14. Нейрополитика храбрости: столкновение с Чарльзом Мэнсоном
14. Нейрополитика храбрости: столкновение с Чарльзом Мэнсоном
(http://en.wikipedia.org/wiki/Charles_Milles_Manson).
1976 год.
В этой главе Лири, пишет о себе в 3-ем лице, чередуя свой тюремный опыт, с выдержками из его статьи о Чарльзе Мэнсоне и научной фантастикой.
Краткое столкновение с Чарльзом Мэнсоном командира Лери, агента ЦРУ, назначенного на Землю, третью планету звезды класса G, сидящего на скамье тюрьмы Соледат (Soledad), одетого в белый комбинезон, который носят этапируемые. С левой стороны от него Джон О’Нил, ловкий красивый горожанин ирландец, приговоренный к десяти годам за два убийства. С правой стороны от него, высокий, худой симпатичный ковбой по имени Тед с индейскими скулами и смуглой кожей. Тед уклончиво бормочет. Он был ебарем-профессионалом, промышлявшим этим много лет. («Он не играет со всей палубой, — шепчет О’Нил. Он — одна из девочек шестерок.») Эти трое держат билеты в один конец, в черную башню тюрьмы Фолсом (http://en.wikipedia.org/wiki/Folsom_prison), трансэйнштейновскую черную дыру в земной галактике, из которой ничто и никогда не убегает, кроме слабой красной радиации.
Лери провел исследование в Голливуде после убийств Тейта ла Бьянки (Tate-La Bianca, http://en.wikipedia.org/wiki/Tate-La_Bianca_murders) и был очарован той волной страха, которая пронеслась по колонии киноиндустрии. Гламурная реакция состояла в том, чтобы установить замки на ворота, которые открывались дистанционным управлением после того, как посетители идентифицировали себя по интеркому. Не смотря ни на что, данная конструкция не помешала ползучей твари Мэнсона, избежать ворот в доме Тейта, так как забор считался электрическим.
Таким образом, Лери написал биографию для журнала «Да» (Oui), чтобы показать, что не один из людей не боится, систематически эксплуатируемого Мэнсона, дабы пользоваться экстренной системой защитных мер. Этот террор, писал он, является внутренней неврологической реакций позволяющей понять Мэнсона, нужно понимать неврологию человеческого страха.
Прежде чем мы сможем понять Мэнсона, мы должны понять, что тюремная система — микромир культуры и что американские тюрьмы работают на сырье страха и насилия.
Было сказано, что Мэнсон стимулировал страх у других для того, чтобы получить власть. «Один из аспектов философии Мэнсона особенно озадачил меня: его странное отношение к страху», Винсент Буглиози (Vincent Bugliosi) в книге Helter Skelter пишет: «Он не только проповедовал, что страх был красив, он часто говорил семье, что они должны жить в постоянном страхе. Что он имел в виду? Я спросил Пола Уоткинса (Paul Watkins — второй человек в команде Мэнсона)». «Для Чарли, страх был тем же самым, что и понимание, и осведомленность» — сказал Уоткинс. «Чем больше страха, тем больше понимания, следовательно, тем больше любви. Когда вам действительно страшно, вы придете в неистовое возбуждение (WOW!) и когда вы достигнете этого, то тогда обретете тотальное понимание».
«Отдадим должное, манипуляции Мэнсона страхом имеют свои корни в паранойи холодной войны, военном положении, пугающих антинаркотических компаниях, вызывающих зависимость популярных криминальных фильмах и шоу, действиях бюрократов и правах СИЛОВЫХ СТРУКТУР, и конечно работы наших пенитенциарных учреждений».
Фыркая автобус, прибывает на парковку в Соледад. Трио заключенных Фолсом (http://en.wikipedia.org/wiki/Folsom_prison) выводят на улицу, чтобы стоять в блеске солнца, ожидая цепей. Командир Лери узнает транспорт охранников из предыдущих поездок: здоровенный черный, любящий чистить автомат, румяный наподобие Джона Уэйна (John Wayne) и средний гадкий сержант.
«Сегодня жаркий день, ехать недалеко, поэтому мы не будем одевать на них наручники» — произносит сержант.
«Риск побега Профессора», говорит мрачное розовое лицо, покачиваясь на ногах.
«Он не будет пытаться драпать от нас», мурлычет сержант.
«Пока мы не допустим одну ошибку. Верно?» — говорит черный, глядя холодно на командира. «Это как экипаж атомной подлодки Кеннеди», произносит он.
Есть еще четверо других зэков в автобусе. Все они утверждают, что Командира там не было.
Автобус хрипит, проезжая внутренние ворота Соледад и останавливается для проверки у главного входа тюрьмы. Охранники спешиваются и ждут, пока башенное орудие будет опущено. Пыхтя, автобус оставляет главные ворота.
Приятная поездка через центральную долину Калифорнии для разведки. Блейк сказал, что однажды, неосведомленный салага — член банды, сунул Мэнсона в центр противостояния тюрьмы, нескольких сотен человек, вооруженных ножами, беспокойно стоявших во дворе, в то время пока авторитеты вели переговоры. Голая адреналиновая дипломатия.
Дурак видит не тоже дерево, что видит мудрец. А свободный человек видит не то, что видит осужденный. Власть и политика страха, к сожалению, за пределами опыта электродов среднего класса, позволяющего актерам делать кайф для них на телевизионных экранах. Только полицейский, заключенный, житель гетто, ветеран знают первобытную радость возбуждения от общей боевой готовности, которую они должны поддерживать, чтобы выжить.
Обучение Лери в этой сырой действительности страха произошло быстро, встав в один ряд с Гулагом. Каждое утро в 8.30 он покидал свою камеру и шел до конца тюремного корпуса, ждал, чтобы ему открыли, а затем топал вниз половину мили по главному коридору к месту назначения работ. На этой ежедневной дороге до работы он видел более 50 заключенных и охранников. И каждое движение требовало сознательного и точного социального сигнала. Отказ от слов «Эй, мужик», отказ улыбаться другому, отказ останавливаться быстро. «Что происходит, мужик?» могло бы вызвать бурную реацию, за которой последовала бы смерть. С другой стороны он не осмеливался смотреть на это не улыбаясь, на остановки, не говорить со следующим, чтобы не вызвать другой цикл паранойи.
В других случаях во время своей уголовной карьеры, Мэнсон был достаточно удачлив, чтобы услышать в тюремных дворах множество рассказов вооруженных грабителей, описывающих их налеты. Почти каждый из них признавал, что убийство во время грабежа происходило не из-за денег, а из-за паники, вызванной у жертвы. «Люди, те ослы, действительно мочились в штаны, когда ты пихаешь в лицо пушку 45 калибра», громкий смех. Он также узнал, что наводящий страх хулиган, призирающий свою жертву, так же подчиняется кому-то еще. Самый авторитарный человек спокоен, когда поддерживается более сильной силой.
Мэнсон в разгар своей власти на ранчо был растерян и смущен, без надсмотрщика говорившего ему, что нужно делать. Как сказал Мэнсон в своем послесудебном интервью Буглиози: «Тюрьма всегда была моим домом, я не хотел оставлять его в последний раз, а вы возвращали меня туда».
Автобус, скрипя, достиг периметра Фолсома. Серое лицо уверенными зигзагообразными движениями подбегает к первым распахнувшимся воротам. «Оставь надежду всяк сюда входящий». Автобус пересекает двор и стоянку у входа в тюремный блок Фолсом. Этапируемые заключенные смотрят на бейсбольное поле, окруженное бетонными вышками, определяющими действительность, научное использование гортани и ручных мышц не имеет смысла в обществе страха, наиболее опасных и сильных автоматизируют суровыми прогулками. На территории никого нет, за исключением хриплого черного человека в синей рубашке, резиновых сапогах хлюпающих в травянистых лужах, поливающего дальнюю часть поля.
«Это главный двор? — спрашивает командир. — Он не очень-то большой».
«Подожди, пока его заполнят 2000 синих рубашек», — говорит черный, плюхаясь на переднее сиденье. Конвойные передают бумаги тюремным охранникам. Всем до одного скучно.
«Что теперь будет?»
«Мы собираемся претендовать на нижний ярус, — говорит черный. — Мы останемся там, пока они не решили, что мы здесь в безопасности. Что у нас здесь нет явных врагов, знающих нас. Кроме тех, кого они перемещают в 4A».
«А что такое 4A?» — спрашивает командир.
«Это наихудшее место, которое ты можешь получить — , черный засмеялся. — Центр корректирования. Вот где реальные отморозки или стукачи, которые никому не нравятся. Фолсом нижняя часть пенитенциарной системы, и 4А причина этого. Вон, быки из 4А уже здесь. А это значит, что один из нас отправится в одиночку».
Тюрьма классическая тренировочная лаборатория страха и бесстрашия. Средний класс ужасается сырой реальностью джунглей. Потребовалось четыре года лишения свободы для Лери, чтобы он понял, что если вы покажите страх, то будете постоянной жертвой насилия. Поскольку Чарльз Мэнсон провел большую часть взрослой жизни в тюрьме, он был, очевидно, хорошо воспитан страхом и тактиками физической угрозы («Я опасен»), эмоционального доминирования («Я силен») и манипуляции понятиями («Я умнее тебя»).
Интеллект, определяемый как точный, гибкий, изобретательный ум, использующий гортань и силу мышц, не имеет смысла в обществе страха, где наиболее борзый и сильный автоматически и самый умный. Скрытность, проницательность, чувствительность, сложность, многокомпетентность, терпимый обмен фактами запрещен в тоталитарной системе. Лидер банды в тюрьме никогда не признается, что чего-то не знает. Он просто проигнорирует факты. Связи регулируются иерархией. Никто не слушает. Никто не думает. Семь человек в автобусе смотрят друг на друга оценивающе: Кому дадут в челюсть и потащат в одиночку? Металлическая дверь нового здания открывается, и трое охранников шагают в автобус. Большой мускулистый мужчина, несет дубинку, висящую на запястье. Один из транзитных охранников наклоняется внутрь автобуса.
Алхимика ведут в одиночку с голыми стенами и длинной лавкой по левой стороне. Восемь охранников несут дубинки. Их лица пусты «Зона». «Эй, док. Иди сюда». Агент, назначенный лично на планету должен противостоять каждой опасности, спуститься в каждую глубину, преобразовав силу тяжести в легкомыслие.
«Они сейчас получили под зад, — говорит черный. — Сохраняйте хладнокровие и тогда можно говорить о вашем выходе уже через несколько недель. Или нет».
Спец. кивает на горюющие лица своих товарищей путешественников и заходит в автобус. Днем солнце нагревает бетон до испарения. Это вызывает пустынные, мертвые чувства. Трое переносчиков дубинок смотрят на него безразлично. Один из них постоянно показывает большим пальцем в сторону 4А.
Философ, внезапно чувствует себя довольно хлипким и уязвимым с библейской точки зрения, идя к металлической двери. Он между двумя охранниками с дубинками. Продукция третьего сорта покрывает его спину. При входе охрана говорит в интерком, пронзительно крича, шумно отпирая щелкающие замки двери. Они идут в длинный холл уходящий налево. Конечно, бессмысленно пытаться суммировать Флорентийские фракции, которые конкурировали стадным инстинктом млекопитающих за территориальное господство в 20 веке в Америке, исключая то, что Лери обучался в высшей точке американской империи в Уэст-Пойнте, предкосмическом военном училище для антивосточных воинов. Позже он изучил предневрологическую психологию в Беркли и принял участие в философском и эпистемологическом конфликте того периода.
Один из охранников дует в свисток и двое приближающихся осужденных застывают на месте. Процессия идет 20 футов по коридору и останавливается перед другой металлической дверью. Охранник сильно ударяет дубинкой по металлу. Изнутри еще один охранник всматривается через глазок и дверь открывается. Сейчас они находятся внутри комнаты без окон. Другая дверь. Охранник вновь сильно стучит. И другое лицо всматривается через другой глазок.
Когда Мэнсон освободился в 1967 году, он принес в свободные, открытые, доверчивые, счастливые, цветы любви культуры Хайт-Эшбери три страха своей криминальной школы: эмоциональное доминирование, физические угрозы и манипуляцию понятиями. Миллионы молодых людей и некоторые пожилые люди, остались плавать в этическом вакууме.
В эту пустоту переехали духовные промоутеры и этическая мафия, духовные мошенники, догматически повторяющие идеи. Чтобы улучшить эти примитивные методы, Мэнсон добавил четвертый и наиболее эффективный источник своей власти: моральное принуждение. До шестидесятых годов, большинство прирученных людей не знали, каким образом определять моральную угрозу их поведению. Они не обращали внимания на коэрцитивность семьи, клана, церкви, школы и гражданского права, а так же на то, как всякий пытался ограничивать поведение на пользу улья, клана, рода. Однако в шестидесятых годах культурная революция смягчила опасения известные как грех, вина, зло и табу.
Америка в последние десятилетия стала духовным Дикими Западом с центром в Сан-Франциско в качестве города Додж, религиозные лидеры банд и этических стрелков боролись за контроль, в том числе над золотоискателями, черными боевиками, хиппи — гуру, индусскими свами, гедонистическими пророками, подражателями Иисуса, временными мессиями, фанатиками здорового питания, сутенерами и продавцами надежды.
В этой ситуации и пришел византийский Мэнсон, только что из академии страха, размахивающий мечем — книгой, которая дает высокие этические полномочия, чтобы оправдать ритуальное убийство, 3000 летний текст загружается по рецепту и предназначен для вселения страха в души неверующих: книга Откровения.
Лери по приказу, снимает белый комбинезон, носки и белые шиповки, купленные в Люцерне. Его ошибка из шестидесятых, она состоит в том, чтобы войти в Черную дыру отдельным наблюдателем, ньютоновских очертаний, согласно предневрологическим понятиям науки. Он учился, переписывался с Вернером Гейзенбергом, наблюдаемый наблюдателями единственный без наблюдения.
Ты должен войти в Черную дыру, как это делают ее истинные граждане, беззащитный, пойманный в Ловушку, беспомощный. Только так можно получить полный Эйнштейновский научный отчет об прирученных обезьянах третьей планеты солнечной системы.
Он стоит голый к нему приближается охранник с металлоискателем по размеру и форме, напоминающим ракетку для настольного тенниса, которая болтается на веревочке, на его шее. Охранник перемещается к брошенной одежде и сканирует ее детектором. Другой охранник бросает Лери серый изодранный комбинезон и шлепанцы из ткани, указывая на складское помещение в конце стойки.
«Получи матрас и два одеяла там». Полосатая дверь справа открывается и профессор в окружении трех охранников, отправляется в нижний ярус 4А, мимо рядов клеток слева от него.
Пока его обрабатывали в Сан-Франциско, фонд Кастилия, на другом континенте в Милбруке, Нью-Йорк превратился в признанный мировой центр исследования расширения сознания и самоиндуцированных мозговых изменений.
Тапочки слишком большие, поэтому Волшебник, нес их вместе с матрасом на плечах, переминая туда — сюда, проходя проверку в глазах заключенных, самодовольно кричащих для опознания. «Эй! У-у-у-у! Смотрите, кто здесь? Добро пожаловать в 4А, брат». Лери кивает и улыбается мускулистым черным и коренастым белым, вальяжно облокотившимся на свою решетку и наблюдающим за ним.
В 64 комнате
Альтехаус расположился в поместье «двадцать пять миль плодородной почвы», куда приехали тысячи самозваных мессий, оккультистов и знатоков. Милбрук был Уимблдоном духовного переворота. Упрощенное, одурманенное наркотиками, дезорганизованное и анархическое — это неврологическое явление имело место. Без сомнения, что происходившие события были философски интенсивными.
С 1963 по 1968 года не было никаких актов физической угрозы, принуждения или мышечной коррекции поведения путем запугивания в Милбруке. Однако, духовный бандитизм переродился в эпидемию. Лери сам ужасно боялся выпущенных на свободу энергий. На пике своей наивности он предположил, что любого паломника с дикими глазами, постучавшего в большую дубовую дверь, махающего небесными верительными грамотами, нужно впускать и подавать немного денег. Но после пяти лет Милбрук стал довольно искушенным в скептицизме на эту армию богословия. Когда незнакомец объявит: «Я посланник Господень!» гениальный ответ звучал так: «Добро пожаловать в клуб! Итак, что у вас нового?»
Открывается дверь камеры, в небольшой прихожей, ведущей ко второй двери за которой находятся темные окна пещеры. Охранники закрывают обе двери, и алхимик оказывается в ячейке корректировочного центра. В ней маленький унитаз со сколами, гнилой тазик, нары, окрашенные в ржаво-металлический цвет, куда он бросает грязный вонючий матрас.
В комнате темно, за исключением прямоугольного куска света, проходящего сквозь наружную дверь. Он получил 24 года. Философ испытывает чувство восторга. Это оно, думает он. Бесспорно, неоспоримо, дно Данте. После 18 тюрем на четырех континентах, это, в конечном счете, дно. Теперь, когда смертная казнь отменена, узкая полоска красно-белой ячейки конец.
Он бежал из подземелий Запада и бежал из Среднего мира, только чтобы его заключили вновь в тюрьму, словно североафриканского пирата. Такие события слишком типичны для отсталых планет. Грань нижнего яруса 4А Фолсом — низшая точка мироздания.
«Отсюда начинается путь домой», говорит он про себя, глядя вверх. Во время войны в Индокитае, где западная империя была отброшена назад, американцы разделились на две противоборствующие стороны, ястребов и голубей. Они дрались на улицах. Именно в этот момент, краткая политическая карьера Лери временно отвлекла его от роли эволюционного агента. С вознесением суперястреба Никсона к власти в 1968 году, эволюционные агенты жестко репрессировались. Среди таких арестованных и осужденных и был агент Лери.
После десяти минут темноты и тишины, внешняя дверь открывается и в камеру входит молодой заключенный блондин. Он опирается на решетку внутренней двери, весело улыбаясь.
«Мне очень жаль, что ты здесь, человек. Я сэпэпэшник первого яруса. Ты куришь?»
«Да. А есть что-нибудь почитать?»
«Конечно. А что тебе нравится? Бьюсь об заклад ты не любишь дерьмо кикера. Верно? Я принесу тебе что-нибудь хорошее. Ты не будешь здесь долго. Если они посчитают, что ты не отмороженный, то они отправят тебя наверх».
Сэпэшник вышел, оставив входную дверь открытой. Отраженный свет заходящего солнца согревал клетку. Через несколько минут, он вернулся, держа в руках белый конверт, заполненный табаком, пачку папиросной бумаги и четыре книги в мягкой обложке.
«Это от Чарли. Он в соседней камере». Это был парень с доброжелательным взглядом сидевший в позе лотоса. «Он хочет знать, будешь ли ты кофе со сливками и с сахаром или ты любишь мед?»
«Конечно. Ничего», говорит нейрологик улыбаясь. Сэпэшник усмехается и исчезает.
Но относительно того, что на самом деле случилось в шестидесятые, в то время как кислотный убийца Лери и его приспешники были на свободе, не имелось общего мнения. Шепот «духовной революции» можно было слышать в аудиториях, сельских клубах, молодежных съездах, пригородных дачах и хулиганских радиостанциях. Печально известному Лери, казалось, что подстрекательства находились повсюду, ведь непрерывно на каждом шагу использовались нейрологические методы позволяющие людям понимать, контролировать, свою собственную нервную систему, белая и черная магия, оккультные ходы власти. Преступные мысли и неврологический ребенок, добравшийся до самих социалистических масс, требовали, чтобы власти ограничили его образовательным трудовым лагерем. Новая вспышка слухов, сексуальных, порнографических, внеземных, вовлекали множество агентов и шпионские сети в дальнейший террор загадочной жути.
Сидя на нарах, Лери вдыхал табак Bugler. Он курил сигарету и наблюдал за клубами дыма в солнечном свете. Двадцать четыре года отсидки. Он смотрит на книги, которые Чарли передал через сэпэшника. Обучение Сострадательного Будды. В поисках удивительного. Обучение Дона Жуана. Мастер и Маргарита, толстая книга — роман в мягкой потертой обложке о жизни в современной Булгакову России. Эти книги, сжато выражали определенную мысль.
Теперь белокурый сэпэшник вернулся с конвертами заполненными кусками сахара и порошкообразными сливками, картонной чашкой, наполненной органическим медом и коробкой крекеров. «Чарли передал их. Я должен теперь идти. Быки пасут меня. Я вернусь позже, если вы станете в чем-либо нуждаться».
Дисциплинированное изучение расширения уровней сознания и изменений мозга неизбежно приводит к рассмотрению черной магии, которая в Милбруке была определена как использование неврологических методов для получения власти над другими. Лери тогда решил, что он не будет иметь ничего общего с черной магией и сознательно отказался узнать что-нибудь о сатанинских ритуалах. Он действовал словно смоляное чучело, предполагая, что признание черной магии может привести к загрязнению сознания и сделать его невосприимчивым.
Позже, после запоздалого обнаружения, что он заколдован, раздражен, озадачен, нарисован в пентаграмме, выставлен перед богиней Кали в молитве, и вспыхивающем пленяющим амулетом, он решил узнать достаточно о темных искусствах, чтобы распознавать и реагировать не только для самозащиты, но и чтобы ослаблять порочных практиков. При помощи нейрологических методов белой магии, позволяющих людям понимать и управлять своими собственными нервными системами, он нейтрализовал тайные шаги власти. Он приобрел сноровку в ощущении того, как создаются реалии при взаимодействии, и того, как впоследствии они навязываются другим, и о том, как могут быть произведены вторжения в реальность. Он разработал десятки простых, с чувством юмора методов защиты от поглощения действительности черной магией.
Одним из примеров является буддистская MUDRA или движение руки, ритуальное расположение кистей рук, ритуальный язык жестов, означающее «нет» Большой и указательный пальцы соединены, чтобы сформировать круг, а три оставшиеся пальца вытянуты, как американский знак «Ok». Круг, таким образом, может использоваться для фокусировки сознания. Через просветы в кругу человек уходит от нежелательной реальности, перемещая центр реальности в руку, таким образом, человека можно расколоть, как бы, надвое. На две на две периферийные нечеткие оптические капли.
Именно так, за много лет до своей первой и единственной встречи с Чарльзом Мэнсоном, Лери подготовился к ней. Чарльз Мэнсон начал наложение реальности, к которой он пришел через библейского пророка. Лери взаимодействовал с ним здесь и сейчас.
«Нужна ли сигарета?» «Как ты себя чувствуешь?».
Внеземной агент сидит на полу и вновь смотрит на клетку. Доведенный изоляцией до беспомощного состояния, схем биовыживания и эмоциональных желез реагирующих примитивно, в условиях чрезвычайно ситуации. Обученный Нейрологике он сканирует схемы, отключая сдачу / панику / страх смерти, настраивает на успех / блаженство / терпение и спокойно ожидает прошлое, чтобы догнать будущее. Восемнадцать тюрем и тюрьма через пять лет — хорошее предварительное обучение в неврологической технике.
Он слышит голос. «Ты, наконец, оказался здесь. Я наблюдал, следил за твоим падением много лет, человек. Ты знаешь, где мы?» Голос был дерзким и надменным. Поза лотоса в соседней камере, из которой пришли книги, кофе и сигареты. Он повторяет: «Ты знаешь, где мы?» «Где мы?» «Это вечность, брат. Это конец линии. Никто никогда не выходит отсюда. Это навсегда.»
Лери прислушивался к голосу с жалостью и раздражением. Он чувствовал, что Чарли говорит о покорной субъективной истине. Правде для Чарли. Командир не желает быть включенным в эту реальность, он желает от нее отключиться. Но кто-то с другой стороны заслуживает сострадания. Кроме того, Нейрологик понимает, как эта реальность формировалась. Страх — это сила, она дает энергию и нашим социальным институтам, и Чарли являющемуся полностью институциональным мужчиной, кафриканским символом нашего технико-морального приручения. Военным умом.
«Эй,» Лери зовет. «Это ты выслал мне сигареты Bugler и еду? Благодарю».
«Я люблю всех и пытаюсь поделиться тем, что у меня есть. Я ждал тебя, чтобы поговорить, в течение многих лет. Наша жизнь никогда бы не пересеклась. Но теперь у нас есть много времени. Мы все были твоими учениками, знаешь.»
Низкий голос. «Это именно так» — отвечает устало профессор. «Я не хочу навязывать свою реальность. Идея состоит в том, что все берут на себя ответственность за свою нервную систему, создают свою собственную новую реальность».
«Что ты имеешь в виду?»
Лери прислонился к решетке и склонил ухо, чтобы поймать мягкий уверенный в себе голос.
«Ты знаешь, как это случилось? Я был в тюрьме всю мою жизнь и когда я вышел в середине шестидесятых годов, мир был совершенно другим. Миллионы детей освободились от старой лжи, комплексов, ожидая, чтобы им сказали, что нужно делать». Голос становится немного жалобным. «А ты никогда не говорил, что им делать. Это то, что я не мог понять о тебе, человек. Ты показывал всем, как создать новый разум, но ты не давал им новую голову. Почему ты этого не делал? Я искал тебя много лет, чтобы спросить об этом».
«Это верно» ответил устало профессор. «Я не хочу навязывать свою реальность. Идея в том, что каждый берет на себя ответственность за свою нервную систему, создает свою собственную неповторимую реальность. Это конец монотеистического трипа. Ты можешь быть кем угодно. Все остальное это промывка мозгов».
«Это была твоя ошибка», произносит полупризрачный голос шепотом. «Никто не желает ответственности. Они хотят, чтобы им говорили что делать, во что верить и это действительно так, это реальность».
«А у тебя есть ответы для них?»
«Все в Библии, человек. Это одна вещь, которую делает для тебя тюрьма. Дает время, чтобы читать Библию. Я осознал это. Знаешь ли ты, почему все пошло не так?»
Мэнсон вспоминал: Он был гостем, принимал пожертвования, маленькие подарки, но все что давали, давали женщины. С христианским снисхождением и состраданием.
«Почему это были женщины? Они были напуганы и внедрили все эти законы и нравы для мужчин. Это всё есть в Библии, человек. А что Библия говорит о женщинах? То, что они — причина зла. Верно? Разве ты не получал этого послания? Прочти его за то время, пока ты здесь. Это безжалостно и жестоко. Зло должно быть уничтожено. Только некоторые должны быть спасены. Я единственный, кто относится к Библии серьезно и поэтому я здесь.»
Профессор тихо спрашивает: «Как ты себя чувствуешь, Чарли?»
Проходит существенная пауза между тем как голос Мессии превращается в голос обычного осужденного.
«Я чувствую себя плохо, человек». После исповеди новый прилив сил и слов: «За две тысячи лет я получил самый неудачный срок. Я смеюсь над этим большую часть времени. Но свиньи получили от меня хорошо. Я не могу написать письма. Не могу получить посещения. Они изолировали меня полностью. Они действительно хотят убить меня. Я чувствую это. Убийство в их сердцах. Мой суд был фарсом. Это глупо. Я играю по своему сценарию. Я разыгрываю их Библию и беру это на себя — их чувства зла, убийства, все грехи человечества, всхожу на крест для них. И никто, профессор, не ест обед на полу. Его накладывают из свиного корыта на пластмассовый поднос, дают пластиковые ложки и вилки, слишком хрупкие, чтобы сделать из них оружие. Никто не видит того, что я делаю для них».
Психолог внимательно отвечает: «Я признаю, что это очень христианская страна и что каждый осужденный вынужден изображать Христа, но сказать, по правде, у меня не так много общего с этим, хотя я ирландский католический язычник. Старая игра в Бога продолжается».
Мэнсона, не нужно бояться, потому что он стал богобоязненным. Лери испытывал жалость к заключенному пытающемуся поддержать его и он, безусловно, не имел никакого желания причинять неудачнику какой-либо вред.
Позже, во дворе Фолсома, он вступил в разговор с Бобом Хартом, диким, жестким, мудрым ветераном тюремной системы. «Почему Мэнсон заперт в сегрегации?» спросил Лери.
«Он бы вызвал волнения, если бы вышел во двор», ответил Харт.
«В этом его преступление?»
«Нет. Это пропаганда, чтобы понравиться сквотерам. То, что ты делал на улице здесь не важно. Заключенные не судят друг друга. Например, возьмем Мэнсона. Первая проблема Мэнсона его рост. Он коротышка. В тюрьме или на улице, но он такой. А если бы он был хорошего роста и двести фунтов веса, поверь мне, он бы ходил веселый и уверенный, вместо того, чтобы торчать в изоляторе. Не то, чтобы размер все решает в тюрьме. Мексиканская мафия, например, самая опасная банда в системе, потому это она хорошо организованная и безжалостная. Мэнсону неприятно здесь, потому что он главный извращенец, но при этом говорит о Библии. Это может убеждать и пугать там, но здесь… Он обманывает себя своим библейским откровением».
Профессор ужинает на полу. Еду кидают из пластмассового корыта в пластиковый лоток. Ее едят пластиковыми ложками, слишком хлипкими, чтобы сделать из них оружие. Пока он ест, он наблюдает, как электрический свет отбрасывает блики на желтые лужи.
Американцы съели 1.8х1010 гамбургеров в McDonald’s, Ричард Никсон второй раз избран президентом. Мы живем в глубине сорокамильного гравитационного колодца. Потребовалось четыре миллиарда лет земной эволюции, чтобы создать нервные системы, способные к разработке технологии, с которой возможно выбраться за пределы земной атмосферы и запустить цилиндры (ракеты) миграционной колонизации в космос.
Нет никакого смысла для нас «Читать все книги о будущем, которые мы только можем получить, при этом жить на планете Земля. И искать бессмертие и контактировать с высшим разумом», чтобы обратно вернуться на планету.
Наша эволюционная миссия состоит в том, чтобы свободно пролететь через пространство и время. Первородный грех — сила тяжести: падение.
Сэпэшник вернулся. «Доктор?» «Да?» «Какие самые важные книги в мире, которые стоит прочесть?»
«Это зависит от многого. О чем ты хочешь узнать? О жизни. О метафизике. О высшей жизни». Тон профессора сухой, педантичный. «Метафизика обозначает пределы физики. Ты много знаешь о физике?»
«Нет, я не интересуюсь наукой. Я хочу знать о духовных вещах».
«Ну, ты не сможешь выйти за переделы физики пока не поймешь ее основных принципов. Знаешь, что сделал Эйнштейн? Он сделал бомбу. Он математически доказал, что все дело в разной энергии скоростей. Задумайся об этом хотя бы на минуту».
«Это оторвано от жизни, я хочу знать о Боге. Верите ли вы в астрологию? Верите ли вы в таро? Чарли настаивает, чтобы я читал Библию. Мой сокамерник читает Книгу Перемен. Он трудный человек?..; 740 страниц. Должен ли я читать Библию или Книгу Перемен в первую очередь?»
«Не беспокойся об этом, любая из этих книг устарела на тысячи лет».
«Ну, а что мне тогда читать?» Длительная пауза.
«Сираг (Sirag, http://en.wikipedia.org/wiki/Saul-Paul_Sirag#Fundamental_Physics_Group), Уиллер (Wheeler) и Сарфатти (Sarfatti) новые квантовые теории? Неистовые белки Поула? Эттингер (Ettinger) и Харрингтон (Harrington) О продолжительности жизни? О’Нил внеземная миграция? Саган — Контакт развитых цивилизаций в космосе?»
«Читать научную фантастику» «Что? Это не духовное.»
«Да, это так.» «Прочитав все книги о будущем, ты сможешь покинуть Землю и получить бессмертие. Связавшись с высшим разумом».
После этого Сэпэшник уходит, глаза Лери выглядят утомленными. На ночь сатира Булгакова. Свободный ум, запертый в клетке социума. Сон приходит быстро.
Буглиози (Bugliosi): Пристальное внимание к стиху 15, который читает: «И освобождены были четыре Ангела, приготовленные на час и день, и месяц и год, для того, чтобы умертвить третью часть людей».
«Мэнсон говорил, что это значит?»
Уоткинс: «Он сказал, что это были люди, которые хотели умереть в Helter Skelter… одна треть человечества … белая раса».
После завтрака, вновь слышен голос Чарли. «Ты здесь? Ты слышишь?»
«Да, я слышу».
«Когда вы принимаете кислоту. И ваше тело растворяется в ни что, остаются только вибрации. Исчезает и пространство, и время, нет больше ничего. И пространство становится временем и есть только чистая энергия. Вы понимаете, о чем я говорю?»
«Да».
«Это и есть момент истины, верно? Но что это такое? Как вы это называете?». Абсолютный космический вопрос. В ячейке тюрьмы строгого режима наступает тишина, нарушаемая лишь жужжанием генератора, глухим звуком туалетных клапанов и каплями воды вперемешку с далеким стуком металлических ключей.
«Чарльз?»
«Да?»
«Что ты нашел для себя в этот момент?»
«Ничего. Должно быть смерть. Верно? А что нашел ты?»
«Смерти не будет. Они поверили в твое откровение, Чарльз, и ты искупил его. Мне очень жаль, потому что в этот момент просто приостанавливаются биохимические отпечатки (имприты) в нервной системе. Ты можешь взлететь оттуда и пойти куда угодно, куда хочешь. Ты должен был искать энергетический синтез, вызываемый любовью».
Позже, с точки зрения постземной миграции, Лери пошлет обратно сообщение для Мэнсона и его последователей: S.M.I2.L.E.
«Им нужно что-то от SMI2.LE от командира, все, что я могу сказать».
Шаги и бойкий свист в коридоре. Молодой блондин Сэпэшник наклоняется на дюйм.
«Эй, вы дома? Вы переезжаете, на третий уровень. Я слышал, как об этом говорили быки.»
«Что это значит?»
«Это хорошо. Вы пойдете наверх. Вы выйдете из этой камерки.»
Философ складывает табак, сахар, кофе, мед и четыре книги, бросает матрас на плечо, и в окружении трех охранников идет обратно вниз вдоль мрачных клеток. Чарльз Мэнсон, сидит в позе лотоса, улыбается и машет.
Власть террористов в запугивании среднего класса была драматичным образом применена и к Лери, в более поздней беседе с молодой и неопытной охраной. Группа преступников в тюремной комнате отдыха смотрела документальный фильм «Мэнсон» (http://en.wikipedia.org/wiki/Manson_(movie)), произведенный Робертом Хендриксоном (Robert Hendrickson, http://en.wikipedia.org/wiki/Robert_Hendrickson_(director)). Он содержал сцену, в которой Бренда (Brenda), одна из прочих девочек Мэнсона, праздно играет с винтовкой, праздно смотрит на камеру и говорит: «Мы то, что вы сделали с нами. Мы воспитывались, глядя на фильмы вроде „Дымок из ствола“ (Gunsmoke), „Есть меч — могу путешествовать“ (Have Gun, Will Travel), „ФБР“ (FBI), а „Битва“ (Combat) мое любимое шоу. Я никогда не пропускала ее».
В этот момент молодая охрана ворвалась в комнату отдыха в возбужденном состоянии. «Кто сказал это?», — закричали они.
«Девочка из семьи Мэнсона».
«Это — самая страшная вещь, которую я когда-либо слышал в своей жизни».
«Да, непрерывное насилие по телевизору вызывает тревогу», согласился Коммодор. «Ежедневное число жертв только по одному каналу составляет сотни».
«Нет, я имею в виду не это, — сказал охранник. — Я имею в виду Мэнсона и тех девочек, угрожающих нам. Я хочу убежать домой и поставить двойные замки на свои двери. Но та девочка говорит, что они просто разыгрывают популярные телевизионные шоу по инструкциям из Библии, чтобы избавиться от грешников. Я рад, что у меня в доме, несколько винтовок и куча пистолетов».
«И телевизионная антенна на крыше дома, принимающая программы, которые говорят вам, чего нужно бояться?»
«Да, это странная штука».
Лери кивнул головой в знак согласия.