Глава 7.

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 7.

Начало нового учебного года. Подготовка и участие в параде войск в честь 50-летия Октябрьской революции на Красной площади в Москве. Москвичи и курсанты.

- Как вам показалась Москва? – явно ожидая похвал в адрес столицы нашей Родины скороговоркой задал нехитрый вопрос коренной москвич Жора Шевцов.

Для отработки слаженности действий в парадном шествии на Красной площади в честь пятидесятилетия Октябрьской революции непосредственно по месту, парадный полк курсантов, представляющий Военно-Морские силы, был перевезён в Москву. Личный состав полка разместили жить в казармах ВМФ в Тушино. Для ежедневных тренировок была определена площадь перед Химкинским речным вокзалом.

После первого увольнения в столицу, занимаясь личной гигиеной перед отходом ко сну, а так же, соблюдая традицию вкушения батонов, курсанты третьего взвода собрались в просторном помещении умывальника. Жорин вопрос услышали все, но с ответом не торопились.

Рассудительный Володя Микулин, проглотив очередную порцию батона, запил его водой и своим густым баском тихо прогудел:

- Нужно подумать с какой стороны подходить к этому вопросу….

- А что тут думать: как в песне – «без женщин…», так и в Москве «без денег» жить нельзя на свете! На каждом шагу имеются заведения, где «берут». Совершенно нет заведений, где «дают»! – констатировал, как резюме, Марк Роб. Об этой особенности города меня предупреждал ещё мой горячо любимый дед, совершивший одну и последнюю попытку по закупке, по слухам в богатых московских магазинах, продуктов для семьи, на собранные скудные деньги домочадцев. Уже в столице, сойдя с электрички, он осмотрелся и задал разбитному, волосатому, в узких коротких штанишках, шустрому молодому парню простой и ясный вопрос:

- Где тут поблизости можно отыскать хороший, не дорогой магазин, в котором можно отовариться продовольствием?

Тот критически осмотрел деда и тихо сквозь зубы просипел:

- Валюта есть?…- Ах, нет! Может ты ещё спросишь, где тут можно добыть ключ от квартиры, в которой лежат сто тысяч денег и скатерть самобранка!? Вон там обретается мент, хиляй к нему. Он тебе всё расскажет!

- Мент, а мент! Скажи пожалуйста, как пройти к магазинам, в которых можно разжиться продуктами?

Безобидный вопрос блюстителю порядка, да и вся фигура деда, убедительно отражали полную миролюбивость и незащищённость просителя желанной информации. Однако, в то время слово «мент» было известно, как синоним чего-то презрительно-ругательного, а «незнание» в нашем государстве не освобождало от ответственности.

Скучающий милиционер оживился, поправил фуражку, грозно сдвинув брови ощупал взглядом заросшую рыжей щетиной вопросительную физиономию деда.

- Ах ты старая, пыльная рухлядь! – угрожающе назидательно начал он высказывать своё отношение к ситуации. – Ах ты плесень, упакованная в рваный мешок с обглоданными мощами! Ах ты дырявый, ржавый чайник без ручки, чего пыхтишь?! Хипуешь, что ли?

Дед обиженно молчал.

- Ну-ка колись, кто тебя ко мне прислал?

- Колись-колись… - чего колоть-то? Чудные вы, столичные! Малец шустренький такой, с бородкой и масляными волосами, штанишки у него узенькие и коротковаты – он меня к тебе и направил!

- Ох, эта фарцующая тля…. Наличие иностранных «мани» он у тебя спрашивал?

- Каких мани? – переспросил, совсем сбитый с толку, дед. Куда я попал? Это Москва ?

- Ладно дед, попал ты действительно в Москву – Москву, которая открылась для тебя с абсолютно непонятной стороны. Шагай через площадь, вон виднеется большой гастроном. Если есть деньги - там всё и купишь. Мой совет: уезжай отсюда поскорей!

- Да, Москва – это не Одесса: все копошатся, бегут и, безучастные, куда-то опаздывают, - поделился своими впечатлениями Овчинников.

В Одессе даже если вы ничего и не спрашиваете, вам на это «ничего» тут-таки, сразу же ответят! Собравшаяся толпа участливых горожан, перебивая друг друга, будут долго отвечать на свои же вопросы, доказывая правоту своего мнения. Если кто-то, как правило не одессит, спросит, о чём конкретно идёт речь, то одессит моментально ответит:

- Какая разница о чём идёт разговор? У нас, слава богу, свобода слова и, слава богу,

у Одессы есть о чём поговорить!

- А я, генацвале, хочу сказать, что хотя в Москве горы низкие, но славные орлы – представители моего гордого народа в этом городе летали и летают довольно высоко. Правда, сейчас на базарах полёт не высок, но посмотрите: сколько их! – вклинился в разговор Серго.

- Скажу я тебе Серго, что военных патрулей на улицах этого города ещё больше! Да и не летают они вовсе, но «клюют» нашего зазевавшегося брата беспощадно. Встречаю я у нашего КПП Сергачёва Володю с его сероглазой тоненькой подружкой Алиной, - продолжил разговор далее Дробатов Валера. – Подхожу ближе, а у проходной провожающих девчат, как звёздочек – снежинок на снегу: каждая сияет, излучая прощальный луч нежности своему избраннику!

Ослеплённый этим сиянием Володя, кроме своей Алины, не замечал больше ничего и никого. Краешком глаза, в последний момент запечатлеваю, как армейский патруль направляется к нам с явным намерением пополнить свой список замечаний за не отдание воинской чести нашими фамилиями. Что делать?!

- Хватаю Володю за рукав форменки и мы даём дёру в открытую дверь проходной КПП и ныряем в поток, возвращающихся с увольнения, курсантов. Поток курсантов нас принял, как море, где отдельная капля воды неразличима. Но самоотверженная Алина! Подобно бойцу, который с гранатой в руке бросается под гусеницы вражеского танка, она кинулась под ноги патруля. Конечно, личный состав патруля растянулся в пыли. Пока они от неё отряхивались, да под давлением сочувствующей курсантам общественности извинялись перед Алиной за «наезд», наш и след простыл.

- Как вы уже все поняли, Москва – столица нашей Родины не похожа ни на один город Союза, тем более, на Северную Пальмиру – славный, строгий город Петра.

Столица строилась, отстраивалась, перестраивалась, расширялась, застраивалась в беде и горе, радостях, торжестве побед и свершений народа огромной страны, волею многих царей, правителей и зодчих. Этот мегаполис в своей беспорядочности более похож на содружество городов, городков и деревень вынужденных существовать вместе.

Но неизменным, величественным и вечным, объединяющим наше сознание историческим началом, было, есть и будет: Москва, Кремль, Красная площадь! – подвёл итог разговора Слава Овёс.

Из маленького радиоприёмника, стоящего на подоконнике умывальника, журчащим ручейком, тихо лились слова и мелодия популярной песни в исполнении голосистого ленинградского певца Эдуарда Хиля:

- Как провожают пароходы? -

Совсем не так, как поезда!

Морские медленные воды -

Не то, что рельсы в два ряда….

Под впечатлением песни Антон нырнул в постель, но сразу уснуть не смог. Моря, как следует, он ещё не видел, но то, что его жизнь круто изменилась и никогда уже не будет двигаться по накатанным рельсам гражданского бытия Липовецкий понял окончательно.

Память услужливо перелистала назад несколько страниц уже прожитого отрезка времени. Она возобновила яркую картинку ритуала начала нового учебного года в военном училище. Замерший на обширном училищном плацу двухтысячный строй курсантов и офицеров. Развивающийся над ними Военно-Морской Флаг. Блеск труб военного оркестра. В руках знаменоносца и ассистентов в белых перчатках с саблями на боку тяжёлое полотнище красного бархата – Знамя училища. Отдельной группой стоят гражданские преподаватели, притихшие в торжестве момента….

В звенящей тишине звучит команда: - Под Знамя смирно! Знамя вынести!

Сопровождаемый тысячами восторженных глаз, под барабанную дробь во главу затаившего дыхание строя, плывёт украшенный шитьём бархат штандарта – символ воинской чести, доблести и славы!

В твёрдой поступи печатающих шаг ассистентов, блеске стали обнажённых сабель чествовалась незыблемость силы воздействия торжества явления святыни на духовное формирование мировоззрения будущих защитников Отечества.

Став полноправным членом воинского коллектива, Антон заметил фундаментальные сдвиги в формировании своего философского мышления и отношения к жизни, оценке событий и поступков людей.

Гражданская жизнь, школа, работа формируют прежде всего человека, как личность, строго индивидуально в коконе собственного «я». На основе полученных знаний и жизненного опыта индивидуум вырабатывает свой эталон измерения и оценки событий. В зависимости от их веса, строит взаимоотношения с обществом и средой окружения.

Выбрав профессию военного офицера, присягнув в верности государству, человек становится составной частью силовой государственной машины. С этого момента каждый офицер, как никто иной, должен реализовывать собственное «я» через призму приоритета интересов государства. Не поняв этого индивидуум в военной форме становится идейным калекой – теоретической основой пополнения рядов предателей и трусов.

С другой стороны, забота государства о своих офицерских кадрах, использование их выработанного практикой жизни дисциплинированного потенциала государственности во время действительной службы и после ухода в отставку на государственных постах всех уровней – хозяйственный подход поддержания дееспособности аппарата власти и основа благосостояния страны.

Отзвучали слова поздравления начальника училища с началом нового учебного года. Утихло дружное троекратное «ура» луженых глоток здоровых курсантских организмов. И вот, в исполнении училищного духового оркестра, грянул гимн Советского Союза!

В гимне была заложена огромная созидающая сила воздействия на сознание человека. В торжестве звучания мелодии и слов гимна чувствовалось величие, героизм и красота народа, создавшего чудо олицетворения своей державности.

Мысли Антона постепенно начали терять очертания. Сон закрыл его глаза, наполняя тело новым зарядом энергии для плодотворной работы в дне последующим. Ранним утром, проглотив усиленный завтрак: полбатона с маслом, сосиску с кашей и стакан какао, он был готов «и к труду, и к обороне»!

Повесив на ремни баклажки с чаем, подхватив карабины с примкнутыми штыками, курсанты парадного полка моряков загружались в крытые брезентовыми тентами кузова

ЗИЛ-ов и в автобусы. Колонной, в сопровождении мигалок военной автоинспекции, они переезжали на площадь Химкинского речного вокзала для тренировки.

Нахальству московских автоводителей предела не было. Стараясь беспардонно «затесаться» в колонну, следующую по маршруту по принципу зелёной волны, они обеспечивали себе беспрепятственное движение по Москве.

Начиналась дорожная игра: видя нахальную, лыбящуюся физию чужака-водителя, воткнувшего свой автомобиль в щель колонны, один из ЗИЛ-ов выезжал на полкорпуса влево и закупоривал возмутителю спокойствия правил дорожного движения свободный выход на волю. Передний ЗИЛ немного притормаживал, задний – напирал и щель сужалась, уменьшаясь до предела габаритов авто чужака. Чужак улыбаться прекращал, начинал нервничать, судорожно вертеть головой в поиске выхода из ситуации. Курсанты откидывали задние створки автомобильных тентов, строили зверские рожи и угрожающе начинали гудеть: «у-у - у, у-у - у!». Если чужак просил «пардон у», то его с миром отпускали в подвернувшийся проезд справа. В противном случае, на угрозы кулаком или другую ругань, выраженную любым способом, его вели в «клещах» аж до Химок и там выталкивали из колонны.

Соблюдая традицию, о которой подводников предупредили заранее, при следовании в тоннелях они все, прочищая глотки, во всю мощь орали «ура-а!». Труба, образованная тоннелем, разносила, перекликающееся эхом, дружное «ура» далеко по окрестностям, оповещая жителей о появлении курсантов. «- Здорово орут! Сильны морячки!» - делились они впечатлениями.

Прибыв в Химки, курсанты выгружались из автомобилей, на площади выстраивались согласно парадного расчёта в строи двух батальонов и несколько раз проходили торжественным маршем. Затем каждую шеренгу, состоящую из 20 человек, разбирали старшие офицеры для персональной выучки её личного состава с целью безукоризненного практического познания и отработки слаженности движения в парадном строю.

Добродушный мужик полковник Быков – старший шеренги, своих подопечных не мордовал. Неторопливо обходя строй моряков он находил слова для каждого их них:

- Товарищ курсант, ремень должен подчёркивать опрятность и талию фигуры, а не служить обручем для удержания живота! Подтянуть!

- А у вас бескозырка сидит на макушке словно гнездо аиста после удара молнии. Во, посмотрите на соседа! Головной убор должен сидеть лихо! Поняли!

- Вы только посмотрите, как он держит карабин!? Это же оружие, а не палка. Матрос с оружием должен быть единым несокрушимым целым, стоять на земле твёрдо и уверенно! А вы раскисли, как мокрая курица.

- Эй, молодой человек, вернитесь на землю! О чём задумались? О мамке или о любимой девушке? Помнить о них не запрещается, но в данной ситуации в первую очередь нужно думать о том, чтобы полк моряков пролетел по Красной площади орлами. Слаженностью действий и геройским видом он должен вызвать у народа гордость и удовлетворение!

Так что потрудимся….

В тысячный раз, подчиняясь командам: «Оружие на плечо!», «Оружие к ноге!», «Равняйсь!», «Смирно!», «Строевым шагом марш!», «Равнение налево!», «Равнение направо!» они отрабатывали чёткость их выполнения до автоматизма, настраивая свой организм для безупречного прохождения торжественным маршем перед мавзолеем В.И.Ленина на Красной площади. Каждый курсант старался вовсю: выполняя команды, единым щелчком карабины взлетали на их плечи и послушно замирали у ног; линии их подбородков, носков ботинок в строевом шаге, да и прямая движения самой шеренги в чёткости могли соперничать с параллельными линиями усердного чертёжника, выписывающего их на листе ватмана.

Пар валил от перегретых курсантских тел. В перерывах, восполняя баланс потерянной влаги, утоляя жажду натруженных мышц, они начисто опорожняли баклажки с чаем. Информация о наличии в продаже немецкого чёрного пива в ларьках, расположенных тут же рядом на площади, искушала соблазном наполнить пустую посуду и откушать доселе неизведанное заморское зелье. Организованное начало инициативы моментально разделило моряков на пятёрки, в которых были собраны деньги. Представители пятёрок незамедлительно направлялись заполнять баклажки пивом. Немецкое пиво было отменным, а хмель одного стакана даже восьмипроцентного напитка здоровью курсантам не вредил. Наоборот – повышал им тонус жизни и вселял бодрость духа.

Полковник Быков изматывался не менее курсантов. Он, как челнок ткацкого станка, созидающей нитью объединял их усилия в желании получить на выходе полотно итога совместного труда без единого узелка. Его подтянутая фигура носилась из конца в конец шеренги. Он что-то показывал, поправлял, рассказывал, уточнял, прицеливался, измерял, недовольно хмыкал или наоборот – расцветал улыбкой одобрения.

В который раз, гаркнув «и-и-и…раз!», единым движением повернув головы направо, курсанты начинали «есть глазами» воображаемое правительство на трибуне мавзолея, в лице нашего замершего начальника. В движении шеренги курсантов в этот момент пробегала еле заметная резонансная волна. Полковник дал команду: «- Стой!». Выражая неудовольствие, начал учить их уму-разуму.

- Я понимаю, что вы стараетесь, - начал он. – Излишняя напряжённость сковывает плавность движения вашего тела и на выдохе создаёт резонанс колебаний всей шеренги! В единстве порыва поворота головы вы должны замереть, затаив дыхание так, как будто увидели прекрасную девушку-мечту, за которой готовы идти хоть на край света!… Я излагаю понятно?

- Понятно…, - выразил мнение всей шеренги Подколзин Валера, - только где же девушка?

- Девушка – это я, - нашёлся их учитель, - включите ваше воображение!

Курсанты скептически на него посмотрели и кто-то из них высказал общее мнение:

- Трудно…, но попробуем!

Возвращаясь на исходную позицию движения наблюдательный одессит Овчинников кивком головы и глазами указал на панель тротуара, где по своим делам шастала гражданская публика. Восхищённо пощёлкивая языком, он проговорил: - Лопни мои глаза, я тут-таки могу умереть и не встать, если вон то, парящее на стройных ножках кареглазое чудо, не есть той красавицей на которую мы должны держать равнение! «Чудо» не спеша удалялось, но девичье любопытство заставило её остановиться и посмотреть на «маневры» моряков. Тем временем шеренга, заняв диспозицию, в одном щелчке вскинула карабины «на плечо» и вызывая чёткое эхо шагов строевого шага, начала движение. Несколько не доходя до девушки, выдохнув – «и-и-и…раз!», не дрогнув, головы курсантов заняли направление пеленга на тоненькую выразительную девичью фигурку.

- Вот это да! – полковник развёл руки, одобряя то ли их удачное прохождение, то ли восхищаясь девушкой, то ли выражая удовлетворение событием в целом. Смущённая девушка, улыбнулась и застучала каблучками туфелек по своим делам. Довольный офицер потребовал закрепления добытого навыка и курсанты несколько раз продемонстрировали успех в его повторении.

В объявленном перерыве, видя, как они по очереди прикладываются к баклажке, Быков, почувствовав жажду, попросил:

- Дай глотнуть!

Жора Шевцов с пивной ёмкостью в руке замер. На его изумлённом лице было написано:

- Что делать?

Все курсанты так же, как и Н.Чернышевский в своей книге «Что делать» вразумительного ответа на этот извечный вопрос не знали. В немой сцене они все застыли, ожидая дальнейшего самопроизвольного развития событий. Тем временем, рука Жоры помимо его воли сосуд с пивом протянула полковнику. Таким образом баклажка перекочевала до рук начальника. Бульканье жидкости в горле его запрокинутой головы на лице Шевцова отразилась истиной горького признания:

- Приехали! Попался я, здрасте!

Полковник передохнул, вернул флягу, кивком головы поблагодарил и так, между прочим, спросил:

- И на сколько человек вы распиваете эту ёмкость с водичкой?

Потерявший дар речи Жора, молча показал растопыренную пятерню. Привыкший принимать решения офицер быстро сообразил, что раздувать бурю в стакане пива не разумно. Он улыбнулся и лукаво заметил:

- Только в лечебных целях, понятно?

Курсанты облегчённо вытолкнули из лёгких спёртый воздух, загалдели-зашумели и в знак согласия закивали головами.

На заключительной тренировке полка в Химках собралась внушительная толпа зрителей. Особые улыбки вызвала шеренга пацанов с игрушечными ружьями, которая возникла самопроизвольно. Мальцы, подражая взрослым, удерживая равнение, увлечённо топали в замыкающей шеренге. Их невинное шествие наполняло сердца умиротворением, делало жизнь всех присутствующих людей востребованной и понятной. И уж совершенный восторг вызвало заключительное шоу своры прикормленных курсантами собак. Они, виляя хвостами, бежали за своими благодетелями с немым вопросом на преданных мордах:

- Люди, куда вы? Остановитесь, мы вас любим!

Праздник приближался: курсанты и офицеры переоделись в новенькую «с иголочки», подогнанную ещё в Питере, парадную форму одежды и начальник училища произвёл осмотр внешнего вида личного состава полка. В общем, вид у них был молодецкий, как у новенькой, не побывшей в обращении монетки.

Ночью на тушинском аэродроме на генеральной репетиции всем участникам парада предстояло показать свою выучку высшему командованию Вооружёнными Силами Союза.

Без всяких происшествий, в составе парадных полков, представляющих все рода войск вооружённых сил державы, моряки молодецки гаркнули «Ура!», и затем, печатая шаг,

безукоризненными линиями строя, прошли мимо трибун, заслужив похвалу высокого начальства. В ожидании прохода вооружения и техники, участвующих в параде, полк занял назначенное ему место. Посмотреть было на что:

В нарастающем мощном гуле, в отблеске света прожекторов первыми показались приземистые танки. За ними следовали самоходные орудия, орудия на автомобильной тяге, счетверённые зенитные установки с радиолокационным наведением.

Самими впечатляющими были реактивная и ракетная техника: проследовали установки – прообраз знаменитых «Катюш» и вот показались невиданные доселе комплексы баллистических и зенитных ракет!

- «Широка страна моя родная, много в ней полей, лесов и рек», - речитативом пропел слова известной песни Боря Македон. – И защищать эти просторы есть кому и чем! – закончил он.

- Вы представить себе не можете, сколько фотографий этой техники, особенно ракет, разойдётся по всему миру после парада, - поддержал разговор Владимир Иконник.

- Подождите, подождите… вы ещё шире откроете рты от удивления, когда вернувшись в училище, начнёте изучать ракетную технику морского базирования, - пообещал любимец класса маленький Володя Микулин.

Тихо обмениваясь мнениями обо всём увиденном, они дождались команды – «Развести подразделения по местам дислокации!» и восвояси убыли на ночлег.

Состоявшийся грандиозный парад войск и демонстрация трудящихся на Красной площади запомнились Антону немногим. Конечно, впечатляло огромное скопление бесконечных, праздничных колонн демонстрантов. Люди веселились, чувствовалось всеобщее единство, которое озаряло их лица искренними улыбками.

Приятно было сознавать, что народ признавал и любил Армию, как детище, взращённое своими руками для своей защиты. Он отдавал ей всё самое лучшее и в первую очередь свою любовь. При следовании походным строем по улицам Москвы, праздничные толпы горожан бросали букеты цветов под ноги моряков, приветствовали и добрыми взглядами их провожали.

- А женщины?! – «Кричали женщины ура! И в воздух чепчики бросали!».

И ещё, правда, тогда Антон этот вывод в то время сделать не мог. Но уже вплотную приближалось время, когда всё это прекрасное наследство будет потеряно. Сейчас же сплочённые уроками недавней войны, Советские Вооружённые силы представляли собой единый монолит здорового телом военного организма. «Помни войну!» было не только лозунгом. Армию и Флот не разъедали карьеризм, наушничество и подозрительность расплодившихся особых отделов. Не было столь решающего влияния партийных бонз. Партийный билет ещё не выполнял роль пропуска для движения по служебной лестнице. Командиры среднего и младшего офицерского звена ещё были в состоянии принимать самостоятельно командирские решения. Этот фактор давал возможность Армии, Флоту и Советскому военному искусству развиваться. Тем не менее, после смерти И.Сталина борьба за личную власть, не совсем понятная народу, началась вестись на самых высоких этажах власти. Народ свято доверял своим вождям. Вожди же, подобно божествам, имели неограниченную власть. Чувствуя свою неуязвимость, они не считали нужным что-либо прикарманивать для личного потребления. Все материальные блага страны были в их полном распоряжении. Народ же владел этими богатствами формально. Его возможности для личного потребления были строго ограничены рамками занимаемой ступеньки общественного положения. Разность благосостояния «верхов» и «низов» была незначительной и строго контролировалась верховной властью. Пока «верхи» выжидали, когда самый верховный ослабнет или станет не дееспособным.

С прибытием полка моряков в Тушино после парада, всех курсантов свободных от службы отпустили в последнее увольнение в Москву. Они попрощались со столицей и после праздничных дней пассажирским поездом отправились в Ленинград продолжать учёбу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.