Открытие одно, а первооткрывателей много

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Открытие одно, а первооткрывателей много

Ситуация, при которой потребность общества в технических новшествах и созревшая человеческая мысль совпадали и служили бурному развитию определенной области знания, в истории науки возникала весьма часто. И тогда в определенные, правда, относительно короткие, периоды времени появлялись целые созвездия замечательных исследователей, которые одновременно и независимо друг от друга пытались решить одну и ту же научную или техническую проблему. Что же происходило, когда туман, окутывавший работы по этой конкретной проблеме, рассеивался и ученая общественность признавала какое-нибудь открытие, а исследователей, добившихся наиболее выдающихся результатов, удостаивала, наконец, своего внимания? Разгорались страсти, затевалась беспощадная околонаучная борьба за приоритет. Чем она только не сопровождалась: и жгучими упреками, и необоснованными обвинениями, и досадными оскорблениями. А уж если чьи-то успехи были очевидны и общественный суд единодушно стоял на стороне победителя, его завистники просто начинали испытывать "миллион терзаний", задаваясь вопросом "Почему же он, а не я?" Задетое самолюбие никак не давало им утихомириться и бросало в безудержную погоню за чужой славой. Или, как некоторым казалось, — за своей.

Из истории химии все еще остается непонятным, кто же первым вывел химическую формулу молекулы воды — Н2O? В какой-то момент желание установить химический состав воды "захлестнуло" множество великих химиков и специалистов. Этим вопросом почти одновременно занимались Генри Кавендиш, Антуан Лоран Лавуазье, Джозеф Пристли и прочие гиганты мысли, захваченные страстью к химии. Спор за приоритет разыгрался не на шутку и в конечном итоге перерос в серьезный конфликт. Каждый с пеной у рта доказывал свое преимущественное право называться первооткрывателем. Только вот в пылу борьбы все ее участники отчего-то разом запамятовали, что до них тайну строения молекулы воды разгадали независимо друг от друга… один из основоположников начертательной и аналитической геометрии, математик и механик Гаспар Монж, и изобретатель универсальной и практичной паровой машины Джеймс Уатт.

Было это так. Прервав свои важные прикладные исследования, француз Монж и англичанин Уатт, подстегиваемые жаждой охватившего всех научного любопытства, тоже переключились на поиск химической формулы воды. Работая в Мезьерской инженерной школе, Монж даже специально для этого открыл лабораторию. Так хотелось ему испытать свои возможности в иной области знаний. Повезло ли Монжу? Можно сказать, что да. Любитель точных геометрических построений, он одним из первых, если не самым первым, выяснил, что молекула воды состоит из атомов кислорода и водорода, и подтвердил смелый для того времени вывод успешно поставленным экспериментом по синтезу воды из кислорода и водорода.

А что же Уатт, который сталкивался в своей деятельности с водой самым непосредственным образом (движущей силой его парового двигателя был водяной пар)? Он установил, что оксиген (кислород) есть вода, утратившая гидроген (водород). Причем об этом заключении Уатта знали в самых разных странах. Вот почему, когда в споре за приоритет открытия формулы воды между последующими "первооткрывателями" все-таки всплыло его имя, некоторые из его коллег начали настаивать на безусловной принадлежности авторского права именно Уатту, которое он и должен защищать. Сам же Уатт равнодушно отмахивался от этих советов, полагая, что "лучше уж терпеть муки несправедливо оттесненного от собственного открытия ученого, чем попасть в кромешный ад борьбы за приоритет и восстановление научной чести". Ведь однажды замечательный изобретатель уже испытал на собственной шкуре, сколько душевных сил отбирает подобная борьба. Это произошло, когда он был вовлечен в серьезную дрязгу по поводу запатентованной им конструкции паровой машины с цилиндром двойного действия.

Правда, пока разгорался весь этот сыр-бор за право быть первосоздателем теплового двигателя, машине Уатта удалось найти себе сторонников в среде фабрикантов и, благодаря их поддержке, утвердиться в правах, сыграв решающую роль в переходе цивилизованного мира к машинному производству.

Характерно, что специалисты, изучающие психологию научного творчества, в большинстве своем сходятся на том, что ни один истинный ученый, каким бы тщеславным он не был, не испытает радости от ошибочно приписанного ему приоритета на важное открытие. Такого мнения придерживался, кстати, и замечательный канадский биолог и физиолог Ганс Селье, считавший, что "ученые тщеславны, им нравится признание, они не безразличны к известности, которую приносит слава, но очень разборчивы в отношении того, какого признания им хотелось бы добиться и за что им хотелось бы стать знаменитым".

Увы! Уатту да и остальным ученым, о которых шел разговор выше, такая разборчивость свойственна не была. Они попадали в число знаменитостей как из-за собственных, так и из-за необоснованно приписанных им открытий, которые в действительности принадлежали менее удачливым и выносливым исследователям. Но об этой стороне дела — не сейчас.

Сейчас нас интересует химия и "соискатели" ее руки. Как же при одновременности возникновения идей в самых разных головах, обусловленной всем развитием научной мысли, происходило открытие химических элементов? Оказывается, каждый из целого ряда химических элементов независимо открывали сразу несколько человек. Никто из них даже не подозревал о параллельно ведущемся исследовательском поиске, и поэтому споры за приоритет приняли особенно ожесточенный характер. Ведь под аналогичными работами стояли подписи ничего не знающих о достижениях друг друга людей!

Азот, например, практически одновременно открыли в Швеции, Англии и Шотландии Карл Шееле, Генри Кавендиш и Даниэль Резерфорд. Первооткрывателями кислорода стали тот же самый Шееле и Джозеф Пристли. Кстати, Шееле вместе со своим соотечественником Ш. Ганом, который работал параллельно с ним, обнаружили марганец. Англичанин Гемфри Дэви и французы Жозеф Луи Гей-Люссак совместно с Луи Жаком Тенаром в один и тот же 1808 год, но разными путями открыли и проидентифицировали ранее неизвестный элемент — бор, из-за чего потом, похоже, и сцепились между собой английские и французские специалисты. Да так, что впору было уносить ноги! Но вот в чем была проблема: бор-то открыли, а вот в достаточно чистом виде выделить его так и не смогли.

Теллур в чистом виде получили в одном, 1782 году, Ф. Мюллер и П. Китайбель, а немец М.Г. Клапрот чуть попозже переоткрыл его более оригинальным способом и, главное, сделал его идентификацию. На кадмий самостоятельно вышли в 1817 году швед Ф. Штромейер и немцы Л.Герман и В.Мейснер. А в родословную родона вообще смело можно занести сразу пять имен первооткрывателей. Это У. Рамзай и Ф. Содди, Э. Резерфорд и С. Дебьерн, а также К. Дорн. Целая плеяда ученых связана с открытием химического элемента — рения. Его обнаружили, работая по своим "углам", супруги И. и В. Нодцак, Я. Гейровский и Долейжек, Друце и Лоринг. Протактиний нашли О. Ган и Л. Мейтнер, Ф. Содди и Кренстон, К. Фаянс и Э. Геринг. А к "родительской чете" полония — супругам Кюри в последнее время на законном основании был причислен в качестве первооткрывателя того же самого элемента несправедливо до этого обойденный известностью и славой Марквальд.

Безумно интересна история открытия алюминия. В 1825 году его почти одновременно нашли датчанин Г.К. Эрстед и немец Ф. Вёлер. Об их открытии сообщалось не раз. Но при этом из поля зрения историков науки почему-то всегда выпадал неопровержимый факт выхода на алюминий еще в 1754 году немецкого химика A.C. Маргграфа. Тогда Маргграф выделил из квасцов — алюминиевокалиевых минералов "бесцветную землю", которая по сути и была алюминием. Во второй половине прошлого века стало ясно: алюминий обладает такими свойствами, что необходимо разработать промышленный способ получения этого металла из руд. Причем ни сил, ни средств на это жалеть не стоит.

На протяжении многих лет проблемой получения алюминия, которая стала в химии проблемой номер один, занимались десятки крупных специалистов. И опять к удачному финалу — открытию электролизного метода — пришли в одном и том же 1886 году сразу двое изобретателей — американец Ч.М. Холл и француз П.Л.Т.Эру. Оба они предложили практически неразличимый технологический способ выплавки алюминия электролизом криолитоглиноземных расплавов. Но что особенно удивительно, так это то, что эти талантливые инженеры не только одновременно родились, но и одновременно умерли (1863–1914 гг.) Надо же какое переплетение творческих судеб! Поистине ошеломляющее историческое совпадение!

Лет шесть заодно с другими исследователями гонялся за "призраком" нового, удивительного по своим свойствам, химического элемента французский химик Эжен Демарсе. Наконец применив разработанный им же метод разделения редкоземельных элементов фракционной кристаллизацией, Демарсе выделил этот элемент и назвал его европием. Но слегка опоздал. Его соотечественник Поль Лекок де Буабодран, считающийся первооткрывателем галлия, самария, гадолиния и диспрозия, до Эжена Демарсе "поймал" тот же самый европий в спектральных линиях редкоземельных элементов. И совсем мало кому известно, что знаменитый английский физик и химик Уильям Крукс опередил в поиске европия и Демарсе, и Лекока де Буабодрана, увлекшись спектральным анализом различных химических соединений.

А вот открытие таллия, числящееся до последнего времени исключительно за Круксом, следовало бы согласно данным историков советского периода, заполнивших серьезный пробел в знаниях, связанных с "родословной" таллия, сопроводить еще одним именем — К. Лами. Неизвестный тогда никому К. Лами пришел своим путем к открытию этого нового элемента. Причем добился гораздо большей точности в результатах исследований и их научном истолковании, чем Крукс.

Все мы широко осведомлены о том, что в 1793 году немецкий химик Мартин Клапрот, организовав свою собственную лабораторию в Берлине, выделил чистый стронций из его природных соединений. Но почему-то в специальной литературе упорно замалчивается факт, что в то же самое время совершенно другим оригинальным методом (воздействием абсолютного этилового спирта на соли стронция) этот химический элемент был открыт ученым из России Товием Егоровичем Ловицем, и тоже в основанной им лаборатории. Далее Клапрот и Ловиц в 1797 году, не ведая о параллельно проводимых опытах, будто сговорившись, открывают важный химический элемент — хром. Не меньшие права на приоритет в открытии хрома имеет и француз Луи Николо Вок-лен, который в том же году нашел этот химический элемент в сибирской красной свинцовой руде.

За Клапротом сейчас признают и другие открытия: церия (наряду с Й.Я. Берцелиусом) и титана. Но при этом преданы стойкому забвению работы шведского химика В.Г. Гизиигера и английского минеролога У. Грегора, о которых ни слова не найдешь в самых объемных справочниках и книгах по истории науки. Между тем эти неизвестные нам ученые прежде названных обнаружили упомянутые химические элементы: Гизингер — церий, а Грегор — титан. Справедливо ли было в таком случае приоритет этих открытий безоговорочно отдать более крупным фигурам того времени — Берцелиусу и Клапроту? Правда, к чести обоих химиков, повторно открывших церий и титан, сами они на единоличной славе не настаивали и чужих трудов не воровали. Напротив, Клапрот, вышедший на титан через четыре года после Грегора, благородно указал в своей работе на открытие коллеги и абсолютно не претендовал на роль первопроходца.

Но больше всех все-таки был обижен судьбой Ловиц, упустивший из рук, помимо открытия стронция, еще и много других. Так, ему первому удалось получить такие важные химические вещества, как абсолютно чистый спирт и безводный диэтиловый эфир, якобы открытые не им, как изображают историки науки, приписывая их другим лицам. Ловиц также первым, не расставаясь с микроскопом, разработал метод качественного микрохимического анализа. Однако и это важное открытие из области аналитической химии связывают не с его именем, а с именами Гартинга и Гельвига. Ловиц, наконец, замечает способность древесного угля поглощать самые различные вещества. И что же? Его "находка" опять нигде своевременно не фиксируется и не реализуется. Только через столетие с лишним Д.Н. Зелинский заново обнаруживает чудесные свойства угля и использует их при создании противогаза. Вот какими неожиданностями полна история открытий новых химических элементов!