Глава 6.
Глава 6.
Как Антон провёл свой первый отпуск. Возвращение в Ленинград.
Отпуск и поездка Антона в небольшой, затерявшийся среди полей, речушек и перелесков центральной части Украины городок, начинались с Витебского вокзала города Ленинграда. Сам городок, построенный нашими предками более 600 лет тому назад между Приднепровской и Подольской возвышенностями, переживал не лучшее время своего существования. Тем не менее, для Антона он был самым родным и любимым – это была его родина.
В летний период путешествовали все. Приобрести билеты на любой вид транспорта дальнего следования по всем направлениям огромных просторов Союза было делом не лёгким. Открытые внутренние границы, вернее, их отсутствие, стабильный заработок и приемлемые расходы на транспорт привлекали, завлекали и поощряли тягу людей к путешествиям. К их услугам была развитая сеть железных дорог с максимальным уплотнением графиков движения пассажирских поездов. Им представлялось большое количество самолётов аэрофлота, которые в то время хорошо летали и не падали. На водных путях регулярно ходили морские и речные теплоходы. Все они, не спрашивая паспортов и национальной принадлежности, подхватывали Советских людей на свои движущиеся колёса и крылья и уносили их в самые заветные и желанные уголки страны
Гордое название – Советский человек не мешало украинцам, белорусам, русским, казахам, грузинам, всем великим и малым народам, изъясняясь на общепринятом языке общения – русском языке, хорошо понимать друг друга и жить по-человечески.
Транспорт, как главное связывающее звено, перевозил город в село, село – в город; детей – в пионерские лагеря, студентов – на побывку к родным; отпускников – в многочисленные санатории, дома отдыха и на тропинки туристических маршрутов их общей Родины – Союза Советских Социалистических Республик.
Люди были спокойны и даже несколько легкомысленны: их никто не отстреливал, не избивал, не подрывал, а если обворовывал, то по мелочам; стабильность и законность строго обеспечивалась государственным строем – немногочисленный вор, насильник и убийца сидели в тюрьме. Так что билеты на транспорт приобрести в летний период отпусков было делом затруднительным, но всё же доступным. Отдельные кассы для военнослужащих этот процесс несколько упрощали. Отстояв во внушительной очереди часа четыре, Антон обменял воинское требование на железнодорожный билет. Подхватив тощенький чемодан с подарками для родни – результат жёсткой экономии расходов курсантского бюджета, он добрался до полки общего вагона поезда «Ленинград – Одесса» и уселся в ожидании его отхода.
Пассажиры и провожающие в невообразимой толчее умудрялись протаскивать в вагоны внушительных размеров чемоданы, раздутые сумки, со всякой всячиной авоськи, пакеты с харчами. Всё это столпотворение людей кричало, охало, спрашивало, отвечало, смеялось и плакало одновременно. Провожающие давали последние советы отъезжающим. Счастливые отъезжающие обалдело прилипли к окнам своих вагонов и вяло, прощаясь, помахивали руками. На их лицах большими буквами было написано: «Боже, когда же этот поезд уже тронется!?». Наконец прозвучал свисток и состав, вытряхивая самых настырных и упорных провожающих из вагонов, медленно набирая скорость, двинулся по своему маршруту.
Пассажиры уже более спокойно и деловито закопошились, устраиваясь на своих местах. Наиболее недоверчивые из них методом опроса своих же попутчиков выяснили, что этот поезд действительно одесский и номер вагона оказывается, как ни странно, соответствует номеру, указанному на билете!
Паровоз, выбравшись за пределы города мощно загудел, выбросил здоровенную порцию пара и сажи, которая сразу же слоем первого чёрного загара осела на любознательных лицах, высунувшихся из окон вагонов пассажиров. Железнодорожный состав, как застоявшийся хороший конь, почуяв свободу, резво устремился по рельсам вперёд к югу.
В первый день путешествия обитатели вагонов питались продуктами, закупленными в Ленинграде. Затем, по мере передвижения, Беларусь угощала их, пахнущей укропом аппетитной бульбой, огурчиками, грибами, молоком. Украина предлагала вишни, черешни, пампушки, помидоры, вареники со сметаной. Наконец Антон, впитывая запахи родной земли на которой родился, поздно вечером сошёл на перрон города Винницы и, можно сказать, что прибыл домой в родную хату.
Бытует поговорка, что каждый кулик своё болото хвалит. Не вижу нужды восхвалять любое «болото», но не любить свою мать, отца, землю и небо давшие тебе жизнь, которые вырастили и снарядили в путь предписанный судьбой каждого из нас, просто невозможно! Даже рыба сёмга, завершая свой круговорот миграции по морям и океанам, возвращается именно в ту речку и ручей в которых родилась для того, чтобы дать жизнь новую.
Житель большого города на протяжении всей жизни, впопыхах вглядываясь сквозь щели дворов и улиц, образованных домами, на кусочек неба, может так и не заметить красоту Земли, бездонную глубину и гармонию мира, окружающего нас.
Антон заворожено смотрел на громадный купол мироздания, усыпанный россыпью мириад звёзд и галактик в этом безбрежном космическом пространстве. Он постоянно удивлялся его непостижимой таинственности и порядку по месту и времени пребывания любого предмета и живого существа в круговороте движения материи и жизни, сотворившей разум.
Именно разум подсказал ему, что в познании тайн мира люди волею судьбы путешествуют по Земле во времени и пространстве в качестве её гостей. Судьбоносная животворная машина времени природы, воссоздавая новый индивидуум разума, невидимыми нитями связывает его с землёй по месту рождения. И только прибыв к месту своего рождения, настоящий человек в полной мере ощущает корни своего единства с планетой, являясь её неотъемлемой частицей. Именно эти корни нашего происхождения роднят, объединяют и являются тем стержнем, который позволяет нам называться и быть людьми разумными.
Алкоголь и наркотики у слабых людей отнимают разум и они становятся животными или травой, достойными сожаления. Самый сильный наркотик – власть и жажда денег, поражая некоторых людей, заставляет их разум работать только в одностороннем направлении, добиваясь неограниченной власти и больших денег.
Власть и деньги дают возможность, в их понимании и ощущении окружающего мира, всё продавать и всё покупать. Они, как запрограммированные роботы в человеческом облике, теряют способность проявлять чувства присущие только людям: сострадания и справедливости, достоинства и чести, любви и дружбы, законности и ответственности.
Потеряв связь с родной землёй, они заболевают инфекционной болезнью вседозволенности, теряют способность творить и любить. В конечном итоге, перенасыщённые страхом, что у них отымут власть и деньги они не могут быть счастливыми, а посему жалкие и достойны презрительного осуждения.
Показавшись во всём великолепии курсантской формы одежды – с двумя галочками на рукаве суконки, якорями на погончиках и горящей золотом надписи Высшее Военно-морское училище подводного плавания на ленточке бескозырки своим родственникам, Антон пошёл на кладбище поклониться могиле своей матери.
Сердце матери Антона, переполненное страданиями пережитой войны, послевоенной разрухой и нищетой, остановилось на 41 году её жизни. Она умерла, оставив на попечении отца, вернувшегося с войны, двух детей, в слепленной её руками глиняной однокомнатной хате. Антон, как и большинство всех детей, свою мать любил беззаветно. Безмерно был благодарен ей за доброту и трудолюбие ласковых рук, за чуткое нежное материнское сердце, за подарённую в бесценном наследстве жизнь и полноту ощущения её красок.
Речка Соб, разделяла некогда многолюдный уездный городок на две половины и струилась далее, образуя небольшие ставки и водохранилища, сдерживаемые искусственными насыпными дамбами и запрудами. В речке, в многочисленных речушках и ручьях, ещё не отравленных стоками минеральных удобрений с полей, расплодилось великое множество раков. В прудах и водохранилищах, не процеженных сетями браконьеров, водились карпы, многие из которых достигали веса более 10 килограмм.
Отведав сорванных прямо с грядки зелёных огурчиков, полакомившись ягодами вишни, слив и крыжовника, Антон расспросил у отца о своих друзьях-товарищах. Из друзей Антона в городке остались единицы: одни служили в армии, другие ещё не приехали с дальних краёв, третьи отсутствовали по неизвестным причинам. Узнав о его приезде, в гости пришли только Коля Дубинец и Франко Осадчий – Франек. Глядя на крепко сбитых парней, Антон с улыбкой вспомнил Франека в его, вызывающей всеобщую зависть, светлой в крапинку кепке, в которой он щеголял лет 7 тому назад.
Прошедший смерч войны почти начисто уничтожил все сады и местные пацаны поштучно знали все, оставшиеся в городке, деревья яблонь, груш и слив. Лимоны, апельсины, бананы и другие экзотические фрукты и овощи они видели только на картинках и то не все. А вот дыни и арбузы – совсем другое дело! На пагорбах и лощинах окружающих полей – на баштанах они вызревали в изобилии в каждом колхозе. С этих пагорбов и лощин в августе дыхание тёплых вечерних сумерек доносило до окраин городка, растворённый в чистом воздухе, дразнящий аромат зрелых дынь. Соблазн не только унюхать, но и откушать вкусного овоща был выше их! Группой, безошибочно ориентируясь в темноте по этому соблазнительному запаху улавливаемого чуткими носами, друзья Антошкиной юности отправлялись на промысел пахнущего чуда.
В прозрачной тишине украинской ночи в глубине неба чётко просматривались созвездия Большой и Малой Медведиц, немного правее замерли звёзды Кассиопеи. Почти в центральной части небесного свода в великолепии вечности, алмазами звёздочек воцарилась Северная Корона. В стороне к югу Волопас охранял отпущенных на выпас быков, а уставшие его товарищи чумаки, возвращаясь с солью из Крыма, остановились прямо на Млечном пути и согретые доброй чаркой горилки при свете звёзд неторопливо вечеряли кулешом. Вся эта симфония великолепия мерцаний звёзд в безлунную ночь, поглощаемая набирающими вес золотыми зёрнами колосьев пшеницы и ржи, была нарушена полувопросительным лепетом вспугнутой перепёлки: «Спать пойдём…?».
- Ну вы, медведи, тише…! – возник шёпот из темноты.
- Сам смотри под ноги, прёшь, как трактор по клубнике! Чуть бедную птицу не задавил, - ответил ему кто-то.
- Ребята, если присесть, то в сумраке ночи просматривается линия горизонта, а уж фигуру сторожа мы, как пить дать, заметим издали, - поделился полезным наблюдением Франек, поправляя сползающую на глаза толстую кепку, купленную ему «на вырост».
- Мужики, приехали! Курень сторожа расположен посредине баштана. Заходим с тыльной стороны. Дыни брать только зрелые, ориентируясь по запаху. Назад собираемся тихо тут же, - дал последние наставления старшой.
Тем временем сторож, лёжа в курене, на линии горизонта отлично видел, рассыпавшихся по баштану, силуэты похитителей дынь. От греха подальше, он потихоньку ушёл в дальний угол бахчи и опираясь на суковатый дрын стоял, пережидая нашествие.
Франек в кепке, постоянно ниспадающей на глаза, вынюхивая спелые дыни, в азарте поиска забрёл прямо под ноги сторожу. Он присел, поправил кепку, но ожидаемый просвет горизонта, перекрытый фигурой сторожа, не увидел. Ему нужно было бы отойти в сторонку и повторить попытку! Тогда бы он сообразил, что причиной затемнения Луны есть тень от Земли. Однако, ни Франек, ни сторож никакого процесса затемнения этого спутника Земли знать не хотели. Стражу бахчи до чёртиков надоела фигура, прыгающая перед глазами. Особенно не раздумывая, разрешая ситуацию, он шарахнул своей палкой по мелькающей голове. Неожиданный удар кепка смягчила. Ощущение острой боли открыло шлюзы спёртого дыхания Франека воплем неуправляемого страха:
- Ой-ай-яй-яй! Убивают!
Сторож, ошарашенный воплем, наращивая скорость, убежал в неизвестном направлении. Ошалевший владелец кепки, причитая, ещё быстрее кинулся в противоположную сторону.
Остальные похитители дынь, застигнутые невидимой опасностью, как напуганные мышки, разбежались врассыпную кто куда!
Наконец, собравшись в условленном месте и осмотревшись, они увидели, что небо осталось на своём месте и все созвездия продолжают спокойно вращаться вокруг Полярной звезды. А набитая шишка у одного из них, как говориться «дай бог, что бы была последней», до свадьбы заживёт!
Действительно, глядя на своего товарища – молодца, пышущего здоровьем, Антон убедился, что время врачует наши житейские шишки быстро, оставляя в памяти только штрихи - наиболее яркие из них.
-Антоша, а не пойти ли нам завтра на рыбалку? Тебе нужно иметь 5-6 крепких закидушек на крупного карпа. Ловить будем на кусочки подсолнечного жмыха – макуха, - сделал предложение Коля Дубинец.
- Выходим в 4.00, - продолжал далее уже Франек. Пойдём на новый водоём колхозной ГЭС. Там клюёт крупный карп, карась и главное, что никто не гоняет! Да и ловля рыбы удочками разрешена, - закончил он заманчивое предложение.
- Рыбалка…! Это не просто ловля рыбы – это таинство единения души человека с окружающим миром в естестве природного влечения и азарта самой безобидной охоты. Охоты, где не убивают, а предлагают предмету охоты откушать наживку. В этом процессе рыбка сама решает «быть или не быть» - брать или не брать угощение. И уж всецело от её сноровки и умения рыбака зависит кто пообедает: она – рыбка червячком или рыбак рыбкой. Всё остальное, приписываемое рыбалке, очень верно отражает правило – кто чего и кого ищет, тот всегда то и находит!
Одни считают, что рыбалка – это пьянка в резиновых сапогах. Другие относят её к разряду превосходного активного отдыха на природе в кругу семьи, друзей или самостоятельно. Обманутые и недовольные жёны жалуются, что «рыбка» только удобное прикрытие для изворотливых мужиков. Их мужья же тихо радуются возможности ощутить глоток свежего воздуха в побеге от семейной рутины неудачного брака.
Особи, лишённые воображения, относят рыбалку без всяких накруток к суто промыслу добывания пищи. Люди, не утратившие способность восхищаться и удивляться красотой окружающей природы, вспоминают рыбалку и время проведённое у костра с кипящей ухой, как наиболее плодотворное событие гармонично сбалансировавшее их чувства, мечты, планы и желания. Кроме того, несомненно, рыбалка – самые лучшие успокоительные капли и является удивительным уравновешующим занятием, побуждающим задуматься о судьбе своей и её месте в бурно развивающемся мире.
Весь оставшийся день Антон мастерил рыболовные снасти: подбирал крючки, лески, грузы, макух. Всё это хозяйство собрал, опробовал и уложил в рюкзак. Крошки макуха перемешал с пшеничными отрубями, ссыпал в мешочек, как приманку для карасей по месту лова. Порывшись на гноярке, в куче перегноя набрал жирных красных червей и присел в раздумье – что ещё нужно взять? Он ещё раз заглянул в рюкзак, убедился, что всё на месте и тут же вспомнил о комплекте рыбацких одёжек, дожидавшихся своего хозяина на чердаке дома.
Солнышко уже катилось к закату, Антон открыл дверь верандочки и сквозь сенцы в полосе преломляющегося света увидел квадрат чердачного проёма, но лестница на месте отсутствовала.
- Ерунда, - подумал он, - буду я искать неизвестно где эту лестницу! – Поставлю табуретку, открою крышку проёма лаза, подтянусь на руках и ищи, парень, свои шмотки на чердаке сколько угодно! Действительно, через минуту Антон уже расхаживал по чердаку. Со временем привыкшие к сумраку глаза заметили там, сваленные в кучку, резиновые сапоги и прочую рабочую одежду. Выбрав себе рубашку, куртку и штаны, он стряхнул с них пыль и повернулся в поиске чердачного проёма, но ничего не увидел.
Несколько ранее его отец принёс два ведра холодной колодезной воды и увидел в сенях табуретку, стоящую явно не на места. Поставив там вёдра, он её взял и, закрыв за собой дверь, вышел на веранду. Любуясь закатом солнца, уже во дворе отец сел на унесённую табуретку и решил перекурить.
На ощупь, в серой темноте Антон добрался к выходу с чердака, опустился на вытянутых руках, но… под ногами табуретки не ощутил.
- Что за чудеса, - подумал он, продолжая безрезультатный поиск пропавшей опоры вытянутой ногой. Внутренний голос ему тут же подсказал выход из создавшегося положения:
- Не переживай! Разожми пальцы рук и не успеешь моргнуть глазом, как будешь на земле!
- Действительно, - согласился Антон и солдатиком рухнул вниз. Его ноги сразу же попали в оставленное отцом ведро с водой! Теряя равновесие, в стремлении выйти из воды сухим, он всем телом дёрнулся вверх, в попытке погасить инерцию падения приземлением на задницу. Но… в точке приземления задницы стояло другое ведро с водой…. Полетевшие брызги воды несколько охладили его инициативу действий. Но! Неустойчивое положение опять-таки внутренним голосом издевательски спросило:
- И долго ты так будешь сидеть?!
- Да, попал я в историю, - подумал наш герой, - но третий раз подряд в одну и ту же точку снаряд не попадает! – и в поиске хотя бы какой-нибудь опоры протянул левую руку.
Наконец-то! Рука нащупала лавочку у стены сенец.
- А что я говорил, - прошептал неунывающий внутренний голос, - найдя точку опоры, ты выберёшься из щекотливой ситуации!
Но…, пытаясь подняться, Антон дёрнул пошатнувшуюся лавку и кастрюли, вёдра и горшки, стоящие на ней, с грохотом посыпались на него.
С кастрюлей на голове, вместе с внутренним голосом он замер.
- Ничего себе праздник – гостей нет, один хозяин! Чего молчишь? Зови на помощь! – уже совсем тихо посоветовал внутренний голос.
На приглушенный призыв о помощи, с горящей цигаркой в руке, прибежал отец и в первую очередь кинулся снимать с головы сына кастрюлю.
Но…. На этом всё и закончилось если б в руках у отца не было сигареты! Впопыхах, горящий табак с пеплом, отвалившись от цигарки, угодил прямо за воротник Антону. Он дёрнулся, вёдра с водой пролились окончательно, образовав лужу, в которую рухнуло его тело. Зашипев, пожар был ликвидирован не успев разгореться! Вдоволь насмеявшись, они вышли во двор на свежий воздух.
Во второй половине пятидесятых годов тишина городка нарушалась лишь редкими проезжающими грузовиками или тракторами. Легковой автомобиль «Победа» был только у первого секретаря райкома КПУ. В лучах заходящего солнца далеко разносился запах молока и мычание возвращающихся с выпаса коров, которые соперничали с музыкой, озвученной громкоговорителем, установленным в центре городка.
Жужжали комары и другая крылатая живность. Их ловили в акробатическом быстром полёте стремительные ласточки и стрижи. Рассыпая веер прощальных лучей, краешек солнца улыбнулся и скрылся за горизонт до завтрашнего дня. Тишина совсем поглотила городок. Под успокоительную песню сверчков Антон с отцом поужинали и улеглись спать.
Ночь ещё царственно восседала на своём троне, когда Антон проснулся. Он быстро оделся и в полчетвёртого, вскинув на плечи рюкзак и удочки, пошёл к месту встречи с друзьями. Сонные собаки лениво побрёхивали ему во след. Ночные звёзды оживлённо перемигивались, договариваясь о чём-то своём, вечном. Городок ещё спал, но за тёмной мантией ночи солнышко уже готовилось умыть землю душем утренних лучей.
Франек и Николай, поджидая товарища, запустили хорошую шапку сигаретного дыма и Антон, учуяв запах этого вредного зелья, ускорил шаг.
- Здравствуйте, мужики! – приветствовал он их. – Что ж, ведите на ваше рыбное поле чудес!
Когда они проходили мимо хат, на тропинке из-под ног Франека, взвизгнув, выскочила сонная собачонка.
Потревоженная её визгом утка, из рядом стоящей загородки, громким дурным воплем: – «Га-га-га!» - пронзила предутреннюю тишину.
- Что б вы подохли! – беззлобно выругался Франек. – С испугу я выронил сигарету. Тьфу на вас, будь вы неладны! Аж руки дрожат, чуть не уписался!
Сбитый с току в темноте, продолжая бурчать, он сошёл-таки с тропки и направился прямо к обрывистому берегу речки.
- Эй, Франек, остановись! – предостерёг его Николай. – Чего доброго, свалишься в речку и опять, уже от испуга настоящего, наделаешь в штаны! – хохоча, закончил он.
Тихо переговариваясь, стараясь не свалиться с косогоров берега извивающегося русла речки, они вышли к её широкому плёсу. Несколько возвышенностей, выступая из воды, образовали удобные места для ловли рыбы. Посовещавшись, каждый из них облюбовал своё место именно здесь.
На востоке солнышко окрасило небо багрянцем и его первые робкие лучи, отражаясь в капельках росы неслышным хрустальным звоном испаряемой влаги, умыв землю, оповестили о начале утреннего дня.
Разбуженная розовым блеском света, спящая на одной ноге цапля, открыла глаза, вытянула шею и молниеносным движением хапнула зазевавшегося у её ноги лягушонка.
Стайка уток, отплыв от берега, громким и уже хоровым: - Га-га-га! – оповестила о своём появлении.
Разминая крылышки для полётов в свете трудового дня, низко над водой проносились проснувшиеся ласточки и стрижи. Утро защебетало и запело. На другой стороне реки у хат начали шевелиться люди и наши рыбаки, подхлестнутые вступившим в свои права рассветом, ускорили забрасывание закидушек и удочек в воду.
Наконец все рыболовные снасти оказались в воде и рыбаки молча уставились на лески и поплавки, в ожидании поклёвок.
И вот он – момент истины! Один из поплавков, как бы нехотя, лёг на бок, затем с ускорением поплыл в сторону…. - Ага, клюёт! – раз и подсечка! Удочка в руке Антона взметнулась вверх и у его ног, растопырив плавники и виляя хвостом, затрепетал золотисто-серебряный карась. Тут уж медлить нельзя! – быстро надеть червяка на крючок, смачно его поплевать и опять забросить в воду. Получай, рыбка, кушай!
Тем временем, два поплавка из трёх удочек задёргались и поплыли одновремённо – поклёвки!
Руками за обе удочки – раз! – дудки, уплыли карасики…. За двумя зайцами погонишься – не поймаешь ни одного!
В хороводе: удочка, поклёвка, подсечка, червяк, заброс в сачке у Антона набралось более десятка приличных жирных карасей.
Неожиданно, в метрах сорока от берега шарах! – взметнулась здоровенная рыбина. Круги от неё побежали по глади воды к берегу, где воткнутая в грунт, торчала деревянная плашка. Отходящая от неё до сих пор натянутая леска, обмякла и заметно провисла, утонув на дно водоёма. Сердце Антона запело соловьём и он, ещё не веря и сомневаясь в успехе, начал осторожно её выбирать. Вначале леска свободными кругами ложилась у его ног, но вот стремительно, обжигая пальцы рук, она побежала назад в реку. Сомнения отпали – на другом конце закидушки на крючке сидел карп! Утратив разгон, тяжёлая рыбина остановилась. Счастливый рыбак перевёл дыхание, прибежавшие друзья начали давать советы. Антон рыбачил с детства, не слушая их, молча, осторожно вываживал сопротивляющегося сильного карпа. Не раз добыча повторяла первоначальный маневр ухода в реку на всю длину лески, но постепенно силы ей изменяли. Вот на отмели показалась горбатая спина карпа и далее, завалившись на бок, он активно сопротивляться уже не мог. Подоспевший рыбак поддел его подсачком и это восьмикилограммовое чешуйчатое создание оказалось на берегу.
К полудню поклёвки прекратились, каждый из рыбаков поймал более 5 килограммов рыбы, но такой крупный красавец украсил улов только у Антона.
В течение отпуска Антон ещё несколько раз рыбачил: ловил карасей и карпов, но такой крупняк ему больше не попадался.
В воскресные дни жители близлежащих сёл с красивыми женскими именами: Счастливая, Хороша, Славна, Ганивка, Зозивка, Лозовата и так далее, привозили в городок выращенную ими сельскохозяйственную продукцию с целью её продажи на местном рынке. На вырученные деньги сельчане закупали всё необходимое в магазинах городка.
Ранним утром на его центральной дороге раздавался скрип телег и стук колёс по каменной брусчатке. Постепенно он перерастал в оживлённый гул человеческих голосов и воплей животных на рыночной площади. Со всех концов городка к его центру с пустыми кошёлками и авоськами в руках устремлялись потоки покупателей.
На рынке, с выстроенных в ряды телег и редких автомашин, колхозные продавцы предлагали арбузы, дыни, огурцы, помидоры, лук, редиску, зерно, крупы и многое другое добро, выращенное на плодородной земле Украины.
Чуть в стороне с возов кукарекали и цокотали куры, шипели гуси, галдели утки. Нахохлившиеся индюки молча с превосходством посматривали на клетки с кроликами, не подозревая, что вся эта живность, перекочевав в кошёлки покупателей, уже сегодня в зажаренном виде окажется на обеденных столах горожан. Правда, некоторые из них, попав в эти кошёлки, высовывали головы и громким отчаянным криком – «куда-куда-куд-а!» выражали протест, но протест безрезультатный, заглушенный множеством воплей себе подобных.
Крытые ряды стоек рынка красовались разнообразием продовольствия всякой всячины.
- Молочные продукты: настоящее, выработанное ручным способом, расфасованное по фунтам сливочное масло; без всяких разрыхлителей, стабилизаторов и прочих дрянных добавок, почти прямо от коровок густая сметана, сливки и молоко; тут же, на чистых полотняных салфетках располагались горки таящего во рту творога; в горшках и кастрюлях соблазняли покупателя своим превосходным естественным вкусом ряженка и прочие молочные колотухи.
- Разнообразная продукция из приусадебных хозяйств и огородов колхозников: семечки чёрные и белые, мак, фасоль, горох, крупы, мёд, лук, чеснок, петрушка, перец красный жгучий и прочая, и прочая….
- Отдельная площадь заполнялась гуртом крупного рогатого скота и животными более мелкого размера: баранами, козами и свиньями.
- Во всём этом многообразии явно не хватало рыбы морской и морепродуктов. Хотя, селёдка, килька и рыба консервированная, не балуя покупателя ассортиментом, в достаточном количестве заполняла полки магазинов. Здесь же в хлебных магазинах, вызывая слюнки своим аппетитным видом и запахом, полки заполняли пышные хлебы: буханки белые и чёрные, калачи, булки, коржики, пончики, печенье, разная сдоба – и вся эта вкуснятина стоила не более 10-15 копеек!
К заработанной честным трудом копеечке народ относился бережливо и тратил её с толком, покупая только то, что было крайне необходимое для жизни.
Более крупные сделки по купле-продаже отмечались «могорычём» в местной столовой, расположенной тут же, практически на площади рынка. Подвыпившие бывшие фронтовики и куча других зевак, пожелавшие развлечений, их получали в виде «выступлений» местных знаменитостей.
Один из них, всем известный, не просыхающий от водки машинист-механик, в одежде пропитанной техническим маслом, взбирался на самую высокую автомашину, стоящую на рынке, и провозглашал:
- Люди! Слушайте, что вам скажет пьяный, но жутко умный Платон! Он умело держал паузу пока любознательный и падкий на зрелища народ не соберётся поблизости. Дождавшись, когда вопросы толпы «что, где, кто» утихнут, он спрашивал:
- Что, граждане, ждёте, когда Платон выложит вам всю правду-матку?!
Обычно толпа новичков шумно отвечала:
- Давай говори, человече, всё, что накопилось на душе!
Опять сделав паузу, указывая на себя указательным пальцем, хитрый оратор спрашивал:
- Вы все видите Платона?
Толпа тут же хором выдавала ответ:
- Конечно видим тебя, чёрта пьяного!
- А мой зад видите? – поворачиваясь спиной к толпе, задавал уточняющий вопрос Платон.
Более сообразительные люди, поняв подвох, уходили по своим делам. Граждане любопытные и слепые в своей настырности отвечали:
- Видим! А что дальше?
Опять выждав паузу, Платон тайну открывал:
- Так вот, поцелуйте старого Платона в то место, которое видите! Оно сладкое потому, что я на святого Спаса мёд кушал!
Это было время, когда ещё не существовало противоестественного содержания животных, их огромной плотности и скученности на всевозможных комплексах. Животные и все растения выращивались естественным природным путём, а крестьянский опыт, смекалка и опрятность наработанные веками, не позволяли болезням и прочей заразе распространяться. Заболеваний и отравлений во множественном числе просто не существовало и быть не могло. Знающие своё дело агрономы, зоотехники и ветврачи были реальным устойчивым заслоном для их предотвращения.
Правда, плановое хозяйство страны в погоне за количеством начало давать сбои, ухудшая качество. Болезнь гигантомании и укрупнения колхозов начисто лишала землю её настоящих хозяев. Сельский житель, больше не удерживаемый землёй, побежал в город. Хорошо оплачиваемой работы там было много и люди, приспосабливаясь, меняли её, как перчатки. Именно такой местной достопримечательностью городка был мастер на все руки, он же фотограф, работник торговли, киномеханик, пчеловод, огородник.
Орудуя топором в мясном отделе павильона рынка, он зазывал покупателей:
- Подходи, покупай! Кому мясо, кому кость, кому копыта, кому хвост! У кого денег нет – тому запах из-под хвоста!
Фотографировал он живых и мёртвых. Выдавая заказ, широким жестом раскидывал на столе веером готовую продукцию и предлагал:
- Выбирай! Что понравится – твоё!
Заказчик долго рассматривал фотографии, но себя на них не находил или не узнавал. Мастер хватал первую попавшую фотокарточку и восклицал:
- Смотри сюда: ты – просто вылитый ты!
- Так это ж покойник! – возражал заказчик.
- Что, не нравиться цвет лица? А похож! Посмотрим, какой ты будешь в его положении! Вот этот с усами, разве не ты?
- Так у меня усов нет!
- Ну и что? Может ты их просто сбрил….
- У меня их просто никогда не было…. И тут обескураженный, но довольный удачей, что нашёл-таки фотографию родного, не совсем узнаваемого, но своего лица, заказчик облегчённо восклицал:
- Нашёл! Это я!
Очевидцы рассказывают, что был случай, когда у нашего шутника заболела жена. Её положили для лечения в местную больницу. Она, недовольная и обиженная на недостаточно частое посещение её в больнице мужем, пожаловалась на него соседям и родственникам. Те факт претензий доложили непосредственно виновнику разборки. Он спокойно их выслушал и возразил, мол, это всё наговоры и неправда.
- Ежедневно я посещаю местный морг, - убеждал он их в своей правоте. – Смотрю и радуюсь – пока живая моя ласточка!
К вечеру центр городка освобождался от народа торгующего. У здания кинотеатра на табуретках и лавочках чинно размещались со своими медными трубами музыканты – школьный духовой оркестр. На бодрые призывные звуки мелодий песен и маршей со всех концов городка тянулась молодёжь. В плотной многолюдной толпе, вступающего в силу молодого поколения людей, они приветствовали друг друга, знакомились, парами и группами, общаясь в разговорах, неторопливо дефилировали по единственному тротуару городка. Затем, одни из них направлялись на танцы в местный клуб, более пожилые шли в кинотеатр, остальные продолжали гулять, определившись интересами в кругу своих товарищей.
За молодёжью осуществлялся строгий постоянный контроль: учителями школы, - как общественная нагрузка; добровольными дружинниками – по плану разнарядки от производственников; дежурными милиционерами – по долгу службы.
Драки были явлением редким. Пьяных практически не было. Несколько местных хулиганов после последовательной терапии в виде 10-15 суток ареста засаживали на более длительный срок и в течение нескольких лет городок жил спокойной, безопасной жизнью.
Судьи в то время избирались и контролировались народом. Хотя они были и не безгрешными, но своё дело знали и закон почитали, не чета теперешним - неприкосновенным, условно независимым, но продажным.
В клубе публика делилась на две чисти: малолетки облепляли окна извне помещения, завистливо смотрели внутрь на танцующие пары, пока учителя и дружинники не направляли их по домам; другая часть юных горожан, заручившись десятикопеечным билетом, наслаждалась полётом танца с подругой и избранницей сердца под звуки того же школьного оркестра или баяна.
Антон смотрел на знакомых и не знакомых девушек, подросших сестёр своих друзей и соседей, вообще, неизвестно откуда прибывших представительниц юного прекрасного пола. Он был восхищён и сражён богатством и щедростью земли, породившей такую красоту и диво. Девичьи лица, не измазанные красками, тенями и помадами, излучали истинную неповторимую красоту взлелеянную природой, благодаря которой в нашем воображении оживают Ромео и Джульета, постигается вечность в застывшей улыбке Джоконды.
Переполненный силой чувств и желания жить, Антон влился в общий поток бурлящей молодёжи. Он танцевал, знакомился, беседовал, восхищался, огорчался – он жил и был счастлив мгновению своего существования на родной земле.
В закате знойного лета догорал август. Антон с отцом купили трёхлитровую банку бочкового пива и отнесли его в погреб. Пиво было густое, пенистое, цвета янтаря – так и просилось в бокал для употребления по прямому назначению. Но без раков пить пиво было просто грешно!
Взяв «хватку» - полтора на полтора метра сетку с мотней, натянутую на деревянные согнутые растяжки, они отправились за раками на одну из маленьких речушек, питающих р.Соб. Берега речушки заросли осокой, очеретом и другим водным зельем, образуя дыры и норы в грунте, в которых, подбирая наносимый течением корм, благоденствовали раки.
Речушку Антон перекрыл хваткой, её мотня распрямилась течением и, повинуясь ему, испуганные бультыханием ног по кустикам вдоль русла, раки попадали в сетку. Хватка подымалась из воды, сидящие в ней раки, ощетинивались щёлкающими клешнями, но поздно – их просто ссыпали в ведро. Самых хитрых и больших, забившихся в глиняные норы рачьих долгожителей, Антон извлекал руками. За один подъём сетки ведро пополнялось на 10-15
усачей. Вскоре, отработав метров 500 русла речушки, в руках Антошкиного отца оказалось два ведра, щёлкающих клешнями, пленников. Раколовы, довольные результатом улова, отмылись в ручье и неторопливо отправились домой.
Дома раков они почистили, уложили между слоями укропа в двухвёдерную кастрюлю, посолили и – на огонь. На начавшее краснеть угощение пригласили свояка с сестрой, расставили стаканы, извлекли из погреба, покрытую капельками росы, банку с пивом. Слив кипяток с красных, уже готовых к употреблению усатых красавцев, всё это великолепие вывалили из кастрюли на середину стола.
Представляете ли вы ощущение и вкус только что пойманных, сваренных с укропчиком раков сдобренных глотком густого холодного пива?!
- Нет? – ах, вы знаете! Но знать мало – нужно хоть раз попробовать! Кстати, рассказывать некогда ибо пир начался. В заключение справедливо ещё раз подчеркнуть, что это необычайно вкусно!
Отпуск, в чётком чередовании заполненных до отказа летних дней, подходил к концу. Антон успел побродить по знакомым с детства родным местам, порыбачил, покупался в местном пруду, позагорал, кое в чём помог отцу по хозяйству, распрощался с друзьями и подружками. Он молча постоял у могилы мамы, поклонился, прощаясь с землёй своего рождения и, подхватив чемоданчик с домашними гостинцами, тем же поездом, следовавшим в обратном направлении «Одесса – Ленинград», прибыл в училище.
- Товарищ капитан-лейтенант, курсант Липовецкий из отпуска прибыл. Во время отпуска замечаний не имел! – доложил он командиру роты.
- Антон, бери свой чемодан и топай в наш класс. Там собираются все отпускники, - проинформировал его дежурный по роте.
- Полундра! Нашего полку прибыло! – открывая дверь класса, услышал Антон.
- Здравствуйте, ребята! Ну и морды вы отъели на домашних харчах! Прямо любо-дорого на вас смотреть, - приветствовал он своих товарищей. – Как наши, все ли прибыли благополучно?
- Все ребята, как огурчики зелёненькие уже в кадушке с крышечкой, прибыли в училище без замечаний! Командир роты от удовольствия чуть не прослезился! А наш «Овен» приперся в училище на сутки раньше. Он, в буквальном смысле, свалился с неба и встречал всех прибывающих из отпуска курсантов, - пророкотал своим звучным басом Володя Микулин.
- Попался я, как «бичок» на сковородку, - вступил в разговор сам воздухоплаватель. – Кстати, в Одессе в лиманах бычок не перевелся и я вам его в копченом виде таки привёз. Кроме этой рыбки в Одессе, как в Греции, имеется всё и всё возможно! Так, что иду я радостный с вокзала, билет на поезд уже в кармане! И тут вижу улыбающуюся рожу своего школьного дружка – морячка с Одесской мореходки.
- И не возражай, пойдём к нам к нам в гости. Марина – это его сестра, будет рада тебя видеть.
- Не могу, - пытался я ему втолковать, - отпуск кончается. Осталось три дня и те, преимущественно, в пути до Ленинграда. Короче, прогулял я у них сутки. Марина выросла – чудо, а красавица! Старший брательник у них летун. Он забрал мой билет, через сутки посадил на самолёт нашего славного Аэрофлота и я, в общем итоге, на сутки раньше спустился с неба в Пулково, - закончил рассказ о своём приключении Овчинников.
- И новость главная – 7 ноября мы участвуем в параде на Красной площади! Месяц тренировок непосредственно в Москве, - поделился сообщением Микулин.
- Тем более нам нужно быть сильными, а сильный любит поесть, - изрёк Володя Сергачёв.
- Прошу отведать даров полей, садов и огородов нашей Родины, - широким жестом руки он пригласил курсантов к, выстроенным в ряд, чемоданам отпускников.
Чего тут только не было – стараниями хлебосольных родичей курсантов в них красовались: банки с вареньем и цукатами, коржики и пирожки, конфеты и батончики, дыни, арбузы, яблоки, персики, домашняя колбаска и сало, рыба копчённая и вяленая….
Праздник живота получился отменный. Каждый из курсантов молча и вслух вознёс хвалу щедрым родителям и земле, дарующей людям такое вкусное пропитание.
Ещё добрую неделю на завтраки они пили чай с ароматным домашним вареньем, а в перерывах на самоподготовке жевали вяленую рыбу и тараньку.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.