Слабые связи и связи-мосты

Слабые связи и связи-мосты

Кто скорее поможет вам найти новую работу – близкий друг, с которым вы видитесь каждую неделю, или знакомый, которого вы встречаете несколько раз в году? У близкого друга, конечно, больше мотивации помочь с поиском работы, но он вращается примерно в том же кругу, что и вы. Знакомый же, скорее всего, имеет связи в других кругах и, вероятно, знает о возможностях, с которыми вы еще не сталкивались. В самом деле, многие важные контакты соискатели получают от людей, которых едва знают или давно не видели: однокашников, бывших коллег. К такому выводу приходит социолог Марк Грановеттер в своей широко известной и часто цитируемой работе «Сила слабых связей». «Примечательно, что люди получают важную информацию от лиц, о существовании которых они уже успели позабыть», – пишет он.

Вывод Грановеттера получил такую широкую огласку, что стал стандартным советом всем, кто ищет работу. Такая популярная социальная сеть, как LinkedIn, и существует главным образом ради того, чтобы пользователи имели возможность расширять такие слабые связи для поиска работы. В своем бестселлере «Переломный момент» Малкольм Гладуэлл донес видение Грановеттера до широкой аудитории. Он пишет: «В целом, знакомства – это источник общественного влияния, и чем больше у вас знакомых, тем большим влиянием вы обладаете».[216] Это видение Гладуэлл использует для определения «связующих», людей широчайшего социального круга, которых он считает ключом к пониманию того, как успешно преподносить и распространять идею. В популяризации идеи слабых связей Гладуэлл добился больших успехов, сделав ее одной из самых известных концепций современной социологии.

Но как бы хорошо ни была нам знакома эта концепция, стоит вернуться к первоначальной работе Грановеттера и уяснить, что не все слабые связи обладают равной силой. «Сила слабых связей» начинается с анализа социограмм, графиков социальных сетей. Грановеттера интересуют связи-мосты – «те нити в сети, что являются единственным связующим звеном между двумя точками». Такие связи особенно важны, поскольку они являются пропускными пунктами в потоке информации и влияния. Распространение идей по сетям зависит от этих связей-мостов.

Связи-мосты Грановеттера имеют много общего с наводящими мосты, о которых мы писали выше: они принадлежат двум различным социальным кругам и могут обеспечивать циркуляцию идей между этими кругами, однако связи-мосты существуют в социальных кругах в рамках одной страны и культуры. Приятель, представляющий вам на вечеринке человека, который живет в том же здании, что и вы – выполняет функцию связи-моста.

Определить, кто именно выполняет функцию связи-моста в некой социальной сети, совсем непросто. Если задать такой вопрос одному из членов социального круга, то, чтобы ответить на него, он должен обладать сведениями, которых у него может и не быть. Например, тот факт, что его подруга Джейн тесно связана с группой латвийских жонглеров, может навести мост между двумя социальными кругами. Поскольку изучать связи-мосты, пользуясь обычными методами, социологам сложно, Грановеттер предлагает изучать вместо этого слабые связи. В чем здесь логика? Сильные связи – между людьми, которые доверяют друг другу, видят друг друга, по крайней мере, раз в неделю, – не могут выполнять функцию связей-мостов. Здесь Грановеттер опирается на исследование Георга Зиммеля о замкнутости. Если я близко дружу с Джимом и Джейн, утверждает Зиммель, то оба будут испытывать на себе заметное социальное давление, побуждающее их стать друзьями. Этим объясняется, почему все западно-африканские студенты колледжа, участвовавшие в Facebook-эксперименте Уиммера и Льюиса, оказались друзьями – было бы просто невежливо не подружиться.

Грановеттер считает эффект замкнутости настолько действенным, что даже дает специальное название описанной выше ситуации, когда тесно связанные со мной Джим и Джейн не имеют никаких связей друг с другом – «запретная триада». Поскольку двум близким друзьям одного человека «запрещено» быть никак не связанными друг с другом, прочные связи не служат связями-мостами. Если мы с вами тесно связаны, я, скорее всего, уже знаю людей, с которыми тесно связаны вы. На слабые связи такое ограничение не распространяется, что, конечно, не делает их связями-мостами по определению. Важно, однако, понимать, что все мосты – это слабые связи. Если мы хотим найти в социальных сетях места подсоединения к неожиданным группам, искать придется не среди самых близких друзей, но в ареале слабых социальных связей.

Возможно, представления Грановеттера о сильных связях были верны в 1973 году, когда он написал свою статью, однако сегодня есть масса поводов подвергнуть их сомнению. Моя жена, будучи раввином нашего маленького городка, общается с сотнями людей местного сообщества, и еще сотни других она знает по онлайн-дискуссиям, позволяющим ей взаимодействовать с лидерами иудейских общин во всем мире. Если ее близкие знакомые в местном сообществе и могут ощущать необходимость подружиться друг с другом, то ее онлайн-френды не чувствуют никакого давления, заставившего бы их знакомиться с ее местными друзьями. И в нашу эпоху социальных медиа такая ситуация встречается нередко: 50 % взрослых пользователей социальных медиа сообщают, что основной причиной, побудившей их к использованию сетей, стало желание связаться с друзьями, с которыми они утратили контакт или оказались далеко друг от друга. Около 14 % используют социальные сети, чтобы поддерживать связь с теми, кто разделяет их интерес или хобби, и такие связи практически не зависят от географической удаленности.[217] В эпоху цифровой дружбы вполне возможно, что крепкие узы нередко могут служить связями-мостами.[218]

В конечном счете даже для Грановеттера наибольший интерес представляют именно связи-мосты. В финале своей книги он рассказывает о двух общинах в Бостоне и их борьбе против реконструкции их районов. Итальянская община в Вест-Энде оказалась не в состоянии дать отпор, тогда как такой же рабочий район в Чарльзтауне успешно противостоял реконструкции. Автор делает вывод, что причина в структуре связей внутри этих общин. Итальянцы Вест-Энда принадлежали к тесным дружеским кружкам, часто это были люди, которые выросли вместе. Они работали за пределами района и поддерживали тесные социальные связи со своими друзьями из того же сообщества. Жители Чарльзтауна, напротив, работали в основном в своем районе, что дало им возможность встречаться с другими жителями Чарльзтауна, которые не входили в их ближайшие круги общения.

Это не значит, что у жителей Вест-Энда было мало слабых связей. «Едва ли можно предположить, что у каждого из этих людей не было массы других знакомых и, соответственно, слабых связей. Вопрос в том, были ли такие связи связями-мостами». Когда настало время организованных действий, у жителей Чарльзтауна было множество связей-мостов – и по работе, и через общественные организации, а в Вест-Энде их не было. «Чем больше локальных мостов (на человека?) в сообществе и выше их уровень, тем более оно сплоченно, тем более способно на согласованные действия», – таков ход рассуждений Грановеттера.

Влияние не сводится к простому количеству знакомых, как утверждает Гладуэлл. Не менее важна их способность становиться мостами между различными социальными кругами. Множество друзей, имеющих доступ к тому же корпусу информации и возможностей, принесут меньше пользы, чем несколько друзей, способных связать вас с людьми и идеями за пределами вашей обычной орбиты.