Что им двигало?

Что им двигало?

Размышляя о роли Сталина в войне, неизбежно сталкиваешься с интересным феноменом – мы до сих пор произносим его имя с великим почтением, хотя и делаем это совершенно неосознанно. Мы уже забыли, что народ не боялся Сталина, а любил его.

На патриаршем Соборе 9 марта 1953 года перед панихидой по Сталину Патриарх Московский и Всея Руси Алексий, в частности, сказал:

«Великого Вождя нашего народа Иосифа Виссарионовича Сталина не стало. Упразднилась сила великая, нравственная, общественная: сила, в которой народ наш ощущал собственную силу, которой он руководился в своих созидательных трудах и предприятиях, которой он утешался в течение многих лет».

Наивно мотивы тысяч людей объяснять лишь страхом – Сталину потоком шли письма, в которых люди делились радостью рождения ребенка, беспокоились о здоровье Сталина, дарили ему то немногое, что имели сами.

Какая сила, кроме великой любви, может заставить солдата шагнуть навстречу смерти с криком «За Сталина!» – никто ведь не заставлял так кричать. В такой момент, произнося имя Сталина, солдат обращался ко всему светлому, что было в нашей жизни, к надежде на будущее. Имя Сталина, овеянное ореолом побед, давало новые силы, укрепляло дух.

Люди любили Сталина за то, что он, великий, был прост с ними, внимателен к их нуждам, говорил с ними конкретно и ясно, был строг к ротозеям и беспощаден к врагам.

Конечно, «Сталин» – это во многом символ. Он и сам это понимал, нередко употреблял псевдоним «Сталин» в третьем лице, говорил о себе как о постороннем человеке, не раз повторял Василию, своему сыну: «Ты не Сталин, Сталин даже и не я! Сталин это советская власть». Именно так – было три святых вещи: покойный Ильич, партия, Сталин. Наверное, не ошибусь, если скажу, что духовное образование Сталина в немалой степени способствовало формированию такого триединства.

Какое-то время назад было принято посмеиваться над тем, как на портретах Сталина ретушировали оспины. Дело тут, конечно, не в желании пожилого и не очень симпатичного человека нравиться своему народу, а в том, что Сталин был персонификацией советской власти. Любовь к Сталину – любовь к советской власти, заслуги Сталина – заслуги народа.

Эту схему обусловила большая власть Сталина. При всех режимах во все века самые неограниченные деспоты и властители были вынуждены с чем-то считаться: с аристократией, с гвардией, с общественным мнением или оппозицией, с международным сообществом, наконец. Сталин создал систему, при которой он мог не считаться ни с чем и ни с кем и обладал, безусловно, самой полной и неограниченной властью в мировой истории. Другой вопрос – для чего Сталин стремился к такой власти, как он ею пользовался, ради чего он наказывал, сажал, репрессировал?

В России самый ничтожный начальник изображает барина. А неограниченный властитель Сталин обходился копеечным полувоенным костюмом, чаем с лимоном, домашним вареньем, грузинским вином. Жилье Сталина напоминало казарму. В кабинете, в квартире и на даче висели дешевые репродукции картин, стояла скромная отечественная мебель. Сталин не оставил своим детям ни акций, ни дворцов. Все его имущество, дачи, вещи были казенными.

Когда описывали имущество Сталина после его кончины, кроме маршальского мундира из носильных вещей обнаружили пару простых костюмов, побитую молью фуражку, подшитые валенки и крестьянский тулуп. До конца жизни Сталин носил ботинки, сшитые еще до войны. Он никогда не имел даже спальни и ложился отдохнуть под утро на ближайший диван.

Жуков вспоминал типичный обед у Сталина так: «На первое – густой украинский борщ, на второе – хорошо приготовленная гречневая каша и много отварного мяса, на третье – компот и фрукты». Все, что нам рассказывают о сталинских пирах, – брехня. Конечно, это не означает, что Кремлевский комбинат питания обходился двумя кастрюлями, а Сталин всех, включая иностранных гостей, кормил вареным горохом. Были, естественно, и приемы, и деликатесы. Важно понимать, в чем заключалась индивидуальная потребность Сталина, а где была необходимость продемонстрировать радушие хлебосольной России.

Мы говорим, заметьте, о человеке, выросшем в нищете и никогда не имевшем своего собственного угла. Тот руководитель, который хочет, чтобы его любили как Сталина, чтобы его имя отождествляли с Россией, должен идти на такую же самоотверженность.

Надо понимать, что власть, которую имел Сталин, нельзя получить по наследству. Ее можно только завоевать. Но не репрессиями, для их осуществления уже требуется непререкаемый авторитет, а непревзойденной силой духа, искусством политика, оратора, стратега и тактика, титаническим каждодневным трудом, много лет доказывая элите огромной страны, что ты есть лучший из лучших.

Воистину править СССР было все равно, что править всем миром. И это без дорог, без связи, да и без системы управления как таковой вообще! Сегодня мы жалуемся на трудности, когда у нас сплошная грамотность и каждый третий имеет высшее образование. Представьте же себе ситуацию, когда в стране не было не только заводов, нефтяных скважин, кораблей, автомобилей, но и школ, университетов, инженеров и врачей.

Власть Сталина была закономерным следствием той исторической ситуации, в которой находилась Россия. Только на этой власти, на железной воле вождя стояла Россия от революции до войны.

«Когда повторяют на каждом шагу, что причиной развала армии послужили большевики, я протестую. Это неверно. Армию развалили другие. Наш народ в течение многих веков того режима, который не давал ему просвещения, свободного политического и социального развития, – не сумел воспитать в себе чувства государственности и НЕ МОГ создать лучшего демократического правительства, чем то, которое говорило от его имени в дни революции».

Да и кто такие большевики? Что это за секта, которая за неделю установила свою власть во всей Российской империи, разрушила аппарат класса эксплуататоров и создала величайшее в истории государство? Все это было под силу только объединившемуся народу – отделять его от большевиков в соответствующий период нельзя.

Восстанавливали большевики и нравственность – прежние духовные ценности ведь тоже растоптали не они: массовый нигилизм, атеизм, мистицизм, сплошное психическое расстройство – это все признаки духовной жизни нашего народа при последнем монархе. Все прежние моральные ценности превратились в блеф, люди не верили в Бога, люди не доверяли Церкви. При большевиках же за короткий период моральный климат в обществе радикально изменился к лучшему, укрепилась семья, подвергались порицанию человеческие пороки. Это происходило не оттого, что большевики были более нравственны, чем предыдущая власть, а оттого, что только морально здоровый человек, полноценная семья могли обеспечить дальнейшее развитие государства.

Недавно пришлось услышать о ХХ веке из уст одного представителя Православной церкви определение «семьдесят лет духовного мрака». Церковь должна разделять с народом ответственность за то, что происходит в стране. Приходится напомнить, что Церковь в 1917 году была несколько иным институтом, нежели теперь, институтом такого рода, к которому народ потерял доверие и уважение. Сегодня Русская православная церковь имеет прогрессивное значение для России, но не стоит ли искать причину такого преображения в длительном периоде гонений? В очищении, которое требуется любому духовному движению? Брать на себя роль совести нации, но не нести за это никакой моральной ответственности – неблаговидная попытка усидеть на двух стульях.

Кто же должен был поднимать Россию из пепла войны, выводить из болота смуты? Помните булгаковского профессора Преображенского, который все горевал по ковру на парадной лестнице и критиковал большевиков за хоровое пение? Не видел профессор, что рождается новая Россия, что стройки ее имеют качественно иной размах. Ему и дела не было до того, что в России нет вовсе докторов – ему довольно было брать червонцы с нэпмана. Сегодня ряд представителей интеллигенции обвиняют большевиков и Сталина во всех грехах смертных, а тогда профессора сидели по углам и ерничали на тему «что у них, необутых, получится».

Большевики как умели, как понимали, но, не щадя себя, тащили страну за волосы и за уши из ямы. Это был громадный труд. Труд этот с середины 1920-х годов возглавлял Сталин.

Можно без преувеличения сказать, что Сталин непосредственно руководил практически всеми сторонами жизни колоссальной державы. Только вообразите: Госплан, Наркомат обороны, Наркомат ВМФ, Генштаб, сотни генералов, военные округа, военные вузы, десятки КБ, сотни новых видов оружия, НКВД, дюжина республиканских и больше ста областных парторганизаций, тысячи огромных заводов, сельское хозяйство, транспорт, авиация, Наркомат иностранных дел, дипломатия, разведка, образование, наука, культура. И это при размерах СССР! При амбициозности задач! Руководство каждой из перечисленных сфер в такой стране требовало от человека исключительных качеств и нечеловеческой работоспособности. Сталин же, по словам Н.К. Байбакова, бывшего наркома и министра нефтяной промышленности СССР, «всегда был настолько информирован о сути и деталях каждого вопроса, что многие поражались до мистической оторопи его осведомленности во всем».

Личная библиотека Сталина насчитывала более 20 тысяч книг. Это был могучий инструмент, которым его хозяин пользовался с блеском, одинаково свободно ориентируясь в различных аспектах самых сложных проблем.

Так ради чего же Сталин, точно каторжный, напрягая весь интеллект, тянул вперед отсталую и разграбленную смутой Россию? Ради удовлетворения своих страстей и амбиций? По инерции? Для чего же он стрелял и сажал? Выселял и раскулачивал?

Сталин много и эффективно работал сам, а быстро добиться эффективной работы от сотен, тысяч и миллионов исполнителей своей воли он знал один способ – железную дисциплину. И наивно считать, что был другой путь управлять страной, где из десяти человек девять не могли расписаться. Если бы при Сталине наш народ имел нынешний уровень культуры и образования, мы бы сейчас на Марсе выращивали бананы, и никаких репрессий для этого не понадобилось бы.

По выражению Сталина, Россия начала 30-х годов отстала от Западной Европы на пятьдесят – сто лет, и если бы мы не покончили с этим отставанием за пять – десять лет, она бы погибла. Именно так стоял вопрос. Именно так Сталин ставил вопрос перед собой и своими сотрудниками, более того, поставив этот вопрос, Сталин определил пути его решения и добился исполнения.

Слабых бьют. Не будем забывать, что военная интервенция в Россию уже однажды состоялась. Зачем в 1918–1921 годы к нам во Владивосток пришли американцы и японцы, в Архангельск англичане и поляки, в Одессу французы и итальянцы, на Украину и на Кавказ немцы? Уж не восстанавливать ли промышленность, не сажать ли хлеб, не освобождать ли нас от большевиков? Нет! Интервенты в 1918 году и не знали, кто такие большевики и с чем их едят, они просто слетелись на запах падали, пришли грабить нашу землю.

Может возникнуть иллюзия, что выбранный Сталиным и большевиками путь был следствием их извращенных коммунистическими идеями представлений о мире, что ликвидировать отсталость России, спасти ее от порабощения можно было иными, демократическими методами. Это опасное заблуждение, которое мы, россияне, не должны испытывать. Борьба – это не балет! Нет и быть не может иного пути для преодоления смуты, чем путь жесткий, силовой, ломающий внутренние препятствия.

К 1930 году в СССР не производилось алюминия, свинца, цинка, практически не выплавлялось меди. Оборонной промышленности не существовало. Товарность сельского хозяйства была на уровне Средневековья. По количеству танков СССР отставал даже от Польши, устаревших иностранных самолетов в стране было меньше тысячи, автомобилей около 20 тысяч (против 20 миллионов в США). При НЭПе же рост основных производственных фондов в СССР составлял всего 1–2 % в год, что не только не позволяло догнать развитые страны, но и удовлетворить потребности растущего естественным образом внутреннего потребления.

К 1925 году Россия по уровню экономического развития, образованию населения была сравнима с Китаем. Обе страны не имели своей национальной промышленности, были отягощены многочисленными сословными, патриархальными, феодальными пережитками. Китай пошел по пути постепенных буржуазных реформ – ремонтируя только фасад империи, суть ее оставалось неизменной. В результате Китай не сумел консолидировать свое общество, разбудить творческий и патриотический потенциал народа, создать промышленную базу и вооруженные силы. К чему это привело? Это привело к тому, что Китай в конце 30-х годов практически утратил национальную независимость. По выражению Сталина, «Китай клевали все, кому только не лень». Это могло привести вообще к гибели китайской государственности, если бы в конце концов страна не встала на путь радикальных реформ под руководством Мао.

Да что там Китай! Государственная власть в США в ряде периодов ХХ века напоминала полукриминальную диктатуру. Что происходило в 20-е и 30-е годы в США? Сухой закон, выпил рюмку – сел в тюрьму! Массами арестовывались и высылались из США участники рабочего движения, тысячи из них были брошены за решетку, убиты. Затем наступила эпоха маккартизма, «охоты на ведьм», антисоветская истерия бушевала почище нашего 37-го года. Американская демократия – сказка для чрезмерно доверчивых: кризисы, преступность, рабочее движение давно бы демократические США разорвали на куски.

Аналогично складывалась ситуация в Италии. Можно не любить Муссолини, но если бы он с начала 20-х годов железной рукой не выжег бы из Италии средневековые пережитки, сегодня эта страна имела бы уровень развития Албании, а возможно, и была бы расчленена на более мелкие государства. Сами итальянцы, между прочим, совершенно адекватно относятся к тому, что позитивного было сделано при дуче, осознают, что решить внутренние проблемы Италии иначе было нельзя.

Еще более яркий пример – Япония. К середине XIX века Япония отстала от Европы, России и США не на сто лет – на все триста! Что было бы с Японией, останься она в эпохе сегунов? Япония имела бы судьбу Филиппин или Малайзии. Революция Мейдзи была по сути своей буржуазной, повернула Японию на капиталистический путь развития, но по форме это была военно-националистическая диктатура, основанная на безжалостных репрессиях и подавлявшая малейшее инакомыслие. В результате радикальной ломки старого общества через 20–30 лет после революции Япония догнала по уровню экономического развития Россию, создала армию и флот, захватила Корею, Маньчжурию, половину Сахалина, одержала победу в войне 1904–1905 годов. А в чем выражалась эта ломка? Прежде всего это была ломка старой деревни, поскольку любому промышленному подъему требуются рабочие руки, трудовые ресурсы. Однако японцы сегодня не ревут ревом по утраченной японской деревне, но гораздо бережнее, чем мы, относятся к народным традициям.

К началу Второй мировой войны Япония имела сильную промышленность, науку и технику, четыре года один на один сражалась с мощными США, расширила пределы империи до Австралии и Индии. И все это время в Японии не было никаких признаков демократии, плюрализма, гласности и т. п. Военно-националистическая истерия, фанатизм поклонения императору по своей силе в тысячи раз превосходили культ личности Сталина и коммунистическую пропаганду в СССР. И если у нас Сталин имел всего лишь культ личности, то на тенно в Японии банально молились.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.