Счастье и зависть

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Счастье и зависть

13. «Количество» неравенства в нашей личной и общественной жизни мы измеряем, ориентируясь на шнятия счастья и зависти. Эти два состояния руководят нашим поведением, и след их уходит в незапамятные времена, в самые примитивные формы жизни. Счастье значит обладание средствами выживания — «территорией», «укрытием», партнером, пищей, эффективными средствами защиты от хищников и паразитов и так далее; зависть значит отсутствие всего этого. Коротко говоря, счастье — это безопасность, но безопасность, определяемая опытом ее отсутствия, то есть пассивной завистью.

14. Счастье, в сущности, есть желание продлить жизнь точно такой, какая она есть; зависть — желание изменить ее. Таким образом, с точки зрения эволюции, счастье — главное, что препятствует прогрессу, а зависть — главное, что его питает. В то же время счастье — своего рода доказательство того, что стоило выживать до настоящего момента, точно так же, как зависть — своего рода намерение выжить начиная с настоящего момента. Оба состояния для эволюции необходимы. Одно — это отдел пропаганды, рекламирующий прошлые и настоящие достижения правительства, а другое — постоянно действующий комитет по критике.

15. По определению Платона, справедливо такое общество, в котором каждый счастлив быть тем, кто он есть; иными словами, это общество без зависти. В наших же несправедливых обществах всякое политическое и социальное противостояние происходит между партией счастья и партией зависти; и все наши сегодняшние беды идут от нашей неспособности воспринимать эти две партии иначе, как взаиморазрушающие противоположности, для которых немыслима иная позиция, кроме откровенно агрессивной.

16. Счастье по сути своей антисоциально. Оно всегда подразумевает некое сравнение, некое знание, что и другие могли бы наслаждаться, но не наслаждаются тем конкретным счастьем, которым наслаждаемся мы. Это справедливо в отношении как счастья частного, так и общественного. Зрители в театре, болельщики на стадионе, даже целая нация счастливы, потому что кроме них есть другие — те, кто не присутствует и не разделяет этого счастья.

17. Счастье — это то, что происходит со мной, и счастье даже беднейшего из бедных уникально; ему можно только позавидовать. Оно его и только его и ничьим больше быть не может. Мы все Робинзоны Крузо: никто не знает наше счастье — и несчастье — так, как знаем его мы.

18. Следовательно, в самой природе счастья создавать мир неравенства. Источник счастья, равно доступный всем, становится чем-то вроде доступной женщины; и обладание все менее и менее способно принести счастье. С настойчивой повторяемостью мы видим после очередной революции парадоксальную метаморфозу — превращение элиты революции в новый привилегированный класс, привилегированный прежде всего в смысле доступа, который они же сами себе даровали, к удовольствиям, недоступным для многих; и хотя в этом, вероятно, можно усмотреть какой-то элемент подражательства, такие элиты по сути своей — жертвы исконной человеческой потребности в счастье и его, счастья, антисоциальной природы.

19. Завистники выводят весьма характерный ложный силлогизм: счастье — спутник привилегированности, привилегии — зло, следовательно, счастье — зло. Отсюда проистекает пуританство, столь типичное для начальных этапов многих революций, и заведомо обреченные попытки многих и многих левацких теоретиков обнаружить новые источники счастья, скажем, в труде, общественном самопожертвовании и благе государства. Эти попытки обречены вовсе не потому, что подобные вещи не могут принести счастья, а потому что каждому предписывается черпать счастье из одних и тех же источников. Государственное, или идеологическое, или еще какое-либо навязываемое всем и каждому счастье — это терминологический нонсенс.

20. Такое навязываемое счастье (чистая пародия на право человека выбирать то, что сделает его счастливым) тоталитарно по своей сути: это зависть в ее извращенной форме, образующая порочный круг зависти, разрушающей счастье, разрушающее зависть… и так пока человечество не попадет в такую же жестокую зависимость от заданных условий, как подопытные животные в стенах научной лаборатории.

21. Истина в том, что обе партии правы: партия зависти, провозглашая, что общество обязано обеспечить равный для всех доступ к главным источникам счастья — более справедливые экономические условия и все остальное, и партия счастья, утверждая, что общество обязано предоставить индивиду максимум свободы в выборе таких источников. Ни капитализм, ни коммунизм не приспособлены совмещать в себе обе эти истины, то есть сформировать общество, которое обеспечило бы равный доступ ко всем источникам счастья.

22. Обе крайние политические доктрины пришли к осознанию того, что зависть создает условия для более легкого манипулирования Многими. Правые находят в ней оправдание репрессиям, цензуре и деспотии; левые — революциям и подрывной антиправительственной деятельности. Разбушевавшаяся толпа — это оправдание военной диктатуры, и наоборот.

23. Зло не в личном счастье, а в особой личной привилегии, порожденной несправедливой социальной привилегией. Величайший порок капитализма даже не в том, что при капитализме у нас нет одинакового доступа к источникам счастья, а в том, что при этом создается мир, в котором главным источником счастья становится именно доступ к нему. Предметом зависти служат не просто яблоки в саду для тех, кому вход туда заказан; еще больше обделенные завидуют самому праву беспрепятственно входить в сад. Они жаждут стать членами эксклюзивного клуба именно потому, что он эксклюзивный, а не потому, что их так уж привлекают предоставляемые им блага.

24. Тем не менее в лучших своих проявлениях капиталистические общества, хотя они и уродуют подлинную природу счастья, привязывая его к экономическим условиям, отстаивают правильную концепцию счастья; точно так же, как коммунистические общества, в лучших своих проявлениях, отстаивают правильную концепцию зависти. Великое благо капиталистической системы в том, что она допускает свободу в поисках счастья, и это согласуется с основополагающей потребностью человека; а великое благо коммунистической системы в том, что она может позволить зависти выражать себя такими средствами, которые не ведут к окончательному разрушению. Она вынуждает богатых делиться тем, что было бы уничтожено, если бы богатые были полностью истреблены; даже в самых легковесных и эгоистичных кастах и культурах есть один положительный элемент — право быть нерегламентированно счастливым.

25. Перед нами стоит задача воссоздать относительность компенсации, имевшую место в нашем до-сознательном прошлом; взять то благое, что есть как в зависти, так и в счастье: из первой убрать разрушительную агрессивность, из второго — разрушительный эгоизм, и после заставить их взаимодействовать. И самое главное, делать это нужно с опорой на науку, разум и милосердие, а не на эмоции, кровь и шантаж.