивавших предпринимателей. И таких милицейских банд было полно по всей стране!

«Кадры решают все», — говорил товарищ Сталин. А где взять их — хорошие-то кадры? Путинский министр внутренних дел Рашид Нургалиев, принимавший на полу своего кабинета позу лотоса, и тот однажды не выдержал: вышел из состояния нирваны и предложил гражданам давать его подчиненным по морде, если те действуют вне рамок закона.

А полицейские из печально знаменитого теперь ОВД «Дальний» в городе Казани, которые избивали и пытали задержанного, насиловали его бутылкой из-под шампанского?…

За год до этого случая, когда я со своими друзьями Дмитрием Дмитриевым и Андреем Данишем снял документальный фильм про аналогичные пытки в иркутском СИЗО, начальник местного управления ФСИН генерал Павел Радченко без зазрения совести заявил, что все это ложь, поклеп и провокация, и вообще, дескать, по его мнению, «бутылку невозможно вставить в анальное отверстие человека». (В иркутском СИЗО заключенным вставляли туда и стальные кипятильники, а тем, кто упирался, не подписывая признательные показания, включали кипятильник в сеть.)

После преступления в Казани, получившего известность на всю страну, генерал Радченко почему-то не выступил с повторным аналогичным заявлением: то ли побоялся прослыть полным дегенератом, то ли, попробовав на себе несложную манипуляцию с бутылкой, понял, что был не прав.

А можно ли пытать арестованных другими способами, как это практиковали до недавнего времени (и, боюсь, продолжают практиковать) в иркутской тюрьме и в местном РУБОПе? Например, лишая людей сна? Или заставляя человека стоять на одном месте, не меняя позы, на протяжении многих часов? Или крутя динамо-машину — электрическое устройство, провода от которого подсоединены к гениталиям жертвы? Или просто избивая жертву железным прутом?…

Конечно, вы скажете, нельзя! Но ведь это происходит.

И для чего? Чтобы повысить так называемый показатель раскрываемости преступлений. Ну и, естественно, заслужить повышение по службе. Но я думаю, что еще и для получения удовлетворения самими палачами. Одного иркутского рубоповца — молодого худенького паренька-бурята, сына полковника милиции, так и звали — Электроник, потому что он очень любил крутить динамо-машину. I can’t get no satisfaction…

А вот — жертвы.

Олегу Зырянову, обвиненному в убийстве, «вставшие на путь исправления» сокамерники по приказу тюремных оперов не давали несколько ночей спать. И каждое утро, после бессонной ночи, его забирали из СИЗО рубоповцы и везли к себе на Байкальскую, 129. Знаменитое в Иркутске здание, которое знающие люди стараются обходить стороной. Там, в одном из кабинетов на третьем этаже, Зырянова постоянно избивали, в том числе и железным прутом, не позволяя присесть даже на минуту. Он бессильно падал на колени, но его тут же поднимали. «А не признаешься, — говорили ему менты, — загоним эту железку тебе в жопу!»

Это повторялось день за днем, и каждый раз в кабинет во время допросов неожиданно входила тетка-уборщица в синем халате, тапочках и носках, надетых поверх шерстяных рейтуз. Пока она равнодушно протирала шваброй заляпанный кровью и плевками пол вокруг Зырянова, тот не шевелясь стоял на месте, а рубоповцы, рассевшись по своим местам, пили чай и травили анекдоты. Потом все продолжалось снова.

Но однажды менты, открыв окно, бросили Зырянова на подоконник и стали угрожать, что сейчас он полетит вниз. «А мы объясним начальству, что ты попытался убежать…» Они держали его за ноги и постепенно все больше и больше выталкивали наружу, а он, доведенный до отчаяния, как мог цеплялся за подоконник руками, скованными за спиной наручниками. И вдруг менты не удержали (или в самом деле умышленно отпустили?) Зырянова, и он полетел вниз головой с третьего этажа во внутренний дворик РУБОПа. К счастью, Олег чудом остался жив, сломав себе ребра, ключицу, руку и серьезно повредив позвоночник.

Испуганные рубоповцы тут же выскочили на улицу. Все-таки это — ЧП, тем более что за полгода до этого из того же самого окна уже выпадал свидетель. Но свидетеля нельзя обвинить в попытке побега, и тот (тоже чудом оставшийся в живых, — чего только в жизни не бывает!), отказавшись от предложенной ему госпитализации, с причитаниями «Чур меня! Чур меня!» заковылял подальше от этого зловещего здания.

С обвиняемым Зыряновым разговор был другой: или ты признаешься, что хотел совершить побег, и мы возбуждаем дело, но потом сами же его прекращаем, либо в камере тебя сегодня же убьют. Зная, какие нравы царят в иркутской тюрьме, Зырянов согласился на первый вариант. А заодно получил несколько дней отдыха в тюремной больничке.

Сейчас Олег Зырянов осужден и отбывает наказание в одной из колоний Иркутской области, но местным правозащитникам и адвокатам так и не удалось добиться привлечения к ответственности его мучителей, хотя в материалах дела есть и соответствующие медицинские документы, и бумаги о возбуждении и прекращении уголовного дела за «попытку побега».

Возможно, потому, что иркутский прокурор, по примеру генерала Радченко, полагает, что люди не могут падать с третьего этажа и оставаться в живых или что в Иркутске это такая местная народная забава — прыгать из одного и того же окна дома номер 129 по улице Байкальской.

Но в том же здании произошел недавно еще один странный случай.

Там, совместно с полицией, всегда располагались и кабинеты работников областной прокуратуры, а сейчас — областное управление Следственного комитета: на одних этажах опера допрашивают людей, на других, после этого, следователи оформляют «явки с повинной»…

Так вот, один из этих следователей по фамилии Матвеев — хамоватый, самоуверенный человечек с щеками, видневшимися из-за спины, — похитил изъятые им ранее в ходе обысков денежные средства в сумме более 11 миллионов рублей. Нет, он заявил, что их у него не то отняли какие-то неизвестные люди в масках по дороге, когда он вез деньги в управление, не то украли прямо из сейфа в служебном кабинете. Но тогда это сделал кто-то свой!..

Стали разбираться, подключив к делу чекистов, и тут начали всплывать любопытные подробности того, как этот «любимец руководства» работал несколько лет, получая награды, премии и звание «Лучший следователь Иркутска». Как? А так же, как и другие его коллеги, только, может быть, более нагло: запугивая и обманывая своих подследственных, заставляя их брать на себя вину за преступления, к которым они не имели никакого отношения. Дошло до того, что на обыски этот «образец для подражания» стал выезжать в стельку пьяный, ругался там матом на ментов, заставляя их без всякой надобности ломать стены, полы и мебель в обыскиваемых домах.

А однажды, демонстрируя свое «бесстрашие и презрение» к фигурантам расследуемых им дел, «лучший следователь» помочился прямо посреди одной из комнат в присутствии ошалевших понятых, ментов и хозяев.

Долго разные силы в СК и областной прокуратуре боролись «за» и «против» Владислава Матвеева: сажать его или не сажать, ведь он хоть и отъявленный мерзавец, но — свой и, раскрывая старые, «глухие» дела, улучшал показатели области. Но потом те и другие все-таки решили Матвеева посадить: слишком уж большой резонанс получило его дело.

А вот его жена вдруг вступила в ЛДПР, и местные руководители либерал-демократов включили ее сразу же в список кандидатов в депутаты Иркутского областного законодательного собрания! Особую пикантность этой ситуации придает тот факт, что именно ее супруг за несколько лет до этого посадил прежнего руководителя иркутской организации ЛДПР, сфабриковав против него уголовное дело. Забавно, не правда ли? Или для этого есть другое, более подходящее определение?…

Но это совсем уж шекспировские страсти! А менты могут прибегать и к более простым приемам. Нечто вроде игры в наперстки.

Ну, например, вот так.

Летом 2001 года в Москве арестовали 32-летнего автомеханика Игоря Швалова, обвиненного в покушении на депутата Госдумы Башира Кодзоева.

Покушение произошло еще в марте, депутат тогда выжил, но был убит охранявший его милиционер. И следователи считали, что именно Швалов стрелял из автомата АК-47 с глушителем, найденным на чердаке одного из аварийных домов в центре Москвы. Там же нашли бейсболку, перчатки и какую-то куртку. К тому же преступника якобы видела еще и пара бомжей, обитавших в том районе. А потому следователям предстояло провести опознание Швалова этими бомжами, а также назначить судебно-биологическую экспертизу, взяв образцы его волос и пота, чтобы сравнить их с волосами и потом, оставленными на одежде предполагаемого убийцы.

Громкое дело находилось не только под личным контролем генерального прокурора, но и под пристальным вниманием прессы.

«На допросе Игорь Швалов заявил, что о покушении на депутата узнал из выпуска теленовостей, — сообщала в криминальной хронике газета «Коммерсантъ». — В тот день, по его словам, он находился дома, и его алиби легко проверить. «Я никогда бы не стал стрелять в Башира Кодзоева, так как хорошо знаю его лично. В свое время он ухаживал за сестрой моей жены», — заявил Швалов уже после того, как следователь предъявил ему обвинение. Адвокат арестованного Сергей Беляк от комментариев пока воздерживается, заявляя, что следствие уже допустило ряд процессуальных ошибок, которые он намерен использовать в будущем».

Какие именно «процессуальные ошибки» я имел тогда в виду — уже и не помню: следователи и в самом деле совершали их немало.

Но помню, как мне приходилось быстро снимать с себя рубашку и передавать ее Игорю, а его рубашку надевать на себя, чтобы сбить с толку свидетелей-бомжей, проинструктированных операми перед началом опознания. И как оказалось, мы сделали это совсем не зря, так как свидетели, и без того не шибко умные, запутались и не признали в Швалове того парня, которого… им описали менты.

А вот с изъятием у Игоря для экспертизы волос конфуз вышел у самих следователей.

Старший из них, Андрей Горяйнов, в моем присутствии и в присутствии двух понятых срезал с его головы в пяти местах, как и полагается, по пучку волос и положил их в большой конверт, заклеил его, а потом вдруг «вспомнил», что у него, оказывается, нет с собой ни штампа, ни печати (дело происходило в здании бюро судебно-медицинской экспертизы).

— Ах! Ох! Что делать? — запричитал следователь. А потом спрашивает у понятого — работника данного учреждения: — А у вас ведь есть здесь своя печать?

— Да, конечно, есть, у начальника.

— Ну слава богу! Пусть тогда наш товарищ, он член оперативно-следственной группы, сходит к вашему начальнику, опечатает конверт, а мы пока тут протокол составим. Чтобы время не терять. А потом все и распишемся — и в протоколе, и на конверте.

Я промолчал. Второй следователь взял конверт и вышел с ним за дверь. А когда, минут через десять, он вернулся и все стали подписывать протокол изъятия у обвиняемого образцов биологических материалов, я заявил протест: дескать, конверт с образцами волос Швалова без печати и подписей понятых был вынесен за пределы кабинета, где проводилось следственное действие, что не исключает возможности его замены на такой же конверт, но с волосами другого человека. Все это я отразил и в протоколе, попросив понятых также подтвердить данный факт. Что они и сделали.

Следователи, кипя от негодования, поехали в управление получать нагоняй, Швалова отвезли в тюрьму, а через недели две мы снова встретились в том же месте, чтобы повторно изъять (уже в строгом соответствии с законом) образцы его волос.

И экспертиза показала, что найденные на месте преступления волосы отличаются от волос, изъятых у моего подзащитного. А вполне могло быть и иначе, проморгай я ту ситуацию или не прояви настойчивости!..

В уже упомянутом здании иркутского РУБОПа на Байкальской опера проделывали и не такие фокусы! Например, вводят в кабинет для допроса человека, подозреваемого в заказном убийстве, усаживают за стол, предлагают чашку чая. Он с радостью соглашается, сидит пьет, с ним мирно беседуют на разные темы, а прямо перед ним на столе, рядом с чашкой, лежит-мешается какая-то железяка. Он берет ее и перекладывает подальше.

А потом оказалось, что это была внутренняя деталь автомата АК-47. Следователи провели экспертизу, и та обнаружила на этой детали след отпечатка пальца руки подозреваемого. Тот, бедный, долго не мог понять, как могло такое произойти, пока не вспомнил про чаепитие и ту все время мешавшую ему железяку.

Так что будьте осторожнее, дотрагиваясь до каких-то подозрительных предметов, лежащих на столах у ментов!

А что касается Швалова, то, несмотря на то что никаких доказательств его причастности к покушению на Кодзоева добыто не было, следователи все равно продержали его под стражей до самого последнего дня ареста, санкционированного судом.

Корреспондент «Коммерсанта» Леонид Беррес писал в те дни: «Между тем, как стало известно корреспонденту Ъ, следователи и оперативники, работающие с обвиняемым, предложили ему своеобразную сделку. В случае признания Шваловым своей вины и согласия дать показания они готовы организовать переезд его семьи в Подмосковье, где родные Швалова будут находиться под постоянной защитой. По утверждению источников Ъ, обвиняемому намекают, что его жене, которая в мае этого года родила тройню, угрожает опасность со стороны заказчиков покушения, а также неких знакомых семьи Кодзоевых, которые якобы ведут свое расследование. В беседе с корреспондентом Ъ следователь Андрей Горяйнов, ведущий дело о покушении на депутата, дал понять, что на сегодняшний день количество версий «сузилось до предела». И следователь уверен, что с помощью Игоря Швалова ему удастся выйти на заказчиков этого преступления».

Нет, в чем в чем, но в этом следователь ошибся.

Через полгода Игоря Швалова освободили, и он вернулся домой. А дело у Горяйнова вскоре забрали и передали другому следователю.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.