Жириновский против всех

Жириновский против всех

За двадцать лет работы с Жириновским (в 2011 году я ему в шутку сказал, что уже заслужил пенсию по выслуге лет) мною были проведены сотни судебных дел. Это были дела не только в защиту прав и интересов самого Вольфовича и его партии, но и дела, где я представлял интересы его родственников, отдельных партийцев или просто знакомых. С просьбами об этом ко мне обращался Владимир Вольфович. И сам же гарантировал оплату.

Вообще, надо сказать, Жириновский, помимо его безусловных талантов политика, обладал еще крепкой деловой хваткой и такой ценной чертой, как умение держать слово. Кроме того, лично я знаю его как отзывчивого, немного сентиментального и даже, на мой взгляд, чересчур доверчивого человека. И еще — быстро отходчивого. Чем, кстати, ловко пользовались и пользуются некоторые люди из его окружения.

Что же касается самих дел, то они были самые разнообразные. Гражданские и арбитражные споры, судебные процессы, связанные с избирательным правом (это когда власти, напуганные неожиданным успехом Жириновского в 1993 году, стали предпринимать попытки не допустить его партию до следующих выборов или периодически исключали из списков ЛДПР тех или иных кандидатов), и даже какие-то уголовные дела.

Но все же подавляющее большинство наших дел касалось исков о защите чести и достоинства. Позднее мне доводилось даже встречать ученых-юристов, которые использовали в своих научных диссертациях судебную практику по делам Жириновского! Ведь как ни крути, а мы с Вольфовичем были одними из первых в стране, кто стал заниматься (и сразу в таком огромном количестве!) делами подобной категории. А до этого действительно никакой судебной практики по ним просто не существовало.

Сейчас это может показаться странным, но в СССР не принято было искать в суде защиты своей чести и достоинства. Тем более судиться с журналистами. Советские люди верили всему, что писали газеты. Вся советская печать была, по сути, партийной, а на каждом углу красовались транспаранты, утверждавшие: «Народ и партия — едины!» И если о человеке в газете писали, что он — верблюд, тому оставалось лишь терпеть и отплевываться. А про многомиллионные судебные иски к газетам и журналам за распространение ложных сведений советские люди узнавали только из информационных сообщений из-за рубежа, в рубрике «Их нравы».

Но за границей все было не так — все гораздо хуже. И если кто-то пытался это оспорить, его просто сажали за решетку или отправляли в психушку.

Потому всем было понятно, что «когда мировой капитализм открывает свою пасть на незыблемость социалистических завоеваний, отдельные отщепенцы, захлебнувшись в мутных водах антисоветизма, пытаются перед враждебными кругами западных стран доказать наличие в советском обществе якобы существующей оппозиции к советскому государству, его институтам и руководящей роли КПСС»…

В общем в самый гуманный суд в мире советские люди за защитой свой чести и достоинства практически не обращались. А кто такой иск все-таки вдруг подавал, тот вызывал у окружающих искреннее сочувствие.

Одним из таких людей был юрисконсульт издательства «Мир» Владимир Вольфович Жириновский. У меня до сих пор хранится рукописный экземпляр первого подобного иска Вольфовича в Черемушкинский районный суд Москвы от 12 октября 1990 года! Ответчиком в нем значился его бывший однопартиец Евгений Смирнов. Но такие дела обычно рассматривались так долго, что вести и заканчивать это дело в суде пришлось уже мне самому.

И когда мы вдруг начали заваливать аналогичными исками все суды Москвы, выяснилось, что отдельные судьи вообще не ведают, как их рассматривать, и даже не знают, какой размер пошлины должен заплатить истец! И нам, естественно, приходилось обращаться в вышестоящие судебные инстанции вплоть до Верховного суда — спорить, доказывать, просить разъяснений. Так и создавалась судебная практика.

С 1 января 1992 года это были уже новые, российские суды, но судьи оставались в них все еще прежние — советские: с советским образованием, опытом, взглядами, в том числе и политическими. Большинство из них были совсем недавно членами КПСС и не скрывали этого. И те из истцов или ответчиков, кто не понимал этого или не желал учитывать, выступая с оголтелых антикоммунистических позиций, чаще всего терпели в судах неудачу. Так, например, происходило с Генри Резником (неоднократно провозглашавшим на судебных процессах: «Я — адвокат-демократ!»), с Валерией Новодворской, Константином Боровым, Сергеем Юшенковым и многими другими российскими демократами, кого нелегкая заносила в те годы в наши суды.

Да, Жириновский тоже периодически выступал с резкой критикой КПСС-КПРФ, но делал это, во-первых, не в судах и, во-вторых, как всегда, остроумно и весело, не задевая за живое рядовых коммунистов. Так что на Вольфовича трудно было всерьез обижаться. Да и я, если что, старался смягчить его высказывания или поведение.

— Ты мягкий человек! — частенько ворчал он на меня, когда я пытался помирить его с кем-нибудь из оппонентов или предлагал прекратить в отношении кого-то дело.

Но потом, вечером, у меня дома обычно раздавался телефонный звонок, и в трубке звучал голос утомленного за день Вольфовича:

— Сережа, я тут подумал… Да, давай так и сделаем: ты вначале попробуешь примириться, а если не получится, то действительно потянешь с судом до осени. А там, ближе к выборам, я приеду в суд и под телекамеры устрою разнос… По крайней мере, если не суд, то избиратели будут на нашей стороне…

Подобных случаев было много. Но тот конкретный касался возникшей было взаимной перебранки в прессе между Жириновским и кемеровским губернатором Тулеевым, которого Вольфович обозвал «главарем местной банды».

Причем наибольшее количество наших исков о защите чести и достоинства пришлось на 1991–1993 годы, когда направление их в суды преследовало не столько юридическую, сколько пропагандистскую цель. Но это было вызвано вовсе не желанием попиариться. Ради пиара, по крайней мере, не стоило таскаться по всем судам и трепать там себе нервы в спорах с ответчиками, на лицах и поведении которых продолжали сказываться последствия взрыва горбачевской «гласности».

Наши обращения в тот период в суды с многочисленными исками были продиктованы объективной необходимостью.

В августе 1991 года, как известно, Жириновский поддержал ГКЧП. Утром 21 августа газета «Советская Россия» опубликовала следующее сообщение ТАСС: «Высший совет Либерально-демократической партии Советского Союза заявил о «полной поддержке перехода всей полноты власти на всей территории СССР в руки Государственного комитета по чрезвычайному положению в СССР, восстановления действия Конституции СССР на всей территории страны». В обращении высший совет партии подчеркивает, что «в связи с созданием ГКЧП в СССР возникла реальная возможность прекратить внутреннюю гражданскую войну, скатывание институтов государственной власти к хаосу, развал экономики и, как следствие, голод и обнищание народа».

А на следующий день с ГКЧП было покончено.

И после ареста его членов, на протяжении более года, Жириновский и его партия оказались практически в полной информационной блокаде, пробить которую время от времени удавалось лишь путем создания различных информационных поводов — таких, как судебные процессы, случаи «спасения» Вольфовичем утопающих или формирования им того же «теневого кабинета министров».

Вот, к примеру, список дел по искам Жириновского, рассматриваемым в судах Москвы в первой половине марта 1992 года:

3 марта — Севастопольский районный суд (ответчики — Смирнов Е. Г., газеты «Московская правда», «Речь» и агентство «Постфактум»);

9 марта — Краснопресненский районный суд (ответчик — «МК»);

10 марта — Сокольнический районный суд (ответчик — «Независимая газета»);

11 марта — Краснопресненский районный суд (ответчик — газета «Куранты»);

15 марта — Свердловский районный суд (ответчик — журнал «Столица»);

17 марта — Фрунзенский районный суд (ответчик — «Московские новости»)…

Подобная интенсивность была присуща нашей работе и в дальнейшие годы, вплоть до конца 90-х.

Но затем общее количество таких дел в судах стало постепенно уменьшаться, — уменьшаться по мере укрепления ЛДПР и ее лидера во власти и превращения его из радикального, экстравагантного политика-новичка в солидного, степенного политика «западного типа» (что, безусловно, было по душе его родственникам и новым депутатам-партийцам, пришедшим в Думу, чтобы укрепить свой авторитет и позиции в бизнесе, но не очень нравилось «электорату» и противоречило характеру и самой натуре Вольфовича).

А приведенный выше список дел за первую половину марта 1992 года был взят мною из моего же письма прокурору Москвы, в котором я объяснял, что многие публикации о Жириновском содержат информацию, не соответствующую действительности, и мой доверитель сам оспаривает их в судах.

Как раз именно в тот период Московская прокуратура рассматривала материалы депутатской комиссии Верховного Совета РСФСР «по расследованию причин и обстоятельств государственного переворота в СССР», созданной 6 сентября 1991 года.

В тот же день, другим указом, Руслан Хасбулатов вернул Ленинграду историческое название Санкт-Петербург.

И за этим историческим событием создание специальной депутатской комиссии осталось незамеченным. А она, проведя «титаническую» работу по вырезанию из газет и журналов с помощью простых канцелярских ножниц статей и заметок о Жириновском, сделала далекоидущие выводы о его «провокационной» и «антигосударственной» деятельности.

Термин «экстремистская деятельность» в те годы юристами еще не использовался, но про «экстремистские высказывания» Жириновского депутаты-демократы уже говорили и тогда. И сигнализировали об этом прокурорам.

В этом, собственно, и заключалась вторая причина, почему мы в тот период начали направлять в суды сразу столько исков о защите чести и достоинства!

Парламентарии же на сборе газетных публикаций о Жириновском не успокоились. Они принялись копаться еще и в учредительных документах ЛДПСС, пытаясь найти и там какую-нибудь зацепку, чтобы поставить крест на этой неугодной им партии. Что в итоге и удалось сделать ровно через год (к годовщине «героического подавления путча») с помощью Минюста России, возглавляемого еще одним «убежденным демократом» — бывшим преподавателем научного коммунизма Николаем Федоровым.

К слову сказать, то был не единственный «подвиг» будущего президента Чувашии, а ныне министра сельского хозяйства России (специалиста, как видим, на все руки). Никто из ельцинского окружения тех лет не решился предъявить больному раком 79-летнему бывшему руководителю ГДР Эриху Хонекеру требование покинуть территорию России. И только Николай Федоров сделал это, не моргнув и глазом. 10 декабря 1991 года он с помпой заявился в чилийское посольство в Москве, где нашел приют Хонекер, и все выложил тому, что называется, прямо в лоб. Спустя полгода несчастного немецкого камрада, сидевшего в годы Второй мировой войны в фашистских застенках, экстрадировали в ФРГ, где он был тут же арестован. А верного ельцинского холуя Николая Федорова через несколько лет другие холуи помельче назвали «славным сыном чувашского народа».

Сейчас о деятельности той парламентской (но по сути — инквизиторской) комиссии как-то подзабыли. Но среди ее членов было много известных людей — все больше либералов да демократов:

Вадим Клювгант (бывший мент, член комитета Верховного Совета РСФСР по вопросам законности, правопорядка и борьбы с преступностью, теперь — адвокат М. Ходорковского);

Глеб Якунин (бывший джазовый музыкант и диссидент, депутат и поп-расстрига);

Сергей Степашин (бывший политработник МВД, преподаватель истории КПСС, министр всех российских силовых министерств и даже почти три месяца просидевший в кресле премьер-министра, затем — председатель Счетной палаты);

Сергей Шахрай (юрист, вечный советник и заместитель всех и вся, но в описываемый период фигура хотя и маленькая, однако весьма влиятельная — с декабря 1991 по май 1992 года он руководил Главным политическим управлением (ГПУ) президента РФ и осуществлял оперативное руководство деятельностью Министерства безопасности и МВД);

Виктор Шейнис (экономист, член политкомитета партии «Яблоко», как и С. Шахрай — один из авторов Конституции РФ);

Сергей Юшенков (еще один бывший политработник, но уже Советской армии, кандидат философских наук, один из лидеров партии «Либеральная Россия», погибший в апреле 2003 года от рук своих же партийных соратников)…

Был среди них и Лев Пономарев, ныне правозащитник, а тогда председатель подкомитета комитета Верховного Совета по СМИ, связям с общественными организациями, массовыми движениями граждан и изучению общественного мнения.

А потому нет ничего странного в том, что спустя десять лет (уже при Путине) Лев Пономарев активно поддержал введение в Уголовный кодекс «экстремистской» 282-й статьи, благодаря которой за решеткой оказались сотни русских националистов, мусульман и нацболов.

Именно по этой одиозной статье было возбуждено уголовное дело и в отношении Марии Любичевой, участницы группы «Барто», за ее песню «Готов» («Я готова, а ты готов/поджигать ночью машины ментов?/Это как правило жизни, признак хорошего вкуса/в отношении тех, для кого закон — мусор…»).

После двух судебно-криминалистических экспертиз и допросов Маши в Управлении «Э» МВД на Петровке, 38 и в прокуратуре уголовное дело, к счастью, удалось прекратить. Но сам по себе факт его возбуждения стал возможным не только благодаря инициативе «чекистской» власти, но и поддержке ее «либеральной общественностью и правозащитниками». В том числе и Львом Александровичем Пономаревым.

Сейчас, на старости лет, он сам страдает от этой власти, получая от рук ее «опричников» зуботычины и синяки. Но как тут не вспомнить мудрую народную поговорку «Что посеешь, то и пожнешь»?…

А в 1991–1992 годах он и его коллеги по Верховному Совету боролись с «экстремистом» и «фашистом» Жириновским, а в октябре 1993 года поддержали расстрел Ельциным здания этого самого Верховного Совета.

И что оставалось делать нам? А нам с Жириновским (как позднее и с Машей Любичевой) оставалось только оправдываться, доказывая, что мы вовсе не те, за кого нас пытаются выдать пригретые властью депутаты, журналисты и прочие «специалисты» в области политики, права, истории, философии или культуры.

В моем архиве, например, до сих пор хранится документ, запрошенный Вольфовичем в КГБ, чтобы снять с себя обвинения в связях с этим ведомством. Слухи об этом упорно распространяли в 1991–1992 годах его политические противники, начиная от бывших однопартийцев до одержимого борца с «трехглавым змием КГБ» отца Глеба Якунина.

На официальном бланке Комитета государственной безопасности СССР за номером 1743/Л от 28 августа 1991 года заместитель председателя комитета В. Лебедев сообщает «Председателю Либерально-демократической партии т. Жириновскому В. В.» следующее: «В связи с Вашим запросом сообщаем, что в КГБ СССР не содержится каких-либо материалов, свидетельствующих о Вашем сотрудничестве с органами государственной безопасности…»

Да, этот документ неоднократно служил поводом для острот и насмешек над Жириновским, как со стороны его оппонентов, так и со стороны журналистов всех мастей. Но ведь иного-то документа нет! (Хотя в отношении некоторых других известных персон политической и общественной жизни новой, демократической России из недр КГБ нет-нет да и появляются разные компрометирующие документы!) А благодаря именно этому «смешному» письму заместителя председателя КГБ все, кто обвинял Жириновского в связях с Лубянкой, проигрывали ему все судебные процессы. И постепенно вообще перестали эксплуатировать эту «скользкую» тему.

Итоги.

Именно так называлась заметка в «Вечерней Москве» от 23 апреля 1992 года: «Итоги социологических опросов, проведенных в отдаленных районах Вологодской области группой столичных исследователей, «повергли москвичей в изумление», сообщает газета «Красный Север». На вопрос «Кто из политических деятелей прошлого наиболее привлекателен для селян?» большинство назвали фамилию… Маленкова. На втором месте оказался Брежнев. Из действующих политиков вне конкуренции — Жириновский…»

Как видим, и эта маленькая заметка в «Вечерке» тоже скорее из раздела курьезов. Но для Вольфовича и этого было достаточно.

В начале 1993 года информационным поводом вновь заговорить о Жириновском послужила «отправка» им в Ирак в качестве добровольцев группы своих «соколов» из только что созданной молодежной организации ЛДПР.

Ни Архипова, ни Жарикова, ни Митрофанова, ни Венгеровского в тот период с Жириновским уже не было — они создавали свою партию. И потому никто из них не имеет никакого отношения к этой действительно отлично задуманной и гениально исполненной пиар-акции. Что лишний раз доказывает то, что Вольфович способен был прекрасно обходиться без «имиджмейкеров», «спичрайтеров» и прочих «продюсеров», объявивших себя таковыми спустя несколько лет. И что он и сам вполне мог запустить любую «утку», причем даже пожирнее, чем те, что мастерски запускал в СМИ Андрей Архипов.

Первой попалась на «утку» Жириновского британская The Sunday Times:

«Больше из ненависти к Западу, чем из любви к Саддаму Хусейну, группа русских националистических экстремистов планирует лететь в Багдад, надеясь воевать на стороне иракских солдат против американцев.

Сторонники Владимира Вольфовича, русского демагога, которого сравнивали с Гитлером, планируют вести партизанскую войну в заливе против «американских оккупантов». Они считают Саддама союзником, которого предало российское правительство.

«Мы взорвем несколько портов в Кувейте и подорвем самолеты плюс несколько американских кораблей в заливе», — сказал Владимир Вольфович, лидер ЛДП и организатор миссии. Сторонники нервно хихикали, когда он говорил, но он не шутил.

Жириновскому — сорок семь. Он напыщенно говорит о необходимости восстановить «исторические» территории России, включая Финляндию и Аляску…

На выборах, которые привели к власти Ельцина в 1991 году, Владимир Вольфович был третьим, а недавний опрос показал, что его поддержка удвоилась после разочарования политикой Ельцина. «Дайте мне миллиард долларов, и я стану президентом России», — сказал он, покручивая авторучку.

Владимир Вольфович посещал Багдад в прошлом году по приглашению Саддама Хусейна. «Я говорил с Саддамом 4 часа, — он понимает по-русски, — сказал он в офисе, украшенном иракскими флагами и рождественской открыткой из иракского посольства. — Саддам сказал, что ворота Багдада открыты для нас; у нас будут лучшие отели и хорошие условия для работы».

Было неясно, на каких базах будут работать русские добровольцы. «Мы свяжемся с иракской армией, будем жить в их бараках и помогать им оборонять страну, — сказал Вячеслав Сенько, эксперт-взрывник и бывший полковник Советской армии в Афганистане. — Мы будем давать консультации, но у нас есть снайперы и диверсанты. Американцы потерпят катастрофу».

Его последователи выглядели воинственно. «Я знаю, что такое война, — сказал Василий Акимов, 23 лет, который носит большой мальтийский крест на шее. — Я был в специальных частях. Я не остановлюсь, если нужно будет убивать американцев»…

Нагнав таким образом жути на двух наивных корреспондентов The Sunday Times, Вольфович в день выхода в свет данной публикации, 24 января 1992 года, прибыл в аэропорт Шереметьево с группой своих «соколов», каждый из которых был в солнцезащитных очках и с дорожной сумкой в руках.

Сам Жириновский появился в зале вылетов аэропорта в камуфляжной форме и в отличном настроении.

«Добровольцы» под объективами теле— и фотокамер заранее вызванных корреспондентов выстроились в шеренгу. Вольфович обратился к ним с краткой зажигательной речью и, пройдя вдоль шеренги, попрощался с каждым за руку, по-отечески похлопывая кого-то по плечу, а кого-то по щечке.

После этого вождь сразу уехал в Москву, а «добровольцы», как бы в ожидании регистрации на рейс до Багдада, разбрелись по аэропорту (по туалетам и кафе) и, когда журналисты умчались в свои редакции сдавать сенсационные материалы, тоже отправились по домам.

Всем им была дана команда не показываться в штабе минимум неделю, но разве после такого шоу можно удержаться молодому человеку от желания поделиться с кем-то своей радостью и… славой?

И если бы кто-то из журналистов зашел на следующий день в штаб ЛДПР в Рыбниковом переулке, то с удивлением увидел бы там у входных дверей и в коридорах многих из тех самых «героев-добровольцев — снайперов и диверсантов», с которыми вчера так тепло прощался в аэропорту Владимир Вольфович.

А потому все последующие дни газеты и журналы пестрили сообщениями подобными тому, что опубликовали 26 января 1992 года «Известия»:

«Боевики Жириновского летят в Ирак заниматься терроризмом. Российские власти не в силах этому воспрепятствовать.

Вечером 24 января в информационных выпусках телевидения прошел сюжет о трогательном прощании лидера Либерально-демократической партии Владимира Жириновского с десятью боевиками, отправляющимися в Ирак сражаться с американским империализмом.

Среди «добровольцев» — специалисты по минно-подрывным и диверсионным операциям. «Мы взорвем несколько кувейтских портов и самолетов», — делится Жириновский своими планами в интервью английской «Санди таймс».

Жириновский даже не считает нужным скрывать, что посылает в Багдад своих людей заниматься терроризмом. Несмотря на это, они беспрепятственно получают выездные документы и, прежде чем сесть в самолет, устраивают в международном аэропорту спектакль перед телекамерами…

Российские власти оказались не в состоянии помешать акции, наносящий серьезный ущерб нашему престижу в мире. И, если Жириновский реализует свое обещание набрать в ближайшее время «батальон из четырехсот человек» для отправки в Ирак, скорее всего, он и тогда сумеет провернуть эту операцию столь же легко и беспрепятственно».

Читая подобное, оставалось только ржать и удивляться тому, какими же долбо…ми бывают журналисты! Кстати, потом многие из них за эти свои статьи (а точнее — неосторожные высказывания в них) еще и были привлечены нами к суду. Замкнутый цикл, безотходное производство!..

Всех ответчиков по искам Жириновского и истцов по заявлениям к нему трудно и перечислить. Вот только некоторые из них, кого сохранила память: Егор Гайдар, Андрей Козырев, Сергей Степашин, Глеб Якунин, Виктор Аксючиц, Андрей Мальгин, Николай Сванидзе, Александр Минкин, Юрий Соколов, Евгения Тишковская, Оксана Дмитриева, Амангельды Тулеев, Евгений Савченко, Юрий Лужков, газеты «МК», «Россия», «Куранты», «Российская газета», «Российские вести», «Комсомольская правда», «Новая газета», «Московская правда», «Известия», «Независимая газета», «Московские новости», «Республика», журналы «Огонек», «Столица» и Moscow Guardian, различные информационные агентства — ИТАР-ТАСС, «Северо-Запад», «Постфактум», РИА, Российская телерадиокомпания…

И сейчас я и сам удивляюсь, как у меня хватало сил одному вести все эти дела!

Притом что параллельно все эти годы я занимался еще и другими гражданскими и уголовными делами разной сложности, участвуя в громких, резонансных процессах по всей стране и даже за границей!.. Но это было. И я благодарен судьбе, что она предоставила мне такую возможность.

Интересные дела, интересные люди, непростое, во многом трагическое, но тоже невероятно интересное время…

А вот как виделись наши процессы «со стороны» — журналистам «Известий» и «Комсомольской правды»:

«Владимир Вольфович Жириновский подал на газету «Известия» в народный суд Фрунзенского района Москвы гражданский иск о возмещении морального ущерба, который был им оценен в 200 тысяч рублей. Деньги нельзя сказать, чтобы очень большие, но учитывая, что всего подобных исков им было подано около 120, то ход мыслей истца представляется, безусловно, правильным и безупречным как с правовой точки зрения, так и с экономической.

Суть иска состояла в том, что в статье «Орден Владимира Вольфовича 3-й степени» была процитирована газета «Российские вести», которая, в свою очередь, процитировала литовскую газету «Республика», где уже цитировался сам Владимир Вольфович… Он же в своем иске утверждает, что такого не говорил.

Редакции удалось заполучить диктофонную запись, где приятный темпераментный голос истца таки говорит то, что им отрицается. Не все, что процитировано, примерно половину. К сожалению, всего получить не удалось. Как объяснили журналисты «Республики» — пленку стерли…

Надо отдать должное адвокату истца Сергею Беляку, который на всех судебных заседаниях по данному делу стоял на защите своего доверителя от посягательств на его честь и достоинство. Это было высокопрофессионально, без малейших эмоций и выпадов в адрес ответчиков. Таких же высоких юридических рамок держался и Макс Хазин — представляющий интересы «Известий». В кулуарах суда обе стороны, абсолютно не касаясь Жириновского, обсуждали творчество Достоевского и Салтыкова-Щедрина, а также проблемы домашнего собаководства. Все было изящно, как во Дворце правосудия у Жоржа Сименона. Кроме, естественно, интерьеров…»

«Что ни говорите, а Владимиру Вольфовичу от нашей прессы больше всех досталось…

Чаще всего Владимир Вольфович обижается, когда его обвиняют в «разжигании национальной розни», «склонности к фашистским идеям», «несбыточных обещаниях». Ему не нравится, когда его партию называют «детищем КГБ». Отслеживать все публикации о себе и партии лидеру отовсюду помогают сторонники и поклонники — присылают газеты с сопроводительными записочками.

И слава о его тяжбах уж да-авно по всей стране гуляет. Чем не реклама?

Надо заметить, обидчиков своих Владимир Вольфович иногда щадит. Мог ведь недавно привлечь одно популярное издание по статье 131 УК (поскольку «дурак и клоун» — это уже оскорбление). Но не стал. Говорит: обойдемся пока «гражданской» 7-й статьей…

Жириновского в судах представляет адвокат Сергей Беляк. Ему 33 года (4 из них — в журналистике). Ни в какой партии не состоит, взгляды своего клиента не всегда разделяет. Стал адвокатом лидера ЛДП исключительно из профессионального интереса. Считает его интересным человеком… Оказывается, в жизни Владимир Вольфович — не такой, как выглядит на митингах. Сдержан, пунктуален и точен, особенно когда дело касается документов. Так адвокат говорит.

… На днях Геннадий Хазанов обрадовал: Владимир Вольфович и на него в суд подал. За выступление у «Белого дома». Артист едва сдерживает себя от соблазна отправиться на заседание…»

Замечу, что Хазанова Жириновский великодушно простил: тогда многие артисты лезли выступать на митингах в поддержку Ельцина и несли такую ахинею, за которую позднее им, наверное, самим было стыдно. К тому же юморист Геннадий Хазанов, слывущий почему-то острословом, на деле без заученного заранее текста, не может связать и двух слов, выдавливая их из себя с большим трудом. Поэтому вряд ли он сумел бы повеселить в суде публику, но нервов потрепал бы себе там немало.

Каким же в те годы был сам Жириновский, можно понять из его интервью итальянской газете La Stampa, данного в первые январские дни 1993 года:

«— Почему вы подали жалобу в суд на Moscow Guardian?

— Потому что они пишут, что я фашист и расист. Ложь. Я как демохристиане в Италии и галлисты во Франции. Они хотят дискредитировать меня, потому что боятся меня, потому что знают, что я популярен. Я использую национальный вопрос, потому что вижу, что русские истощены, деморализованы. Не я выдумал эту ситуацию. Гитлер тоже использовал усталость немецкого народа, но здесь сходство между историческими обстоятельствами, а не между идеологиями…

— Вы часто цитируете Пиночета. Это ваш образец?

— Нет, никакой это не образец. Это служит для объяснения… Сегодня в Грузии правит Пиночет. Формально командует Шеварднадзе, а в действительности командует Китовани — убийца, который провел двадцать лет в тюрьме. И Запад молчит об этом. Почему? Потому что это ваш человек. В Китае погибло четыре студента, и вы кричали. Хотя миллиард китайцев живет замечательно… Молдаване вошли в город, где был праздник прощания со школой, и изнасиловали всех девушек, но вы промолчали, потому что молдаване — демократы. Для вас русские — это только биологическая масса, а вашу демократию диктует ЦРУ. Это демократия доллара, марионеточная, она воняет. Из-за этого вы потеряете мир, потому что ваш мир прогнил. Ленин ошибся на сто лет. Вы прогнили теперь, и ваша игра окончена. Россия — мировая надежда.

— В вашей позиции заметен легкий антиамериканизм.

— Ну, почему же, лишь бы Америка не претендовала диктовать нам свои законы… Конечно, мы не будем ни на кого нападать, но и они не смогут сделать этого… Потом у нас есть, по крайней мере, много чего, о чем не знает даже Америка. Например, наши легко управляемые военные космические платформы.

— Космические платформы? Никогда не слышал.

— Охотно верю. Но они есть. И наш «Буран». И ракета «Энергия». А наши ядерные подводные лодки? По оружию мы оснащены наравне с ними и даже лучше.

— Если вы станете президентом, то с чего начнете устанавливать порядок?

— Первое — отменить национальные республики, запретить везде сепаратизм. Унитарное государство, одна территория, один государственный язык, никакого права на самоопределение.

— Что бы вы сделали с Горбачевым и Ельциным?

— Они совершили государственные преступления. Они должны предстать перед судом. Вместе с Гайдаром… И Ельцин меня боится. Его популярность падает. Будет как на конкурсе красоты, где побеждает самая красивая.

— Вы бы освободили августовских путчистов?

— Конечно. Но я наказал бы их морально, потому что нельзя делать дело, когда не знаешь, как его делать. Надо было сразу арестовать тех, кто прятался в подвалах Белого дома. И расстрелять их…»

Из этих ответов Жириновского на вопросы Джульетто Кьеза видно, что Вольфович мало изменился за прошедшие годы. Но все-таки изменился.

Тогда он, будучи всего лишь лидером одной из многих оппозиционных партий, смело набрасывался с жесткой критикой на президента страны и премьер-министра. Он угрожал им судебной расправой и спустя год сам судился с Гайдаром.

В те годы мы выигрывали в судах дело за делом, в том числе и дела против Гайдара, не имея никакой поддержки во властных структурах.

Тогда эти «властные структуры» не вмешивались в ход судебных процессов. В те годы не вмешивались в них и чекисты. Впрочем, чекисты тогда вообще ни во что не вмешивались, боясь дразнить гусей.

И уже тогда Ельцин представлял собой «колосса на глиняных ногах», что прекрасно понимал не только Жириновский, но и многие другие: политики, судьи, чиновники.

Однако прошло время, и власть изменилась. Она постепенно налилась силой, стала жилистой, злобной, коварной тварью, пытающейся контролировать из своего угла всех вокруг и больно кусающей непокорных или слишком смелых. Поэтому чуть-чуть изменился и Вольфович.

А вот с Лимоновым Жириновский не судился. Хотя и хотел однажды подать на него в суд за книжку «Лимонов против Жириновского». Но я уговорил Вольфовича не делать этого, объяснив, что эта книга, как и любые, пусть и отрицательные, высказывания о нем такого большого писателя, как Лимонов, пойдут в итоге только на пользу. И пообещал сам написать статью, в которой мог бы указать на фактологические неточности и ошибки автора в изложении тех или иных событий.

Такую статью я вскоре написал, и летом 1995 года ее опубликовала популярная тогда оппозиционная газета «Аль-Кодс» под редакцией Юрия Мухина. Мухин выделил для нее целую полосу, проиллюстрировал и озаглавил «Дуэль: Жириновский против Лимонова». При этом он решил пошутить (дуэль так дуэль!), представив меня не в качестве адвоката Жириновского, но его… «секундантом».

Вольфовичу статья понравилась. Он позвонил мне на следующий же день после ее опубликования и, пожелав доброго утра, рассыпался в комплиментах. А Лимонов на предложение Мухина ответить на мою статью своей остроумно заметил: «С секундантами я не стреляюсь».

Мысленно я аплодировал Лимонову. И был благодарен Вольфовичу за его признание моей работы. Но главное — я был доволен тем, что оба эти человека, к которым я относился с симпатией, не стали устраивать разборки между собой в суде.

Да, может показаться странным, но признаюсь: я не люблю суды. И по возможности стараюсь их избегать, если есть возможность разрешить дело мирным путем. В судах, помимо страданий и боли, постоянно витает еще и аура лжи. И каким бы дорогим мрамором ни украшали суд, в какие бы красивые мантии ни наряжали судей, это, на мой взгляд, одно из самых худших мест на земле.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.