Сергей Городецкий. Русь

Сергей Городецкий. Русь

Песни и думы. Изд. Сытина, Москва

Если бы исполнение последней книги стихов С. Городецкого соответствовало ее замыслу, было бы уместно говорить о самом замысле, о том страшном, многоголовом чудовище, именуемом «Русью», которое из рода в род влечет и губит своих певцов.

Но исполнение не соответствует замыслу. Книга «Русь», несмотря на присутствие в ней нескольких удачных стихотворений («Весна», «Золотой Спас», «Свирель в метелях»), строф и образов («дожди ушли столбами»; гроза «просвистела» дождями; «свирельный гимн по небу плыл и падал в тихие снега на занесенные луга»), — лишена цельности. В ней нет упорства поэтической воли, того музыкального единства, которое оправдывает всякую лирическую мысль; нет и упорства работы, которое заставляет низать кольцо за кольцом в целую цепь. Это — книга переходная, полунаписанная, а потому — достойная внимания только как страница биографии талантливого поэта.

На мой взгляд, причины такой неудачи лежат в общем стремлении большинства современных писателей предавать тиснению мысли незавершенные и образы неотчетливые. Не избежал этой участи и Городецкий, выпускающий книгу за книгой с неестественной быстротой. Нет ничего удивительного в том, что из шести уже вышедших в свет книг его стихов и прозы можно собрать только одну книгу хороших «лицейских» стихов: Городецкий начал печататься менее трех лет назад; до прозы же всякий поэт доходит работой многих годов, чему вечным примером служит работа Пушкина.

Всякая неотчетливая лирическая мысль, стремящаяся воплотиться преждевременно, становится тенденцией; будь это заоблачный «витязь», или русский Христос, «Золотой Спас», — тенденции не миновать, если образы не выношены. Из неотчетливости возникает тенденция в «Руси» С. Городецкого; тенденция заставляет его вопрошать: «Где сияет солнце жарче», чем на Руси? Из ряда неожиданных вопросов-ответов вырастает «витязь», «жених», которому все нипочем; он победоносно скачет по страницам книги (и только книги), спотыкаясь и не слушаясь стихов. Проскачет здесь — останется пустое место, там — стихи превращаются в банальность или прозу. Сколько ни засаживай поэт пустых и банальных мест разными неожиданно чувствительными «девушками-цветами», — рано или поздно поэтическое чувство должно вернуться к нему; иными словами, он должен понять, что его скачущий «витязь» принадлежит к тем, которые давно «перевелись на Святой Руси».

Невысокая цена и лубочность издания указывают на то, что книга предназначена для широких масс. Зачем? Это — несерьезность, производящая неприятное впечатление.

Октябрь 1909