Смерть от количества
Смерть от количества
46. Над всей этой одержимостью деньгами, над врожденным стремлением к равному счастью черной тучей нависают темпы роста населения планеты. В конечном счете это и есть главный кошмар нашей нынешней ситуации.
47. При современных темпах рождаемости население мира через пятьдесят лет удвоится, и значит, еще при жизни многих из нас все проблемы, вызванные перенаселенностью, — безумие жизни в большом городе, транспортные проблемы, голод, инфляция, загрязнение воздуха, истребление природы, нивелирование всего индивидуального, — все они станут по крайней мере в два раза острее. В таких условиях разбрасываться человеческим и экономическим богатством для того, чтобы совершать путешествие в космос и наращивать гонку ядерных вооружений, значит играть в бирюльки, когда цивилизация гибнет на глазах: такого вопиющего примера легкомыслия и безответственности в истории человечества еще не было.
48. Идея контролируемого уменьшения населения наталкивается на два рода возражений; первый — что такое контролирование аморально, и второй — что оно противоречит законам эволюции.
49. Тех, кто возражает по моральным соображениям, можно разбить на три основные категории: религиозную, политическую и индивидуалистическую.
50. Прежде у церкви были, весьма сомнительные впрочем, резоны ратовать за высокую рождаемость: чтобы на свет появлялось больше правоверных, чтобы большие семьи создавали или утверждали на веки вечные такую экономическую ситуацию, при которой нищета, невежество и безысходность толкали жертв в «святое лоно» церкви. Но такая политика эффективно срабатывала только там, где церковникам принадлежала главенствующая роль во всех сферах жизни, а этого по большей части давно нигде не наблюдается, за исключением считанного числа малоразвитых стран.
51. Гораздо более убедительный религиозный аргумент сводится к следующему: меры контроля за рождаемостью поощряют нравственную распущенность, и в частности супружескую неверность. На это трудно возразить, но так же трудно и убедительно доказать, что пресечение мер контроля за рождаемостью (борьба с нравственной распущенностью в личной жизни) сделало бы общество более стабильным. Могучий поток эволюции неудержимо рвется к сексуальной свободе. Теперь уже нечего думать воздвигать на его пути плотину; речь может идти только о том, чтобы его направлять. А между тем поток этот несет не воду, а кое-что куда более опасное.
52. Некоторые религиозные люди до сих пор верят, что меры по контролю за рождаемостью идут вразрез с божьим промыслом. Но ведь «божий промысел» не возражает против щитовых ограждений и парапетов в опасных местах, против инсектицидов или хирургии, или компьютеров, или антисептики, или волнорезов, или пожарных команд. Почему он разрешает эти формы научного контроля (причем некоторые из них могут приносить больше вреда, чем пользы) над элементом случайного в жизни, но не допускает контроль за рождаемостью?
53. Еще один абсурдный религиозный аргумент звучит так: профилактика зачатия равносильна убийству, поскольку незачатое дитя в этом случае не может быть зачато. Но эта доктрина, даже если принять ее исходную посылку (что мы существуем еще до нашего зачатия), тянет за собой длинную цепочку трудноразрешимых проблем. Есть тысячи разных способов предупредить зачатие, не прибегая к тому, что, собственно, называется «профилактикой зачатия». Скажем, мужья, которые по долгу службы без конца куда-то ездят. Не совершают ли они убийство каждую ночь, выпадающую на оптимальную для зачатия фазу, если проводят эту ночь вне дома? И не следует ли расценивать все позиции, используемые при копуляции, кроме тех, что с наибольшей вероятностью ведут к зачатию, как то же самое убийство?
54. В нашей власти остановить зачатие детей; но не в нашей власти убивать незачатых детей. Закон требует предъявить тело.
55. Нам дана свобода, чтобы у нас была возможность контролировать; и не может быть каких-то особых сфер, где на всякий контроль наложен полный запрет; где, короче говоря, мы обречены не быть свободными.
56. Те, кто возражает по политическим мотивам, говорят: сильное государство нуждается в многочисленном населении — чем выше рождаемость, тем больше у нас солдат и рабочих.
57. С наступлением эры атомного оружия стало ясно, что, с точки зрения военной стратегии, главное — не перевес в численности, а преимущества в ноу-хау, оснащенность передовыми технологиями. Ситуация эта была очевидна уже в момент изобретения первого пулемета. Так что, даже с точки зрения традиционных военных требований, абсолютно все страны мира сегодня, включая и те, у которых помимо собственной территории имеются заокеанские интересы, перенаселены.
58. С введением автоматизации неквалифицированная рабочая сила неизбежно становится все менее и менее востребованной в мире. Даже по оценке 1967 года, сделанной консерваторами для выяснения текущей невостребованности в высокоразвитых индустриальных странах, «лишним» оказался один из каждых четырех рабочих.
59. Только применительно к немеханизированным крестьянским хозяйствам, таким как, например, в Индии, еще можно приводить довод о том, что большие семьи — это экономическая необходимость. И даже если признать этот довод состоятельным, большие семьи будут необходимы только до тех пор, пока мир позволит хозяйствам такого типа оставаться немеханизированными.
60. Те, кто возражает из индивидуалистических соображений, говорят следующее: выбор численности семьи — один из последних свободных выборов, еще оставшихся у взрослых людей в цивилизованном обществе. Обязать их ограничить численность семьи — значит сдать последнюю цитадель индивидуального. И эти доводы представляются мне наиболее привлекательными; но все же и они рассыпаются под натиском реальности. Ведь решение такого рода — иметь или не иметь определенное число детей — далеко не только сугубо личное. Если данный мужчина и его жена решают завести шестерых детей, они тем самым принимают решение, затрагивающее то общество и тот мир, в котором они живут, в масштабах, далеко выходящих за рамки их собственных прав как индивидов — и даже за рамки их собственного существования.
61. Как установили американские социологи, у экономического процветания есть один внушающий тревогу побочный продукт: оно превращает дополнительного ребенка в желанную и позволительную, с точки зрения материальных возможностей, роскошь в дополнение к и без того богатой жизни. С этого момента он становится символом изобилия, жизненного успеха. Политики и священники всегда ратовали за большие семьи; а Мужская Сила и Плодовитость — это те великие божества, культ которых вызвать к жизни труда не составляет. Но еще один ребенок в мире голодающих детей — это, вне всяких сомнений, та самая роскошь, которой уже обласканные удачей и преуспевающие не имеют никакого права себя тешить. Ибо если мы будем настаивать на том, что мы свободны плодиться, как кролики, то эволюция, будьте уверены, позаботится о том, чтобы мы и мерли, как кролики.
62. Остается еще вторая категория возражающих — те, кто утверждает, что контролировать численность населения будто бы антиэволюционно. Тут угадывается эгоизм генерации: дескать, пусть наши дети заботятся о себе сами. Лучше бы прислушаться к другому доводу: наша потенциальная способность плодить себе подобных идет рука об руку — как и задумано — с нашей потенциальной способностью себя прокормить. Но, согласно вышеупомянутой лихой теории «плодитесь, и будь что будет», мы, дабы оставаться здоровыми, должны оставаться в состоянии острого кризиса. То есть каждый раз, строя лодку, надо не забывать делать в днище пробоину — потом знай откачивай воду.
63. Даже если бы мы могли прокормить население, в два раза превышающее по численности население мира сегодня, и накормить его лучше, чем это делается сегодня, нет ни малейшей вероятности, что такой перенаселенный мир был бы счастливее, чем мир, населенный в разумных пределах. Людям потребен не только хлеб насущный; а все прочее, что им потребно, расцветает тем лучше, чем давка меньше. Прочее — это мир, образование, жизненное пространство и индивидуальность.
64. Будущее, несомненно, расценит наше равнодушие к контролю за численностью населения как величайшую беспечность нашей эпохи. В будущем станет очевидно, что в наших обществах имелась целая обширная структура, совершенно бесполезная, — просто как следствие необходимости кормить слишком много лишних ртов и чем-то занять слишком много лишних рук. Но самое главное — станет очевидно, что состояние перенаселенности обращает прогресс в регресс. Вдумайтесь, сколько современных изобретений, сколько экономических теорий на самом деле вовсе не прогрессивны: это просто-напросто отчаянные попытки остановить течь в тонущей лодке! Сколько изобретательности и энергии уходит на то, чтобы удержать нас на плаву, вместо того чтобы двигаться вперед!