Глава 21. Бредовые фантазии красных военморов

Глава 21. Бредовые фантазии красных военморов

После бегства Врангеля Россия осталась без флота на Черном море. В Севастопольской бухте стояли заброшенные пять броненосцев («Иоанн Златоуст», «Евстафий», «Потемкин», «Три Святителя» и «Синоп»), а также крейсер «Память Меркурия». У всех у них англичане в апреле 1919 г. взорвали машины.

Командование морскими силами Черного моря предложило четыре броненосца посадить на мель вблизи крупных портов и, создав круговую защиту из камней и бетона, превратить их в мощные форты (четыре 305-мм и шестнадцать 152—203-мм пушек на каждом корабле).

Предложение было достаточно разумным, но председатель Реввоенсовета Троцкий приказал сдать броненосцы на лом.

Восстановлен был лишь крейсер «Память Меркурия», переименованный в декабре 1922 г. в «Коминтерн». Машины для «Коминтерна» были сняты с однотипного балтийского крейсера «Богатырь», предназначенного на лом. Вооружение — шестнадцать 130-мм пушек — было собрано буквально «с бору по сосенке»: шесть пушек — с канонерских лодок Азовской флотилии, шесть — с поднятого линкора «Императрица Мария» и еще четыре — с крейсера «Богатырь».

30 апреля «Коминтерн» наконец вступил в строй и за отсутствием других крупных кораблей почти пять лет был флагманом Черноморского флота.

Кроме того, в 1921–1923 гг. удалось достроить в Николаеве три канонерские лодки типа «Эльпидифор», четыре подводные лодки типа «АГ» и три эсминца («Железняков», «Незаможник» и «Шаумян»). В 1925 г. был поднят затопленный в 1918 г. в Новороссийске эсминец «Калиакрия». Через четыре года он вступил в строй под названием «Дзержинский».

Вот, собственно, и все, что удалось восстановить из остатков Черноморского флота.

В 1925 г. впервые после Гражданской войны русские корабли вышли в Средиземное море. В сентябре — октябре эсминцы морских сил Черного моря «Незаможник» и «Петровский» под флагом командира дивизиона А.М. Невинского посетили с визитом Неаполь. Это был ответ на визит отряда итальянских военных кораблей в Ленинград. С советскими моряками встретился Максим Горький, проживавший в то время в Сорренто на берегу Неаполитанского залива. Кроме Неаполя, эсминцы посетили и Стамбул.

С 30 сентября по 9 октября 1928 г. порты Турции посетил крейсер «Коминтерн».

Крейсер выходил в Эгейское море (до острова Митилена).

В августе — сентябре 1929 г. черноморские эсминцы «Незаможник» и «Фрунзе» (командир отряда Ю.В. Шельтинг) вновь посетили Италию.

В 1925 г. турки приступили к восстановлению линейного крейсера «Явуз Селим», бывшего германского «Гебена», пришедшего в 1914 г. в Дарданеллы. Через четыре года «Явуз» был введен в строй. Это кардинально изменило соотношение сил на Черном море.

В начале 1929 г. советское правительство решило усилить морские силы Черного моря. На Балтике организуется «практический отряд» в составе линкора «Парижская Коммуна» и крейсера «Нрофинтерн» под командованием Л.М. Галлера. Официально объявили, что отряд должен был совершить учебный поход в Средиземное море с заходом в Неаполь.

Лишь командир отряда и капитаны линкора и крейсера знали об истинной цели похода.

22 ноября 1929 г. корабли покинули Кронштадтский рейд. Во время всего перехода по Средиземному морю за нашими кораблями следили британские крейсера. Они удалились лишь на подходе к Дарданеллам. 17 января отряд не останавливаясь прошел Стамбул и на следующий день вошел в Севастопольскую бухту.

Тем временем в Николаеве были достроены два легких крейсера типа «Светлана», заложенные еще в 1913 г. Один из них — «Червона Украина» — был достроен по старому проекту (15 — 130-мм орудий), а другой — «Красный Кавказ» — по новому (4 — 180-мм орудия).

Примерно с 1922 г. в руководстве морских сил СССР начались споры и дискуссии о стратегии Красного флота и, соответственно, о том, какие требуются ему корабли. Победили сторонники теории «малой войны на море». Вся эта теория свелась в первом приближении к тому, что флоты Англии и Франции войдут в Балтийское и Черное моря и в лоб атакуют Кронштадт и Севастополь. Соответственно, японский флот займется Владивостоком.

Однако на подходах к нашим главным военно-морским базам противника встретит «москитный флот» — сотни торпедных катеров, большинство из которых будут управляться по радио с самолетов. Одновременно линкоры и крейсера супостата подвергнутся атаке сотен наших самолетов и десятков малых подводных лодок.

Уцелевшие корабли противника будут встречены огнем нашей береговой артиллерии на специально подготовленных «минно-артиллерийских позициях».

И лишь после того, как большинство вражеских кораблей будет потоплено, из базы вылетят наши надводные корабли и блестяще закончат разгром противника.

Именно так, я вовсе не шучу, виделась нашим адмиралам будущая война на море. Заниматься всякими там глупостями, как-то: действия на вражеских коммуникациях, десантные операции, основная поддержка приморских флангов сухопутных войск — в большинстве случаев руки не доходили.

Самое печальное, что стратегия «москитного флота» начала реализовываться. При этом проектирование торпедных катеров поручили А.Н. Туполеву, который о кораблях и море имел весьма смутное представление. И вот наш великий авиационный конструктор в основу проекта положил поплавок гидросамолета. Верх этого поплавка, активно участвующий в прочности конструкции, перешел на катера Туполева. Вместо верхней палубы у них была круто изогнутая выпуклая поверхность, на которой человеку трудно удержаться, даже когда катер неподвижен. Когда же катер был на ходу, выйти из его боевой рубки было смертельно опасно — мокрая скользкая поверхность сбрасывала с себя решительно все, что на нее попадало (к сожалению, за исключением льда, в зимних условиях катера обмерзали в надводной части). Когда во время войны на торпедных катерах типа Г-5 приходилось перевозить десант, то людей сажали гуськом в желоба торпедных аппаратов, больше им негде было находиться. Обладая сравнительно большими запасами плавучести, эти катера практически ничего не могли перевозить, поскольку груз некуда было брать.

Неудачной оказалась и позаимствованная у английских торпедных катеров конструкция торпедного аппарата. Минимальная скорость катера, при которой он мог выпустить свои торпеды, составляла 17 узлов. На меньшем ходу и на стопе катер не мог дать торпедный залп, так как это означало бы для него самоубийство — торпеда неминуемо попала бы в него.

Советские плоскодонные торпедные катера реданного типа били все мировые рекорды скорости, но только в абсолютный штиль. А рекордную скорость наш торпедный катер мог держать от силы час-полтора, а затем его мотор «скисал». Ту-полевские катера могли действовать торпедами при волнении до 2 баллов, а держаться в море — до 3 баллов. Плохая мореходность проявилась прежде всего в заливании мостика катера даже при самом незначительном волнении, и в частности сильном забрызгивании открытой сверху очень низкой ходовой рубки, затрудняющем работу команды катера. Производной от мореходности была и автономность тупо-левских катеров — их проектная дальность никогда не могла быть гарантирована, так как зависела не столько даже от запаса топлива, сколько от погоды. Штормовые условия в море бывают сравнительно редко, но свежий ветер, сопровождающийся волнением в 4 балла, явление, можно сказать, нормальное. Поэтому каждый выход туполевских торпедных катеров в море граничил со смертельным риском вне всякой связи с боевой деятельностью катеров.

Стало традицией, что ответ на критику наши кораблестроители и адмиралы отвечают: мол, «легко писать задним числом», «да кто же мог предвидеть.».

Спорить о том, что любой командующий Черноморским флотом должен был предвидеть, что его кораблям и катерам придется воевать у Босфора, не говоря уж о Варне и Констанце, бесполезно. Но неужели нельзя было обратиться к иностранному опыту? Ведь ни одно государство мира, кроме Италии, к 1939 г. не строило торпедных катеров реданного типа. Все давно перешли на килевые.

Война в Испании подтвердила неэффективность реданных катеров. Кстати, еще раньше преимущества быстроходных килевых катеров проявились в многолетней войне, которую вело правительство США с. господином Бахусом. Бахус, естественно, победил, и правительство было вынуждено позорно отменить «сухой закон». Немалую роль в победе Бахуса сыграли быстроходные килевые катера фирмы «Элко», доставлявшие виски с Кубы и Багамских островов. Другой вопрос, что та же фирма строили катера и для береговой охраны.

О возможностях килевых катеров можно судить хотя бы по тому факту, что катер фирмы «Скотт-Пейна» длиной в 70 футов (21,3 м), вооруженный четырьмя 53-см торпедными аппаратами и четырьмя 12,7-мм пулеметами, прошел из Англии в США своим ходом и 5 сентября 1939 г. был торжественно встречен в Нью-Йорке. По образу его фирма «Элко» начала массовое строительство торпедных катеров.

У немцев же печь пироги никогда не давали сапожнику. Постепенно водоизмещение германских торпедных катеров возросло с 46,5/58 тонн [91] (1932 г., S-2 — S-5) до 92,5/112 тонн (1938 г., S-18 — S-25). Дальность плавания у немецких катеров колебалась от 600 до 800 миль. Катера типа «Люрсен» существенно превосходили катера Туполева по вооружению. Формально как немецкие, так и советские катера (Г-5) несли по две 533-мм торпеды. Но у немцев они пускались из трубчатых торпедных аппаратов вперед, а у нас — из желобковых торпедных аппаратов и назад. Соответственно, меткость стрельбы у немцев была гораздо выше, стрельба торпедами меньше зависела от волнения моря и совсем не зависела от скорости катера.

С 1932 г. немецкие катера вооружались 20-мм автоматической пушкой, а затем двумя 20-мм пушками. С 1943 г. на вооружение катеров стали поступать 30-мм автоматические пушки Mk.103. По две пушки ставились на катера, начиная с S-171, ас S-219 — по шесть 30-мм пушек. Часть катеров имела противопульную броню рубки и бортов. Дальность плавания их составляла 600–800 миль. За все, разумеется, надо платить, и максимальная скорость германских катеров менялась от 33,8 узла у типа S-2 до 43,6 узла у типа S-170.

Но торпедные катера — не гоночные катера, и важна не та скорость, которую они выжимают в штиль на мерной миле, а та, которую они реально имеют в море, выходя на задание. И вот тут ситуация менялась не в пользу реданных катеров. Я уж не говорю, что на полном ходу наших реданных катеров их пулеметы стреляли «в белый свет как в копеечку».

Советские малые подводные лодки VI серии были практически небоеспособны. Чуть лучше были малые лодки серий VI6m и XII.

Попытки создания радиоуправляемых катеров и подводных лодок конструктора-авантюриста недоучки В.И. Бекаури с треском провалились.

Замнаркома по вооружению маршал Тухачевский и руководство Артуправления всячески тормозили работы над автоматическими зенитными пушками, считая, что для борьбы с воздушным врагом достаточно 7,62-мм пулеметов «Максим» и универсальных (дивизионно-зенитных) пушек. На флоте же для борьбы с авиацией были составлены таблицы зенитной стрельбы для всех орудий калибра 180 мм, 152 мм, 130 мм, 102 мм, 76 мм, 75 мм и т. д., а также созданы осколочные снаряды с дистанционными взрывателями для всех этих калибров.

Кстати, за всю войну известен лишь один случай сбитая самолета (из 130-мм пушки Б-13 с эсминца Северного флота) незенитными орудиями. В остальных случаях стрельба из 180-мм и 130-мм орудий производилась лишь для утешения экипажей.

Лишь после устранения Тухачевского и большей части руководства Артуправления в 1938–1939 гг. были созданы обр. 37-мм и 45-мм автоматов, «содранные» с 40-мм автомата «Бофорс». Эти автоматы отличались низкой скорострельностью, нерациональной схемой автоматики [92]. Но, как гласит французская пословица, «за неимением лучшего спят с женой».

37-мм автомат 61К с воздушным охлаждением более или менее устраивал руководство Красной Армии. Но флоту нужен был его 45-мм аналог и с водяным охлаждением. Но, увы, из-за экономии и стремления к унификации на вооружение был принят 37-мм автомат 70К [93] с воздушным охлаждением. Автоматы 70К начали поступать во флот лишь в начале 1940 г. и до 1945 г. были единственными корабельными зенитными автоматами, серийно выпускавшимися в СССР.

В июле 1936 г. генерал Франко поднял военный мятеж, положив тем начало гражданской войны в Испании. На помощь мятежникам пришли фашистские режимы Германии и Италии. Так, Италия поставила Франко 1000 самолетов, 950 танков и бронетранспортеров, около 2000 орудий, 7,5 миллиона снарядов, около 241 тысячи винтовок, 325 миллионов патронов и много другого вооружения и военного снаряжения. Германия только за первые два года войны предоставила франкистам 650 самолетов, 200 танков, 700 артиллерийских орудий. На стороне мятежников воевало около 300 тысяч военнослужащих Италии и Германии.

В такой ситуации советское правительство приняло решение помочь Испанской республике в борьбе с мятежниками. Республиканцы получили от СССР 648 самолетов, 347 танков, 60 бронеавтомобилей, 1186 артиллерийских орудий, 20 тысяч пулеметов, почти 500 тысяч винтовок, боеприпасы, двигатели для самолетов и танков, горючее и различное военное снаряжение. Из морского оружия испанцы получили несколько торпедных катеров типа Г-5.

И тут вопреки всем статьям международного морского права корабли испанских мятежников начали топить и захватывать советские суда в нейтральных водах, зачастую за сотни миль от берегов Испании.

Так, 14 декабря 1936 г. у берегов Алжира тяжелый крейсер мятежников «Канариас» потопил огнем 203-мм пушек советский теплоход «Комсомол» водоизмещением 10 900 тонн. «Комсомол» ранее возил оружие в Испанию, но на сей раз он шел с грузом марганцевой руды из Поти в бельгийский порт Гент.

Вечером 30 августа 1937 г. франкистский эсминец «Турбиния» потопил торпедой теплоход «Тимирязев» водоизмещением 3226 тонн, шедший из британского порта Кардиф в Порт-Саид.

1 сентября 1937 г. произошел уже совсем дикий акт пиратства. Итальянская подводная лодка «Луиджи Сеттембрини» у острова Скирос в Эгейском море (!) торпедировала советское судно «Благоев» водоизмещением 6000 тонн. Погиб один матрос. «Благоев» вез не оружие, а 4480 тонн пека асфальтовой смолы, инев Испанию, а во Францию.

19 марта 1938 г. в Гибралтарском проливе сторожевой корабль франкистов захватил судно «Ленсовет» (вместимостью 4718 брт [94]). Через два месяца там же отремонтированный крейсер «Канариас» захватил пароход «Скворцов-Степанов» (2152 брт). Оба судна были включены в состав франкистского флота.

17 октября 1938 г. близ Мальты франкистский минный заградитель «Вулкано» захватил пароход «Катаяма» [95], принадлежавший Черноморскому морскому пароходству. Пароход вместимостью 3209 брт шел с грузом пшеницы из Мариуполя в английский порт Ливерпуль.

23 октября 1938 г. теплоход «Цурюпа» (2081 брт) был захвачен в Средиземном море крейсером «Адмиральте Серверо» и вошел в состав франкистского флота. В 1939 г. захвачено судно «Академик Павлов» (бывший «Лосташев», вместимостью 3545 брт).

Этот список можно продолжить. Интересно, что почти все потопленные или захваченные советские суда везли не оружие, а мирные грузы, и большей частью направлялись в третьи страны, анев Испанию. Судам же с оружием, как правило, удавалось пройти беспрепятственно.

Сталин был взбешен. Он потребовал от наших адмиралов послать корабли Черноморского флота в Средиземное море для конвоирования наших кораблей. Но те понуро отвечали, что посылать нечего, разве что пару легких крейсеров типа «Светлана», заложенных еще при царе-батюшке.

Между тем в середине 1930-х гг. Советский Союз стал великой индустриальной державой, которая могла позволить себе иметь мощный океанский флот.

Развитие индустрии и испанская война привели к тому, что в СССР Политбюро приняло решение о строительстве «большого флота», или, как его еще называли, океанского флота.

Сейчас многие упрекают Сталина за то, что в преддверии большой войны он занялся строительством океанского флота. Но заметим, что тем же занялся и единственный реальный потенциальный противник — Германия. В 1937 г. Гитлер утвердил план «Z», предусматривавший строительство океанского флота. В состав германского флота в 19431948 гг. должны были войти линкоры с 40,6-см и даже 53-см артиллерией, линейные крейсера с 40,6-см пушками, авианосцы и т. д.

Вполне можно было предположить вариант, что после разгрома Польши в сентябре 1939 г. Англия и Франция под натиском Германии и России откажутся от дальнейшего продолжения войны. Соответственно, Вторая мировая война отодвинулась бы на 3–5 лет и началась бы как раз в момент окончания Германией и Россией судостроительных программ.

Гитлер вовсе не обязательно мог напасть на СССР в 1941 г., а занялся бы для начала той же Англией. В этом случае война откладывалась бы до 1942 или даже до 1943 г.

Возможны и иные варианты.

Капитан 1 ранга А.В. Платонов писал: «В 1936 г. Совет Труда и Обороны принимает решение о строительстве „большого морского и океанского флота“. Логично было ожидать, что этот факт в какой-либо форме реанимирует идею завоевания господства на море. Однако этого не произошло. Причин здесь несколько. Например, к 1937 г. система советского бытия, когда думаем одно, говорим другое, а делаем третье — достигла своего совершенства, и многие процессы протекали как бы в параллельных мирах. Сегодня твое выступление по поводу необходимости завоевания господства хотя бы в отдельном районе и на время проведения операции могли одобрить на каком-то военном или ученом совете, а завтра тебя совсем другие люди за это же отправят на Колыму, поскольку никто с самой теории господства не снимал ярлыка атрибута „идеологии империализма“. Но главное скорее не в этом, а в том, что руководителей и теоретиков советского ВМФ решение о создании „большого“ и „океанского“ флота застало врасплох — это была не их инициатива. Просто политическое руководство Советского Союза увидело в военноморском флоте одно из средств достижения внешнеполитических целей. Отсюда столько несуразностей в его создании. Это и изначальная несбалансированность по родам сил и классам кораблей, и упрямое алогичное нежелание строить авианосцы, и очевидная недостаточность зенитных огневых средств линкоров и тяжелых крейсеров. Политбюро ВКПб требовались представительские корабли, корабли для демонстрации советского военно-морского, а значит, и внешнеполитического могущества. Для этой цели, прежде всего, подходили линкоры и тяжелые крейсера и совсем были не нужны тральщики, охотники за подводными лодками и уж тем более танкера, буксиры, плавбазы или спасательные суда. Что касается авианосцев, то в середине 1930-х гг. они еще здорово напоминали плавающие сараи, а потому особого уважения у политиков не вызывали.

Даже в существовавшей в то время классификации в отличие от линкоров и крейсеров авианосцы относились к кораблям „узко специального назначения“ наравне с тральщиками и минными заградителями. Мощь флота виделась в орудиях главного калибра, которых и должно быть побольше, а вот зенитная артиллерия внешнего восприятия могущества не прибавляла, а постройку корабля заметно удорожала. А потому при обсуждении проектов линкоров в Кремле ее хронически урезали.

Следствием «политических» корней будущего советского большого флота стало то, что не он строился под разработанную концепцию применения военно-морской силы, а наоборот, теорию создавали под строящиеся корабли» [96].

А.В. Платонов, будучи профессором Военно-морской академии, просто обязан быть политкорректным. Но и вышесказанного достаточно, чтобы понять, какая «каша» была в головах наших адмиралов в 1937–1941 гг.

На мой взгляд, в авианосцах на Балтике, Черном море и Севере не было никакой необходимости. А вот линкоры с 406-мм артиллерией на Черном море были крайне необходимы для высадки десантов и поддержки приморских флангов Красной Армии.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.