Установка – не проигрывать

Теннис похож на покер: нужно думать и блефовать. Я, к сожалению, не могу приписать себе авторство этого тонкого замечания, но действительно, когда я упивался игрой Марата Сафина, а настоящий товарищ упивается игрой настоящего товарища, даже когда товарищ проигрывает (а в последние годы у Марата Сафина не очень ладилось с теннисом, как и со всем остальным, но он всегда был исполнен силы и бодрости), когда я наблюдаю его игру, успешную и не очень, я понимаю, что теннис действительно похож на покер. Нужно думать и блефовать.

Нужно заманить в силки соперника, подманить его, подозвать под дудочку к капкану, в который он должен угодить. Но ведь это просто только на словах, потому что напротив тебя сильный соперник.

Авторство этих слов принадлежит выдающемуся Набокову, а Набоков ничего не сказал про журналистику. А что тогда журналистика? Если исходить из подобных размышлений. Ведь журналистике не научишься по учебникам. Все считают, что если вести себя энергично и нахально (и даже более нахально, чем энергично), брызгать слюной, то это и есть высокотурбулентное понятие армаггедонской профессии журналистика.

Я, честно говоря, формулировку так и не составил, а думая над тем, что такое каждая отдельно взятая профессия, вспомнил, что в выходные на канале «Культура» показывали бенефис актрисы Маргариты Тереховой.

Актриса Маргарита Терехова молодому поколению должна быть знакома, потому что фильмы с ее участием (а их в ее фильмографии очень немного, она актриса изысканная, редкая и меткая) они должны были видеть. Если не «Дневной поезд» – это картина эстетская, то уж «Собаку на сене» видели все.

Маргарита Терехова – актриса, в которую мы все влюблялись безрассудно с первой секунды ее появления на экране. Если вы помните фильм «Собака на сене», то это та самая барышня, которая манипулировала юношей, которого играл мой старый знакомец Михаил Боярский. А если кто не видел «Собаку на сене», то все знают сагу про мушкетеров. Та самая коварная Миледи – это и есть Маргарита Терехова. Та самая подчеркнуто не советская, не похожая на всех актриса.

Столько лет прошло, я уже познакомился с дочерью Маргариты Тереховой Аней, я брал у нее интервью года три назад. Она, конечно, похожа на маму, но не очень.

Я не преминул заметить, что ее мама была для меня причиной влажных снов, которые никогда не будут смыты дождями – если цитировать Бродского. И Аня, рассмеявшись, сказала, что она и сейчас вполне может сгодиться для роли эротической модели.

У Маргариты Тереховой не сложилась личная жизнь. Аню она родила, шла по жизни, выбирая роли, отвергала их. Но если человек снялся не более чем в десяти картинах за всю историю, а ей больше 60 лет, и у нее нет каких-то регалий, но есть страна, влюбленная в нее – что такое тогда актерское мастерство? Это не игра в покер, это не журналистика, это рефлексия, самоедство. Это поедом себя ешь, звонков нет, ты не хочешь играть проходные роли, отказываешься от всего, ходишь под конвоем своего омерзительного нрава. Этот омерзительный нрав, который взял тебя в наручники, не позволяет тебе играть в сериалах.

На канале «Культура» не Маргарита уже, а Маргарита Борисовна Терехова появляется, ослепительная, подтянутая и по-прежнему с ума сводящая. Недавно я размышлял о том, как благородно состарился Ричард Гир, а теперь я вижу актрису, прожившую большую жизнь и сохранившую в себе свойство радоваться жизни, как подросток, и судя по ее выступлению, она только начинает жить в этих больших летах.

Когда этим летом на меня обрушились одна профессиональная беда за другой, я нуждался в подпитке, и вот она, подпитка. Когда ты думаешь о себе, что ты самый разнесчастный человек, достойный сочувствия, ты вдруг видишь перед собой женщину, несущую в себе такую энергию, такое жизнелюбие и такую уверенность, что тебе становится неловко за то, что ты своим нытьем измучил всех окружающих.

На вопрос из зала, сформулированный так «Я ненавижу проигрывать, а проигрывать приходилось часто. А вы?», Маргарита Терехова ответила: «Не знаю, я не проигрывала». У нее установка – не проигрывать, даже если кто-то вырвался вперед, по служебной лестнице прокарабкался ближе к Эвересту.

Она никого не расталкивала локтями и сохранила вот это местоимение «я», воспарила над безликим местоимением «мы» и явила миру то, как можно сохранить красоту. Красоту мысли и красоту, что немаловажно, как таковую. И в нее по-прежнему влюбляешься безоглядно. Браво!