Глава 11. Ой, мамочки!

Глава 11. Ой, мамочки!

Родители играют в американской школе очень большую роль — гораздо большую, чем в школе российской. Это субъект неограниченных возможностей. При грамотной жалобе родителей не то, что учитель, даже директор не усидит в своем кресле. Конечно, встречаются совершенно адекватные родители, которым от педагога нужна лишь информация об их детях. Однако, мне кажется, основная часть американских родителей видят свою миссию в школе в том, чтобы защитить свое чадо от посягательств учителя.

Претензии могут быть самые разные: от жалобы на слишком большие домашние задания до прямого давления на учителя.

Например, частенько мне по электронной почте приходят следующие сообщения: "Мой сын такой умница, у него по всем предметам пятерки и только по вашему тройка. Я не понимаю почему". Начинаешь смотреть оценки — оказывается, что далеко не все так блестяще и тройка у него не только по моему предмету. А пятерки только три — по танцам, физкультуре и рисованию. Но это уже не важно. Главное, что «наезд» на учителя уже осуществлен, и теперь ты — хочешь не хочешь — будешь держать этого студента под контролем и по возможности делать так, чтобы этот родитель был доволен success-oм своего чада в твоем классе. Просто ради того, чтобы избежать дальнейших контактов с этим родителем.

Моему бывшему коллеге Славе Надворецкому как-то пришло следующее сообщение: "Мистер Надворецкий, такого-то числа вы отметили в журнале посещаемости, что мой сын отсутствовал на вашем уроке. Между тем в этот день он был в классе. Прошу вас исправить эту отметку". Вопрос — а на основании чего родитель так уверен, что его сын в этот день был в классе? Скорее всего, со слов самого же сына. А что, если сын врет? Этот вариант даже теоретически не допускается. Априори виноват учитель.

Показательный пример из моего опыта общения с родителями. Как-то в нашей школе ввели униформу для учеников. Поскольку Хьюстон — это тропики, то униформа включает только легкую одежду. В зимний же период в холодные дни студенты вынуждены надевать куртки. Гардероб в хьюстонских школах отсутствует, и потому студенты заваливаются в куртках прямо в класс. По идее они должны оставлять верхнюю одежду в своем locker — ящике для хранения учебников и других принадлежностей. Но, во-первых, в классе тоже частенько холодно, а во-вторых, они просто ленятся раздеваться. И вот наша администрация решила такую практику прекратить. Крайними, конечно же, сделали учителей. Нам сообщили, что мы будем наказаны, если кто-либо из администрации увидит у нас в классе студента в куртке.

В этот день в одном из моих классов одетыми не по форме оказались шестеро. Я взял и накатал на каждого из них дисциплинарную телегу, как и полагается по правилам. Видимо, эти мои бумажки пролежали без движения две недели, так как только по прошествии этого срока я почувствовал резонанс. Ко мне подошел завуч, наложивший на студентов взыскание, и спросил, не помню ли я каких-либо деталей куртки, в которую был одет один из наказанных ребят. Я ответил, что нет, и поинтересовался — в чем, собственно, дело? А дело, оказывается, было в следующем. Студент (кстати, неплохой такой черный мальчик) заявил дома, что он не был в куртке и я незаслуженно его оклеветал.

Мамаша решила разобраться в ситуации. Позвонила завучу, заверив последнего, что у него и куртки-то никакой нет и потому он быть в куртке никак не мог. Видимо, завуч ей не поверил и дисциплинарного наказания не снял, так как она захотела встретиться лично со мной. Ну что же, клиент всегда прав. Если родитель желает встретиться, мы не можем ему в этом отказать.

И вот она входит в мой класс. Полноватая черная дама лет 35. Движения медлительны и полны достоинства. Это общая черта многих черных женщин. Английская королева не смогла бы пройти более величественно. На лице темные очки, глаз не видно, хотя яркого солнца в помещении, конечно же, нет. Я, соблюдая все правила ритуала, предлагаю ей сесть и спрашиваю, чем могу быть ей полезен. Здесь она снимает с себя очки и таким менторским тоном, как будто моя судьба в ее руках и она еще не решила, что со мной делать, говорит: "Что вы можете мне сказать про моего сына?"

Уважаемый читатель, это очень сильный ход. Это вместо того, чтобы спросить меня о куртке! Ей явно нужно всего лишь одно мое неверное движение, чтобы попытаться меня растоптать. Я осторожно интересуюсь: «Вы пришли сюда, чтобы спросить у меня, что я думаю о вашем сыне?»

Она отвечает утвердительно. Ну что же, думаю я, если ты хочешь со мной поиграть, то давай поиграем, и отвечаю: Your sun is а vегу good studеnt. I am glad to hаvе him in my class ("Ваш сын очень хороший ученик. Я рад возможности учить его в своем классе).

Она никак не ожидала от меня такого хода и несколько раз, собираясь с мыслями, повторяет: "Интересно… интересно… И это все, что вы можете мне о нем сказать?" Я кратко отвечаю: «Все». "3а десять лет обучения вы первый учитель, который ничего не может мне сказать о моем сыне", — продолжает она свой наезд. "Извините, что не оправдал ваших надежд", — отвечаю я и продолжаю молчать, глядя ей прямо в глаза. Ей нужно либо уходить, либо что-то еще спрашивать. Она встает, идет к выходу и уже перед самой дверью поворачивается ко мне и уже более человеческим тоном заявляет: "3а десять лет ни один учитель ни разу не назвал моего сына лгуном!" Она ждет от меня ответа, чтобы продолжить дискуссию, но я молчу, и ей не остается ничего другого, как уйти окончательно.

Какой учитель считается хорошим в России? В первую очередь тот, который может дать прочные знания по своему предмету. О таких ходит добрая слава: "О, это сильный математик!" Хорошо, если учитель строгий — значит, в классе будет порядок. Как правило, родители стараются всеми правдами и неправдами определить своих детей к таким учителям.

У американских родителей диаметрально противоположная оценка учителя. В первую очередь учитель должен быть nice. Во вторую очередь он должен быть nice. В третью очередь опять-таки nice. Есть ли к нему еще какие-либо требования? — спросите вы. Ответ — нет! Большинство родителей абсолютно не волнует уровень знаний, который получает их чадо. Причем это касается не только низших слоев общества. Большинство американцев среднего класса думают абсолютно так же.

Очень важно, чтобы учитель не перегружал ребенка. Если ребенок часто и долго сидит над домашним заданием, это нехорошо. На такого учителя начинают поступать жалобы. Сначала директору школы, а потом и в дистрикт. Жалобы от родителей будут также поступать, если ученик получает недостаточно высокие, на их взгляд, оценки.

Еще один пример. В одном из моих продвинутых классов училась белая студентка с интересным именем Норе. «Норе» в переводе с английского означает «Надежда». В Америке это довольно редкое имя, по всей видимости, действительно символизирующее надежду. Сказать прямо, никакой надеждой там и не пахло, во всяком случае в моем классе. Девочка по своим знаниям и способностям довольно слабенькая, одна из худших в классе. Ее мама, обеспокоенная плохими оценками дочери, вполне логично решила вмешаться в учебный процесс, пока еще не совсем поздно, и записалась на встречу со мной.

И вот передо мной белая американка лет сорока. Стройная, симпатичная, хорошо одетая. Американская улыбка, характерная мимика и манера говорить с артикуляцией однозначно свидетельствуют о принадлежности дамы к небедной и образованной части американского общества. А умение держаться говорит не только о деньгах, но и о довольно серьезной должности.

Обычно родители начинают беседу с учителем словами о том, что они обеспокоены плохими отметками ребенка, хотят понять, в чем причина низкой успеваемости и как можно помочь делу. Как правило, учителя отвечают на это так: "Ваш сыночек (доченька) очень способный ученик. У него столько всяческих достоинств… Но хотелось бы обратить внимание на… " и называют какую-либо причину из стандартного набора.

В данном случае, поскольку девочка очень слабенькая, я говорю о недостаточной подготовке. Дама очень эмоционально восклицает: "Как это может быть — два года назад по химии она была лучшей ученицей в классе, а теперь худшая?" Тон совершенно безапелляционный. Проверить, действительно ли она была лучшей и какая у нее была оценка, я никак не могу. Мне предлагается принять это на веру. По сути это форма манипуляции учителем. А вдруг он дрогнет и начнет оправдываться? Я же к данной встрече подготовился и знаю, что у моей подопечной дела не такие уж и блестящие.

Обычно у таких студентов бывают хорошие оценки по английскому, истории, географии, танцам и физкультуре, но вот не было еще ни одного случая, когда по химии двойка, а по математике — пять. Смотрю ее текущие оценки: так и есть — по алгебре троечка. Поэтому я совершенно спокойно отвечаю, что не могу знать того, что было два года назад в другом классе, с другим учителем, но в моем классе ее дела совсем не блестящие, и в подтверждение своих слов показываю оценки.

Оценки, по правде сказать, просто отвратительные. Родительница устремляет свой взор на отметки и спрашивает: «A этот ноль за контрольную — она что, не сдала свою работу?» Я отвечаю, что работу сдала, попробовала порешать все задачи, но, к великому моему сожалению, они все решены неправильно. При этих словах выражение лица родительницы начинает меняться. Ситуация нестандартная. По всему видно, она никогда не слышала от учителей ничего подобного. "И вы за это не поставили даже 70 баллов?" — спрашивает она наконец. «Нет», — отвечаю со спокойствием удава, и родительница понимает, что формально я абсолютно прав, и начинает искать со мной компромисс.

Нужно сказать, что большинство американских учителей действительно выставляют в этом случае 50 или даже 70 и лишь немногие, как и я, ставят заслуженный ноль. Делается это для того, чтобы среднее арифметическое за семестр не было очень уж низким. Причем я никогда не ставлю за задание ноль, если в нем есть хоть какая-то доля здравого смысла, и если уж поставил ноль, то это действительно ноль. И даже поставив ноль, частенько в конце семестра я меняю его на 50, чтобы поднять итоговую оценку. Данная же мамочка про 50 даже не заикается, она уверена, что низшая возможная оценка — это 70.

Я привел два типичных примера из своего личного опыта общения с родителями. Можно было бы привести больше. Справедливости ради нужно отметить, что не все родители так себя ведут. Многие действительно хотят помочь своему чаду и приходят к учителю за советом. А совет-то ведь один — нужно больше трудиться. А вот это не в их традиции. Это мы внушаем своим детям, что школа — тяжелый труд. Мы говорим: "Папа с мамой ходят на работу, потому и вы должны трудиться". Представление большинства американских родителей о школе одно — это «фан», легкое и интересное времяпровождение. Кстати, проведенный весной 2006 года опрос (его организовали агентство АР и интернет-портал AOL) показал, что восемь из десяти родителей уверены, что абсолютно все дети, которые учатся в школах по соседству, способны на должном уровне сдать экзамены по математике и английскому языку. Аналогичный ответ дали менее половины опрошенных учителей…