Вердикт

Вердикт

В заключение остается сделать вывод, который, собственно, и обуславливает в нашем представлении универсальность воздействия трагедии на Горе Кармель на все последующее развитие истории. Для адекватного понимания случившегося совершенно безразлична, как мы уже сказали, биография Дэвида Кореша, а заодно и безумная теология, заставившая членов секты вооружаться в ожидании конечной битвы грядущего Судного Дня. Отметим лишь, что столь воинственное восприятие Конца Света не является изобретением Дэвида Кореша и Ветви Давидовой, а служит общим местом для Церкви Адвентистов Седьмого дня, а по большому счету, и всего христианского протестантизма, который черпает вдохновение не в подставленной второй щеке Нагорной Проповеди, а в яростном прозелитизме прямого действия Ветхого Завета.

Главное в понимании трагедии Уэйко — осознание Рубикона, который для государства стал «правом» Родиона Раскольникова. Американская цивилизация, вдохновленная протестантским миссионерством, всегда отличалась неуемной страстью к назиданию отсталого человечества по части приоритетов личности над государством, правильной демократии, свобод слова и печати, самовыражения и проч. В Уэйко впервые за историю американская цивилизация надругалась над собственными же святынями: государство в брутальной и варварской форме отказало личности во всех приоритетах — в праве на честь и достоинство, праве на самозащиту, праве на ношение оружия (которым Америка всегда так гордилась!), праве на неприкосновенность жилища, праве жить по собственным убеждениям.

Рубикон Уэйко окончательно изменил шкалу приоритетов государства, сместив с пьедестала священную корову Личности и водрузив на ее место Целесообразность Мирового Устройства. Того самого Всевидящего Ока, что красуется на долларовой банкноте! В новой парадигме стало несоизмеримо легче не только бомбить чужие города, но и подрывать собственные, инсценировать теракты, стращать своих граждан «порошком белого цвета» в конвертах, отнимать остатки гражданских свобод Законом о Патриотизме.

Интересно, предвидел ли Дэвид Кореш 9/11, называя, казалось бы, рядовую операцию назойливого федерального ведомства не иначе как первой Битвой грядущего Судного Дня?