Любовный треугольник

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Любовный треугольник

Опубликовано в журнале "Бизнес-журнал" №20 от 28 октября 2008 года.

Кошмар свободного падения

«Убежден, что рано или поздно эта экономика возродится!»

Джордж Буш, 15 октября 2008 года

Историческую летопись коллапса мировой экономики в «Чужих уроках» мы прервали месяц назад на трагических событиях сентября: национализации столпов американского бизнеса Fannie Mae и Freddy Mac, банкротстве и распродаже по частям Lehman Brothers, разорении крупнейшего сберегательного банка страны Washington Mutual и крахе главного страховщика AIG, сумевшего перед смертью выцарапать из правительства 85 миллиардов долларов.

Кульминацией Первого Акта трагедии стала мелкая возня в Конгрессе вокруг утверждения т. н. «плана Полсона», предусматривавшего выделение из бюджета (несуществующих) 700 миллиардов долларов на выкуп у гибнущих банков полностью обесценившихся CDO (многоуровневых долговых обязательств, обеспеченных залогом) и непосредственно — низкокачественных ипотечных закладных sub-prime и alt-A1. Конгресс провалил «план Полсона» на первом голосовании, использовав тайм-аут для выторговывания мелких уступок, приятных, как казалось депутатам, их избирателям. Затем, спустя пять дней, после яростного окрика из Сената, утвердил спасительный план правительства.

Рынку все эти телодвижения пришлись, как мертвому припарки: на утверждение «плана Полсона» он отреагировал невиданным в истории затяжным обвалом: 2 октября — минус 348 пунктов, 3 октября — минус 157, 4 октября — минус 379, 7 октября — минус 508, 8 октября — минус 189, 9 октября — минус 679 и 10 октября — минус 128 пунктов. Семь дней чудовищного беспросвета вымыли из индекса Доу Джонса около четверти всей стоимости, нажитой за десятилетие.

Причина столь пессимистичной реакции рынка на вполне разумные меры правительства по спасению экономики кроется в последовательности событий. В том смысле, что добрые дела американских властей постоянно запаздывают и оказываются — как бы невзначай — на шаг позади очередного акта крушения финансово-экономической системы, которая валится по принципу домино.

Так, национализация Fannie Mae и Freddy Mac пришлась аккурат на момент, когда лавинообразный поток неплатежей по кредитам sub prime и alt–A уже не только развалил рынок производных ценных бумаг, завязанных на ипотечных накладных, но и парализовал рынок краткосрочных корпоративных кредитов. Обескровленные банки прекратили выдавать предприятиям живые деньги в обмен на т. н. commercial papers (оборотные кредитно-денежные документы), а именно эти деньги предприятия традиционно использовали для всей текучки — от закупки сырья до выплаты зарплат.

Стоило правительству спохватиться и заявить о предоставлении краткосрочных кредитов гибнущим предприятиям напрямую — в обход банков, как повалились на бок оптовая и розничная торговля, продемонстрировавшие в сентябре худшие показатели за 12 лет. Оно понятно: банки заморозили кредиты, предприятия остановились, люди, в предощущении грядущего ужаса, свели покупки к прожиточному минимуму. Нетрудно догадаться: когда правительство займется торговлей, уже в самом разгаре будут сокращение штатов и массовые увольнения. А тогда — здравствуй, Великая Депрессия-2!

На момент написания нашего эссе (16 октября 2008 года) Белый Дом окончательно утратил контроль над ситуацией и перешел к эмоциональным телодвижениям: взялся за поименный отлов виновных в банкротстве Lehman Brothers и Washington Mutual, заявил о скупке привилегированных акций крупнейших банков страны на сумму в 250 миллиардов долларов. Театральность первого демарша очевидна, второй же просто обескураживает, поскольку позиционируется как, якобы, начало действия «плана Полсона». Это при том, что изначально 700 миллиардов долларов планировалось использовать для выкупа у банков низкокачественного ипотечного кредита, а не для увеличения доли государства в акционерном капитале финансовых учреждений. Короче, окончательный абгемахт.

Впрочем, действия правительства уже не имеют значения. Очевидно, что механизм мирового финансового и экономического кризиса запущен на полную мощность, и остановить его под силу лишь Его Величеству Времени. Удивительную житейскую мудрость проявил в данном контексте Джордж Буш, заявивший на днях, что экономика непременно возродится — in the long run. Словарный перевод этой хитрой фразы — «когда-нибудь», «в конечном итоге», «в конце концов» — не соответствует глубокой политической подоплеке столь замечательной проговорки (у Буша каждая вторая фраза — проговорка!). «Рано или поздно» — единственно точный русский эквивалент, который приоткрывает завесу тайны как над постоянно запаздывающими действиями правительства по противоборству кризису, так и над глубинными причинами самого кризиса.

О том, что финансово-экономический катаклизм несет на себе отпечаток подозрительной рукотворности, догадываются многие. Меня лично весьма позабавил комментарий, оставленный читателем USA Today по поводу исторической фразы Джорджа Буша: «Предпринятые нами меры необходимы, и я убежден, что рано или поздно эта экономика возродится», сказал он. Разумеется возродится... через 24 часа после принятия присяги новым правительством. Какой же все-таки поц!»

Ну да бог с ними, с обидами американцев на давно нелюбимого президента. Главное — не политическая привязка кризиса к избирательной кампании, а сама идея рукотворности этого кризиса, его инсценированная природа. Вывод этот представляется закономерным развитием цепочки: виртуализация денег — виртуализация экономических отношений — мистификация этих отношений. Историю виртуализации американских денег я подробно описал в серии статей в «Бизнес-журнале» осенью 2007 года («Майя мулы», «Финт Никербокер», «Мула и президенты», «Freigeld»). Догадка о виртуализации экономических отношений возникла при анализе крушения Bear Stearns («Крамерика — репортаж с петлей на шее»), а окончательное подтверждение обрела в «плане Полсона», предусматривающем выделение 700 миллиардов долларов, не существующих, как известно, в природе, а потому проведенных в форме изменения размера национального долга: было 10 триллионов, затерли ластиком и написали 11,3 триллиона. Подумаешь — большое дело: в мире виртуальных экономических отношений можно безболезненно дорисовать хоть один триллион долларов, хоть 1001!

Мысль о мистификации экономических отношений пришла мне в голову при анализе самого удивительного события октября 2008 года — истории поглощения банка Wachovia. Именно эту историю я и собираюсь рассказать сегодня читателям.