“Я ГОТОВ СРАЖАТЬСЯ ЗА ИНТЕРЕСЫ СЛАВЯНСТВА!” Александр Лукашенко

“Я ГОТОВ СРАЖАТЬСЯ ЗА ИНТЕРЕСЫ СЛАВЯНСТВА!” Александр Лукашенко

Транснациональный кагал — все эти международные фонды, межправительственные ассамблеи, трех- (и много-) сторонние комиссии — в трауре. Белорусский президент Александр Лукашенко, молодой славянский лидер, смело бросающий вызов “новому мировому порядку”, уверенно победил на референдуме. Минуя доморощенных и мондиалистских посредников, представителей хищных элит, привыкших вести закулисный дележ власти, он обратился прямо к народу — и народ Беларуси поддержал своего президента. Газета “Завтра”, все патриоты России сердечно поздравляют с победой Александра Григорьевича Лукашенко — “золотого витязя” славянства.

В тревожные дни, накануне референдума, когда сообщения из Минска не сходили с экранов телевизоров и с первых полос газет всего мира, в столице Беларуси побывал Александр Казинцев. Сегодня мы публикуем его беседу с Александром Лукашенко. В следующем номере читайте заметки А. Казинцева о ситуации в Беларуси и его беседы с духовными лидерами республики.

Александр КАЗИНЦЕВ. Александр Григорьевич, спасибо, что в такой непростой ситуации — накануне референдума — вы нашли время для беседы.

Александр ЛУКАШЕНКО. Спасибо вам, я читал ваш материал о Беларуси. Сейчас в российской печати говорят мало добрых слов о нашей республики и ее президенте. Куда чаще сталкиваешься с клеветой и прямыми провокациями.

А. К. Но знали бы вы, Александр Григорьевич, как относятся к вам простые русские люди. Они переживают — именно переживают за вас.

А. Л. Не только простые. Я бы не назвал вас простым человеком. Знаю, русская элита также поддерживает мою борьбу за воссоединение наших народов. Но с другой стороны, Александр Иванович, вот мы недавно обнаружили, что в международную компьютерную сеть “Интернет” запущена крайне негативная информация, составленная явно не без участия российских официальных лиц. Речь, в частности, о моей поездке на Прохоровское поле, на открытие великого памятника погибшим советским воинам. Как это интерпретируется? Лукашенко, мол, давно начал предвыборную кампанию в России, он-де мечтает о российском престоле… Но меня же пригласили белгородцы! Так же, как и Ельцина, и Кучму. Я же не знал, что из президентов окажусь там один. Я прилетел, не мог не прилететь, потому что там мое, славянское, кровное. Там и белорусы погибли. Там наши советские люди полегли.

Согласен, россияне с пониманием относятся к моей деятельности. Знаете, русского, славянина трудно обмануть — у него душа! Между нами есть некая невидимая связь, которую ну никаким — белым, рыжим, черным — не разорвать! И когда русские люди видят Лукашенко, эта невидимая связь начинает действовать. Они говорят: это наш человек. Да, действительно, я человек белорусского, русского — славянского народа. Я искренне предан славянской идее. И я, быть может, как никто другой, готов сражаться, не жалея ничего, за интересы славянства.

Они это чувствуют, согласитесь. Они видят: с ы г р а т ь такую роль невозможно, никакого артистизма не хватит. Но чем лучше русский человек, россиянин реагирует на Лукашенко, тем мощнее накат на него. В народное сознание стремятся заронить сомнение: а вдруг Лукашенко и впрямь создаст нам дополнительные трудности.

Знаете, у меня странное, тягостное ощущение. России Лукашенко в Беларуси нужен, поскольку он очень хорошо относится к русским: здесь их не притесняют, можно работать, спокойно жить — порядка у нас побольше. И в то же время кое-кому в российской власти такой президент не нужен. Потому что он может прямо сказать правду, потому что им нельзя понукать. Он неудобен. Но мы же договорились о братских отношениях, мы договорились о равенстве, уважении, согласии…

А. К. Александр Григорьевич, с этими проблемами неизбежно сталкивается человек, который стремится воплотить полузабытые ныне начала Прямоты и Чести в современной политике. Тому, кто не обладает этими качествами, их носитель и пропагандист должен представляться живым укором их собственной трусости, соглашательства, их ординарности. Конечно, это не единственная причина нападок на вас (есть и куда более значимые — политический заказ того же Запада, например); но, пожалуй, причина самая личностная, жгучая, из тех, что не дает успокоиться до полной расправы со смельчаком. На мой взгляд, во многом именно этим объясняется “накат” на вас, причем не только в России, но и в Беларуси. Особенно в Беларуси! Зная немного руководителей белорусского парламента (не говорю “лидеров” — ими становятся — именно руководителей: их назначают), я думаю, что их уязвляет ваше превосходство, то, что вы на много голов выше — и как политик, и как человек. Неловко говорить это в вашем присутствии, но причина должна быть названа. Она тривиальна и омерзительна — зависть.

У нас в России перипетии внутриполитической борьбы связаны с закулисными столкновениями элит — региональных, корпоративных. Соперничество “оборонки” и ТЭКа, сырьевых и промышленных регионов оказывает серьезное влияние на политическую ситуацию в Москве. Но в Беларуси эти противоречия почти незаметны, хотя бы потому, что здесь между областями нет столь резких различий, как между нефтяной Тюменью, промышленным Екатеринбургом и сельскохозяйственным Орлом. Да и топливно-энергетический комплекс не приобрел у вас гипертрофированного значения. Интересы элит не сталкиваются столь резко, как в России. Да и сами элиты, кажется, находятся в зачаточном состоянии. Объективных причин для острого противоборства, которое происходит сейчас в Беларуси, нет. Так что стороннему наблюдателю поневоле приходится предположить, что пружина событий — в ущемлении заурядных личных интересов каких-то властных групп, в том числе в тривиальной зависти. Или я не прав?

А. Л. Да, правы, Александр Иванович, но необходимо уточнение. Мы видим, как в сопредельных государствах идет борьба, как вы сказали, элит, отдельных кланов. Так было бы и у нас. Кланы уже начали складываться, приобретая полукриминальный характер. И свою заслугу как президента Беларуси я вижу в том, что лишил их влияния и власти. “Размазал”. Это просто так не проходит! Здесь одна из причин внутреннего давления на Лукашенко.

Вы посмотрите на банковскую элиту. Там у нас были столпы! Я их заставил играть по честным правилам. Никого не душил, не национализировал, но честные правила установил. Думаете, это нравится? В банках нередко происходит смычка власти и криминальных структур. Я это подавил!

Когда полукриминальные элиты были задавлены, на поверхность поднялась шелуха. Шарецкие, новиковы, богданкевичи, карпенки. И они в силу своих личных амбиций (это вы правильно заметили) начали давление на президента.

А. К. Позиция Шарецкого и белорусских коммунистов представляется мне крайне недальновидной. Как могут они не замечать, под какими знаменами, с какими лозунгами выходят на митинги организованные по их призыву. Это знамена народного фронта, а отнюдь не аграрной или коммунистической партии. Если Шарецкому и Новикову удастся раскачать ситуацию в Беларуси, не они, а лидеры БНФ воспользуются наступившим хаосом. И тогда аграрии вместе с коммунистами будут сметены.

А. Л. Вы, Александр Иванович, наверное, как никто в России, четко разобрались в ситуации. Да, действительно, ни аграрии, ни коммунисты, ни Шарецкий, ни Новиков к власти не придут. На последнем съезде компартии Чикина (у нас две коммунистических партии — Новикова и Чикина) ее лидер сказал: ну можно было бы бороться с Лукашенко, если бы мы были уверены, что после его отрешения именно коммунисты придут к власти. Но мы же точно знаем, что в настоящий момент к власти не придем. Так зачем же мы боремся против Лукашенко?

Скажите, что сегодня мешает аграриям и коммунистам работать вместе с белорусским президентом? Какие идеи Лукашенко противоречат патриотическим идеям левых? Да, я не приемлю коммунистического догматизма. Но и многие коммунисты не принимают догматизма. Я всегда говорил: нужно уйти от крайностей, оставить сердцевину левой идеи и на нее опираться.

Коммунисты прекрасно знают, что сегодня к власти не придут. Они видят, под какими знаменами ходит национал-фашистская клика. Они видят ее ничтожность: 5-6 тысяч человек, больше не наскрести. Все это видят. Но почему же тогда борются? Власть! Много власти… Они не могут отойти от того времени, когда Верховный Совет был верховным: он и законодательная власть, он и исполнительная, он и судебная. Все вершил. Там назначались и члены правительства, и судьи, и другие чиновники.

Сегодня власть разделилась — судебная, исполнительная, законодательная. Ну скажите, Александр Иванович, я их делил? Нет, Верховный Совет старого созыва (и новый) причастен к дележке. Но так случилось, что Лукашенко — нежеланный для верховников — был избран президентом. Что же тут недемократичного? Почему те, кто принимал решение о разделении властей, не хотят это решение выполнять?

Хочется порулить, отобрать штурвал у президента. Но штурвал-то один, и кресло одно. Сядет в него Шарецкий — не хватит места Карпенко. Сядет Карпенко — не хватит места Богданкевичу, Гончару, Федуте.

…Хорошо, сядешь ты в это кресло, но что ты в нем будешь делать? Надо же работать, надо управлять государством! Ну Шарецкий — 62 года ему. Что ты уже покажешь — надо идти на пенсию и нянчить внуков! В огороде лопатой копать землю, на даче сажать кустарник. Что, не так? Так! Тебе счастье привалило (извините за откровенность — не президентское это выражение) — на закате своих дней пять лет на благо народа поработать. Ну почему не работать? Ведь я тебя поддерживал! Думал, я молодой, ты постарше, будем работать вместе.

Нет, неймется. И они, видя, под какими знаменами ходят господа национал-фашисты, тем не менее, сомкнулись с ними. Это люди беспринципные. Это люди опасные, которых нельзя к власти допускать. У них нет стержня, нет линии.

А. К. Косвенно оппозиция признала вашу правоту. Последние маневры (обращение в Конституционный суд и вызывающее решение суда, по сути, отказавшего народу в праве определять свою судьбу) показывают — референдума боятся.

А. Л. Александр Иванович, перебиваю, потому что вы заблуждаетесь. Оппозиция выстроила изощренную цепь противодействия президенту. Президент в согласии с Конституцией внес предложение о проведении референдума, инициировал вопросы, определил решения, по каким из них будут иметь обязательную силу, а по каким рекомендательную. Я просил назначить референдум на 7 ноября. Чтобы сделать не так, как просит президент, назначили на 24 ноября. Добавили свои вопросы, вынесли на обсуждение свой проект Конституции. Представьте, приходит человек голосовать — две Конституции. Как разобраться, за что проголосовать?

Сделали все, чтобы сбить людей с толку. Но я тоже выстраивал свою линию — не пошел на обострение конфронтации. Не разгонял Верховный Совет, согласился провести референдум в намеченный парламентариями день и по их проекту. Пусть будет ваш референдум, но и на мои вопросы люди ответят. Пусть будут две Конституции. Кто победит, тот победит!

Я согласился сыграть по правилам Верховного Совета. Казалось бы, что же еще? А еще Верховному Совету нужно было референдум сорвать! И тогда Шарецкий обращается в Конституционный суд, просит проверить постановление Верховного Совета о референдуме, за которое сам проголосовал, которое сам подписал — и отменить его. Вчера подписал, а сегодня обращается к другу Тихине: давай, отменяй! Ну зачем ты в Конституционный суд идешь, если видишь, что твое постановление противоречит Конституции? Сам отмени его! Но нужно было втянуть Конституционный суд. Тут нет какого-то нового поворота, тут заранее выстроенная цепь, цель которой — срыв референдума.

Два дня заседал Конституционный суд. Все эксперты (кроме западных) сошлись на том, что постановление Верховного Совета дает право провести референдум. Кстати, мы уже проводили референдум в 95-м году — и никто тогда не возражал. Только западные специалисты — все как один — выступили против президента. Тем не менее, видя, что сорвать референдум уже невозможно, Конституционный суд постановляет, что итоги голосования по Конституции будут иметь только рекомендательный характер. Народ проголосует, а господа депутаты уже решат, что им делать с мнением народа! Они не просто пытались сорвать референдум, они хотели его погубить!

А. К. Как бы то ни было, оппозиция боится референдума. Боится доверить народу выбор собственной судьбы. Белорусы — люли рассудительные, они разберутся в том, кто доверяет их мнению, а кто хочет запутать в юридической казуистике. Патриоты России желают вам, Александр Григорьевич, победы на референдуме. Скажите, какие шаги вы предпримете после народного голосования?

А. Л. Самое главное — я жду поддержки моего курса. Мой курс — это не допустить дикой приватизации, обвальных рыночных реформ. Народ пока не видит всей опасности “прихватизации”, когда собственность, созданная народным трудом, разворовывается подчистую. Люди реагируют на внешние приметы рынка — цены, небольшую зарплату. Но самым страшным будет время, когда у них отберут собственность. Тогда мы положим зубы на полку, а власть возьмут криминальные структуры. Сегодня этому мешает Лукашенко. Вот почему его хотят убрать.

Люди постоянно говорят: наведите порядок. Я спрашиваю, каким путем наводить порядок — революционными методами или законными? Я избрал путь закона и обращаюсь к народу на референдуме. Что это — недемократично? После референдума мы все расставим на свои места. Всех заставим работать. Мы никого не станем давить — слова народа будет достаточно.

Получив мандат народа, мне проще и легче будет работать. Буду заниматься экономикой, углублением интеграции с Россией (независимости мы, разумеется, не теряем, да россияне этого от нас и не требуют). Буду реализовывать ту программу, которая сегодня четко очерчена.