ПОБЕДА ПРИДЕТ НЕ СКОРО
ПОБЕДА ПРИДЕТ НЕ СКОРО
На первый взгляд, 65-я годовщина Победы — искусственная, неюбилейная дата. Будто бы отпразднованная лишь затем, чтобы в 70-ю (а если уж совсем честно следовать традиции юбилеев — в 75-ю) годовщину не остаться совсем без единого ветерана войны, чтоб не придумывать новые категории граждан, причастных к великому событию, вроде «детей войны» или «сыновей Победы».
Впрочем, даже сам по себе этот повод достаточен. В будущем можно будет, конечно, выставить манекены в подлинных шинелях или вручать цветы дряхлым дедушкам-бабушкам, родившимся в 1940, скажем, году. Или чествовать единственного столетнего ветерана. Но наше общество через пять — десять лет воспримет это как явный перебор, накачку и возгонку.
Так что все правильно. 65 лет Победы — это, в сущности, последний «живой» юбилей.
В 1946 году родилось первое в полном смысле слова послевоенное поколение. Прибавим 21 — средний возраст первородящей женщины. Получится 1967 год, когда родилось второе послевоенное поколение (точнее, его первая когорта, то есть сумма одногодков). В 1988 году на свет появилось третье, а в 2010 году — начало рождаться уже четвертое поколение людей, не видевших войны. То есть матерями стали правнучки воевавших, вдумайтесь — правнучки! А на свет появляются праправнуки. То есть примерно как в 1941 году — потомки ветеранов освобождения Болгарии от турецкого ига. Расстояние во времени — почти то же самое. Шипка 1877–1878 годов, увиденная из сороковых, или, например, Первая мировая, на которую смотрят с закатных холмов зрелого брежневизма. Вот что такое Берлин 1945 года, увиденный из наших дней.
То есть, казалось бы, три поколения, другая страна, другая жизнь, другое все.
Война окончена, и можно наконец осмыслить ее итоги.
Но куда там! Это только кажется.
Есть одно существенное различие.
Русские солдаты, погибавшие на Шипке, сражались за свободу Болгарии. Энтузиазм освобождения болгар-христиан (братьев славян и православных единоверцев) от турецкого ига был весьма велик. Народная память об этой войне была и поныне остается весьма позитивной. Но столь же безусловным является понимание того, что дело происходило в другом государстве. В той же стране, с тем же народом — но в совершенно другом государстве! Точка и подчеркнуть.
Поэтому появление в фильме «Герои Шипки» таких персонажей, как главковерх великий князь Николай Николаевич и император Александр II, было вполне естественным: это наша история. Но никому бы и в голову не пришло вывешивать портреты означенных персон «в знак уважения к оставшимся в живых ветеранам Балканской войны». Тем более была немыслима общественная дискуссия на эту тему.
Примерно то же можно сказать и про Первую мировую. Славные и трагические времена, но когда и, главное, где, в каком государстве это все происходило? В бывшем, в царском государстве. Вот именно поэтому мы и говорим — история. Изучаем, разбираемся, оцениваем.
Вот и мы сейчас живем тем же народом в той же стране, но в совершенно другом государстве.
Наше нынешнее государство (как совокупность институтов власти) не одерживало победу в Великой Отечественной войне — потому что тогда его, вот этого, нынешнего, просто не было. Даже в страшном антисоветском сне присниться не могло.
Наш народ? В некотором вневременном, метафизическом смысле — да, разумеется. А если точно выражаться — победили наши предки, в основном прадеды.
Наша страна? Конечно, страна — это понятие не совсем четкое, страна, в отличие от народа и государства, является скорее субъектом географии, а в политическом смысле это скорее метафора, концентрация представлений о территории и населении, о культуре и истории. И в этом смысле да, разумеется, наша страна — тогдашний Советский Союз, бывшая Российская империя, нынешняя Российская Федерация (хоть у нее сегодня уменьшились территория и население) — победила гитлеровский рейх.
А вот государство, повторяю, у нас совсем иное. Оно так же решительно отличается от СССР, как СССР — от РИ. Но РФ при этом ни капельки не похожа на РИ. Три совсем разных государства. Вряд ли стоит здесь это доказывать, перечисляя особенности государственного устройства империи, СССР и новой демократической России. Это очевидно.
Остается самая малость. Остается это признать, понять и душою принять.
И вот тут запятая. Подавляющее большинство российского народа в 1917 году признало исчезновение прежнего государства и возникновение нового. Мало того, подавляющее большинство народа хотело, просто-таки жаждало, чтобы старый режим был свергнут, уничтожен, раскатан по бревнышкам и чтобы на его месте возникло новое государственное устройство. Народ в своем большинстве был лоялен новому государству.
Конечно, это случилось не только потому, что самодержавие обрыдло всему населению Российской империи, и население само отказалось от старой государственности. Новая власть очень старалась в смысле воспитания лояльности. Начиная от переименований улиц и кончая радикально обновленными учебниками.
Поэтому по прошествии некоторого времени о старом режиме стало можно говорить более или менее спокойно, без особого политического надрыва. Можно было отделить власть от народа. Подчеркнуть, что великая русская культура (а также культуры нерусских народов империи) развивались не благодаря самодержавию, а вопреки ему. Что в культуре, да и во всей российской жизни существовало мощное сопротивление царизму. Здоровые силы прогресса против гнилой реакции. Наконец, можно было вернуться к некоторым общенародным, так сказать, идеалам. А также вернуть в национальный иконостас некоторые ранее отвергнутые портреты. Со временем. Примерно через четверть века.
Сейчас, к сожалению, дело обстоит иначе.
Весь бывший советский народ приспособился жить в новом демократическом государстве. Некоторые вообще очень здорово наловчились. Не говоря уже о людях третьего послевоенного поколения, которые советской власти вообще не нюхали.
Но современное российское государство российскому народу не нравится. Не об оппозиции речь (либеральной, коммунистической или любой другой). Речь о лояльных гражданах, которые составляют подавляющее большинство народа. Бедные и богатые, ловкие и наивные, старые и молодые, умные и не очень — все они в глубине души полагают, что Россия — это всего лишь ступень, этап, стадия в истории советского государства. Либо же думают, что все происшедшее — это дурной сон, морок, который скоро рассеется.
Конечно, население инертно. Нужна твердая позиция власти. Но, увы, такой позиции нет. Правопреемство РФ в отношении СССР обозначало лишь место в Совете Безопасности и монополию на советское ядерное оружие. К сожалению, народ это понял более широко, а власть промолчала. И более того. Лидер коммунистической Советской России высказался о событиях 1917 года так: «На крутом повороте истории залитая кровью и грязью телега империи Романовых опрокинулась!» (цитирую по памяти). Лидер демократической Российской Федерации назвал события 1991 года «крупнейшей геополитической катастрофой». Хорошее дело катастрофой не назовут, и люди это прекрасно уловили и до сих пор пребывают в состоянии исторического безвременья.
Потому что история — это не преемственность, а разрывы. Точное обозначение границ. Вот тут — прошлое. А вот это — настоящее.
А если сплошная преемственность — то получается этот кошмар с засекречиванием данных о войне. Мне не хватает воображения постичь, почему данные о многих операциях Великой Отечественной до сих пор засекречены. Особенно это касается решений, принимаемых на уровне фронтов, а тем более Ставки Верховного Главнокомандования. То есть чем ближе к высшей власти, тем секретнее. Хотя прошло 65 лет. Три послевоенных поколения сменилось, вот четвертое попискивает из колясок. Давно умерли тогдашние министры, маршалы и генералы, и их дети тоже, и даже внуки лиц, принимавших решения в те годы, уже одной ногой приветствуют будущее. А ответ на вопрос, что именно и по чьему приказу произошло подо Ржевом или у Зайцевой Горы, до сих пор страшная государственная тайна. Какого государства, спрашивается? СССР рассыпался двадцать лет назад, этого государства больше нет, нет больше ЦК КПСС, Президиума Верховного Совета, Госплана и всех прочих институций советской власти. Мы живем, еще раз повторяю, в другом государстве. Точно так же в другом государстве, по сравнению с империей Романовых, жили советские люди. Я не верю, что нынешняя власть видит в советском государстве источник собственной легитимности. На деле все обстоит ровно наоборот: источник легитимности нынешней власти — это митинги за отмену 6-й статьи и оборона Белого дома от путчистов. Не могу понять причин этой верности советским тайнам.
Всякие гостайны по поводу бывшего государства — опасная нелепица.
Опасная — хотя бы потому, что в атмосфере глухой секретности возможны и даже правомерны любые, самые ужасающие и безумные домыслы и фантазии. Потому что они родятся в ответ на ужасающее и безумное упорство лиц, не дающих развязать узелки на «особых папках». Кстати, советская власть легко и широко раскрывала тайны царизма — от дипломатической переписки до перечня агентов охранки. Тем самым она еще раз подчеркивала свое отличие от прежней власти. Формировала новую идентичность.
Вот тут самое главное. В основе социальной структуры лежит система родства. В основе системы родства — различия полов и поколений: как бы горизонталь и вертикаль общества. Мужчины и женщины, старики, взрослые, молодежь и дети. Сочетание этих параметров составляет базовую идентичность: «я» в пространстве и «я» во времени.
Фактический отказ признать СССР и РФ разными государствами, отказ признать историческую благотворность 1991 года, тоска по советской жизни — это, по сути, отказ от времени. Это не верность истории, а ненависть к ней. Отказ повзрослеть в истории. Вот это опаснее всего.
Война окончена? Полно вам! Забудьте о мире! Война только начинается. Война за полную и достоверную информацию о Великой Отечественной войне. За право граждан знать все о своих дедах и прадедах, об их судьбе, об их боевом пути, от призывного пункта до братской могилы, день за днем, час за часом. За право знать, кто, когда и почему подписывал приказы, в результате которых мой предок сгинул в котле, попал в плен, умер от ран или погиб смертью храбрых на глазах своих товарищей.
Массивы уже опубликованной информации неподъемны и неохватны, не говоря о том, что будет — я уверен! — рассекречено в обозримом будущем. Постоянное увеличение количества источников при традиционных способах исследования ставит под вопрос достоверность любого обнаруженного факта: на каждый аргумент/документ нетрудно откопать нечто прямо противоположное. Пусть помогут современные информационные технологии. Нужны усилия компьютерщиков, нужны новые поисковые программы, мощнейшие базы данных, которые позволят проследить каждую отдельную судьбу в контексте судьбы взвода, роты, батальона, полка, дивизии, армии, фронта. В контексте всего народа.
Но это будет война долгая и нелегкая. Тем более что сначала предстоит бой за 1991 год, за его историческую рубежность. За то, чтоб назвать прошлое — прошлым. Понимать его, не опасаясь подробностей. Уважать все лучшее в нем — с чистым сердцем, не пачкая прошлое политической конъюнктурой. Война за собственную историю — это война за правое дело. Поэтому победа будет за нами. Но не скоро. Забудьте о цветах и воздушных шариках. Ищите. Читайте. Думайте.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.