Старый дом
Глядишь сквозь век, отпущенный на шорох
Листвы пожухлой спиленным деревьям,
Осеннего двора заиндевенье —
Прохожими не хоженого шора.
Поверх простынно-наволочных флагов,
Отозванных на полки и на койки
Перед ударом точечным застройки
Грядущей демографии на благо.
Глядишь, и старость перешла урочно
На юностью завещанные тропки.
И некуда спешить — повсюду пробки,
Бессмысленно врастающие в почву.
Скрипя зевнёшь, себя перемогая,
Жильцов сглотнёшь, отбрасывая тени,
И отзовутся гулкие ступени
Хрущёвыми артритными шагами.
* * *
Я люблю вечерний мокрый город:
Мелкий дождик, моросящий сонно,
Улицы в искрящемся убранстве,
В лужах — сопредельные пространства.
Беглыми, но ловкими штрихами
Осень распахнула зазеркалье.
Заглянуть в распахнутую душу
Я ещё сумею, я не струшу!
От погоды или от свободы
Словно ошалели пешеходы:
Торопливо лужи огибая,
Прочь спешат, себя оберегая.
Я стою чуть сбоку, огорошен
Тем, что весь очерчен, огорожен,
Хоть и тонко — непреодолимо.
Вот и плачет осень над картиной.
Скажешь возмущённо: «Что за шутки
В этот мерзкий вечер, мокрый, жуткий?!
Эти сопредельные пространства —
Ноги промочил, и сразу насморк».
* * *
По-обывательски, в сердцах,
От неустроенности жизни,
Рвёт часовые пояса
И дружно лается отчизна.
Поносят москвичи Москву,
Новосибирск — новосибирцы,
Москву здесь тоже понесут,
Но с толком, с чувством — как столицу.
А вот, к примеру, Петербург.
Своим табу интеллигентским —
Нам не чета, уверен будь, —
Загнут весомо, не по-детски.
Собраться — на плечи пальто:
Где не бывал, туда бы надо!
В Тольятти — ясно, там авто.
Там жёстко кроют — автоматом.
Иркутск, Ангарск — уж тем дано
Могучих творческих амбиций!
А в Сочи круче — там давно —
Возвышенно, по-олимпийски.
Но я не чую много лет
Исконного сердцебиенья —
Чем кроет свет из века в век
Боготворимая деревня.
Блюли поштучно и на вес,
Стирая к матери все грани,
Отшлифовали под конец
Литературными кругами.
Остыл во мне фольклорный пыл —
Куда подальше с плеч закину
Пальто.
Приятель позвонил,
Но он не в счёт, он с Украины.