Безальтернативность
Безальтернативность
В кремлевской политике стерлось понимание бесповоротности выбора важной стратегии — остался лишь страх последствий. Страх внезапного парализует политику, поощряя ее к отсрочкам. Только в этом источник затяжек с объявлением о кандидате-2012, под конец просто анекдотичных. Пример — поведение Путина в отношении Медведева, его же выбора 2007 года. Выбор он сам рекомендовал стране, отказываясь верить в его необратимость. Путин хочет сохранять отменяемость выбора после того, как выбор сделан — так мыслят все, кто лишен понятия риска. Принимаемые Путиным решения не являются решениями по сути — это лишь временные меры, они все обратимы.
Безальтернативность означает бесполезность выбора для успешной ориентации в происходящем.
Мы не очерчиваем политический мейнстрим и явно не скажем: вот курс, а вот — его границы. Проводники курса у нас не являются его последователями и не вправе нас поправлять. Даже Сурков — лишь дизайнер политики, визажист власти, хотя он-то готов для нее рисковать.
Со стороны конкурс дизайнеров выглядит борьбой фракций власти за будущий курс — но это не так. Участники фракций условны, а «кремлевские кланы», о которых много говорят, фракциями не являются — у них разные классы риска. Как показала судьба «лужковского клана», наши фракции состоят из перебежчиков и двойных агентов. Из питерских друзей Путина одни приватизируют легальные бизнесы международного класса, другие делят финансовые потоки. Вторгнуться в чужие финансы проще, чем приватизировать крепкий бизнес, зато риск сильней — без силовых инструментов здесь никак. Но каким образом все это легализовать?
События повышают неясность повестки завтрашней власти в России. Путин, чувствуя неочевидность повестки, ею играет. Путин — мастер неясности, которую сам же провоцирует. В анфиладе угроз тема безопасности нарастает; от личной безопасности Путина в системе, им созданной, — к безопасности кадров, двинутых им во власть, — к социальной безопасности миллионов, застрахованных только бюджетным местом в системе без альтернатив.
Эта система полна издержек из-за расходов на кормление элит. Она подвержена риску политического дефолта, вероятность которого — в скрытых издержках. Но все заинтересованы в том, чтобы скрыть ее слабости от себя — узнав лишнее, мы испугаемся и обесценим свой безальтернативный полис.
Табу на достоверную информацию — условие кредитоспособности в безальтернативном мире. Пока не знаешь, чем в точности манипулируешь, делаешь это легко. Если в одном из полей вырвется риск, есть чем его закрыть. Бросаешь в спасаемый Банк Москвы ресурсы — растут риски там, откуда их черпаешь. Кто за это ответит — Кудрин? Лужков? Наша власть глубоко эшелонирована, социально и финансово застрахована, но ее резервы насыщены колоссальными рисками. Как преступный крупье в казино, мы ставим и ставим на самих себя. Империя риска безальтернативна, зато дефолтна.
Все восемь лет президентства Путина власть копила ресурсы и опасливо выглядывала из окопа — а дела в общем шли хорошо. Годы преуспевания проложили триумфальную колею. Теперь мы в ее плену. Все ждут новых побед, а мы втайне обмираем от ужаса, наращивая ставки в игре. Знать бы, на чьи играем.
Мы давно отказались от оценки альтернатив в обмен на комфорт быстрого реагирования. Если конъюнктура обманет, мы не сумеем сманеврировать. А вокруг России рушится геополитический вал — американское Ближневосточье стало базой революций, французы потрошат Ливию, как плохие дети, рвущие крылья мухе, чтоб отдать пауку.
В мире случайного безальтернативности не с чем спорить, и она становится бесполезной. Нам надо еще раз угадать верный ответ, иными словами, повторно обыграть всемирное казино. Старое, давно закрытое казино 2000 года.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.