ПРОСТАЯ АРИФМЕТИКА ( Россия и СНГ ) Ю. Бялый
ПРОСТАЯ АРИФМЕТИКА ( Россия и СНГ ) Ю. Бялый
18 ноября — В Верховном Совете Белоруссии раскол: 75 депутатов подписали требование объявить Лукашенко импичмент, а 80 депутатов — заявили о верности курсу президента.
— В знак несогласия с курсом Лукашенко подали в отставку премьер Белоруссии М.Чигирь и министр труда А.Сосков.
19 ноября — Бывший спикер ВС Белоруссии М.Гриб на заседании Североатлантической ассамблеи призвал “товарищей из НАТО” помочь демократическим депутатам ВС обуздать Лукашенко.
20 ноября — Президенты Польши, Литвы и Украины выступили с совместным заявлением, призывающим Запад мобилизовать политические силы для защиты демократии в Белоруссии.
— Госдеп США заявил, что Лукашенко нарушил Конституцию и наносит ущерб политической системе страны.
— Североатлантическая парламентская ассамблея выразила солидарность с белорусскими парламентариями.
22 ноября — Соглашение о взаимных уступках между Лукашенко и спикером ВС Шарецким, подписанное при посредничестве Черномырдина и председателей палат федерального собрания РФ и предусматривающее признание рекомендательного статуса референдума по Конституции в обмен на отзыв заявления об импичменте Лукашенко, торпедировано ВС и президентом РБ. Лукашенко заявил, что ввиду отказа ВС от сотрудничества результаты референдума будут обязательными.
24 ноября — На прошедшем референдуме президентский проект Конституции победил парламентский с десятикратным преимуществом.
В потоке сообщений из Белоруссии в последние месяцы нарастают тревожные интонации, и все больше комментаторов указывает на аналогию между сегодняшним политическим кризисом в Минске и Россией 1993 года, пришедшей к крови октября.
Параллели действительно есть. Главная из них в том, что нынешняя Белоруссия, как и Россия три года назад, живет по Конституции, раздробляющей власть на реально недееспособные ветви. С одной стороны, она предоставляет президенту весьма широкие полномочия как в действиях посредством указов, так и по формированию правительства. С другой — парламент обладает правом отмены президентских решений, причем механизм отзыва депутатов отсутствует, а на решения ВС президент вето наложить не может.
Однако, поскольку исполнительной властью парламент не обладает, налицо столь “эффективная” система “сдержек и противовесов”, что ни одна из ветвей власти не может проводить никакой последовательной политики. И одновременно, в силу разнородности представленных в ВС политических сил и экономических интересов, шансы на согласованные действия ВС и главы государства оказываются исчезающе малы. Понятно, что эффективное управление в такой ситуации невозможно, что подобный властный ступор никого не устраивает, и каждая из ветвей власти ( и в том числе судебная в лице Конституционного суда) старается “перетянуть одеяло” на себя.
Вполне естественно, что эти ветви вступают в конфликт, неизбежность которого объективно связана как с ухудшением экономической ситуации в республике, так и с появлением в эпоху “становления рынка” особых возможностей конвертирования власти в собственность. И тем более естественно, что каждая из ветвей власти видит во главе страны именно себя и именно “под себя” проектирует конституционные изменения. Сильная президентская республика по плану Лукашенко и парламентская республика с упразднением института президентства по плану ВС — эти проекты не могли не столкнуться между собой и не выплеснуться в публичное политическое противостояние.
Второе ключевое сходство Белоруссии-96 и России-93 — структурно-экономические проблемы. Лукашенко, волевым способом остановив приватизацию “по Шушкевичу”, пытается решить ту же задачу, которая стоит в России все эти годы: эффективное управление государственным имуществом. Эта попытка — один из предметов наиболее острой критики как парламентских радикалов, так и Запада. Хотя решение данной проблемы в рамках политического конфликта ветвей власти найти трудно, именно данный шаг Лукашенко, как показывают социологические данные, одна из причин популярности президента. Белорусское общество, особенно в глубинке, не подвергалось столь резким, как в России, постперестроечным шокам. Оно сохранило, и отнюдь не худшие, советские традиции и образ жизни, и традиционные советские мотивации и образцы поведения в общении и труде. Специалисты указывают, что эти причины вместе с отсутствием шоковых экономических судорог — во многом определяют меньший, чем в России, спад производства во всех отраслях хозяйства. И совсем не случайно подавляющее большинство участников референдума высказалось против частной собственности на землю.
Но есть в белорусской ситуации и гораздо более существенные отличия от России. Главное отличие — в том, что Белоруссия, исторически оказавшись западным форпостом православного славянского мира и многократно принимая на себя удары Запада, в то же время никогда не воспринимала себя иначе, как часть общерусского пространства, никогда не самоосознавалась как нечто отдельное от России и тем более враждебное ей. А в первые постсоветские годы оказалось, что именно Верховный Совет стал средоточием тех антироссийских, национал-сепаратистских и прозападных настроений, которые глубоко чужды подавляющему большинству белорусского народа. И хотя состав ВС с тех пор существенно поменялся, карма суверен-сепаратизма Шушкевича и Поздняка, карма антироссийскости во всем, начиная с митинговых лозунгов и кончая законами о языке и государственной символике — неотрываемым шлейфом тянется за парламентом.
Конечно, суверенизаторский и прозападный национал-сепаратизм еще имеет почву в республике, и подогретый щедрыми зарубежными субсидиями антироссийский энтузиазм Белорусского народного фронта еще способен выплеснуться в довольно значительные уличные акции. Но практически только в Минске, и нигде кроме него, и при этом неизменно оказывается, что в первых рядах подобных акций “защитников белорусской независимости” находятся боевики УНСО из соседней Украины, а в последних — эмиссары польской “Солидарности”.
Лукашенко (бывший армейский политрук и директор совхоза, как о нем пренебрежительно отзываются оппоненты) — замкнул на себя те интеграционные ожидания, которые все последние годы доминируют в белорусском обществе. Его искренность в интеграционных устремлениях, бесспорно, доказана и его голосованием против ликвидации СССР в 1991г. и последовательными дальнейшими политическими действиями. Инициативная роль Лукашенко в создании российско-белорусского сообщества усилила этот очень популярный в республике имидж.
Хорошо понимая данные обстоятельства, почти никто из парламентариев не пытается вести проповедь антироссийского изоляционизма, и почти весь ВС регулярно присягает в верности интеграционным идеалам. Не нужно подозревать в этих заявлениях особенного криводушия. Большинство парламентариев — действительно искренние сторонники интеграции с Россией. Однако видят эту интеграцию они по-разному. Если Лукашенко последовательно настаивает на движении к политической интеграции, то значительная часть парламентского корпуса отдает дань заклинаниям независимости и склоняется к экономическим интеграционным моделям в стиле Европейского сообщества. А риторическим сопровождением таких взглядов оказываются ссылки на стремление к развитой демократии и рыночной экономике — “как у них”. И это малопопулярное в традиционно советском белорусском обществе оглядывание на западные образцы также не в пользу парламентариев.
Перечисленные обстоятельства предопределили победу президентского конституционного проекта на референдуме. Разумеется, мало кто из избирателей мог и хотел вникать в различия проектов. Голосовали за или против Лукашенко, и “счет” этого голосования — десять к одному — делает бесполезными любые заклинания ОБСЕ, Совета Европы и прочих радетелей демократии относительно процедурных нарушений. Разумеется, в руках у оппонентов президента есть инструменты для попыток политического реванша — от Конституционного суда с процедурой импичмента до уличных акций. Но уже сегодня можно точно сказать, что двух третей голосов в ВС утверждение импичмента, даже после состоявшихся довыборов, парламент не наберет, а потенциал уличной поддержки у сторонников Лукашенко заведомо выше, чем у его парламентских противников.
Победа Лукашенко на интеграционизме как одном из важнейших оснований еще раз показала, насколько белорусам нужна Россия, насколько в белорусском обществе сильна тяга к объединению. А противодействие этой победе отчетливо показывает, насколько и кто страшится и не хочет российско-белорусской интеграции. Незачем перечислять мотивы, по которым интеграционист Лукашенко давно стал “мальчиком для политического битья” как на Западе (и в особенности в США, Германии, Франции), так и для украинских, польских, литовских соседей, выпустивших накануне референдума совместное заявление об “угрозе демократии в Белоруссии”.
Россия нужна Белоруссии, но и Белоруссия не в меньшей мере важна для России. Незачем повторять и весь перечень доводов о военнной, геополитической и геоэкономической важности белорусского плацдарма для России и с точки зрения стабильной восточноевропейской оборонной конфигурации в преддверии расширения НАТО, и для экспортных и импортных грузопотоков на Запад, и для связи с Калининградской областью, и для предотвращения создания давно запланированного “санитарного кордона” против России в виде Балто-Черноморского союза.
Но есть и иные, не менее важные обстоятельства, по которым мы обречены жить вместе. Международная политическая субъектность определяется далеко не только и не столько местами базирования ракет, объемом и качеством военных арсеналов и экономическим могуществом. Более того, эти очевидные признаки силы впрямую зависят от размеров, плотности и качества того культурно-языкового пространства, которым располагает данный международный субъект. По этой причине отдельное независимое существование России и Белоруссии — не только геополитические потери и разрыв экономических связей и единых технологических циклов. Это прежде всего разрыв той культурно-исторической целостности, которой Российская империя и СССР обязаны большинством своих побед.
В связи с этим требует объяснения неоднозначное отношение к белорусскому кризису со стороны российских политических элит. Здесь стоит упомянуть и достаточно скромные, несоразмерные цене проблемы, практические шаги российской власти в направлении интеграции, и беспрецедентную по накалу антилукашенковскую пропагандистскую кампанию крупнейших российских телеканалов, из-за которой белорусский президент приостановил в республике трансляцию НТВ и не слишком решительное участие российского государственного и частного бизнеса в крупнейших белорусских транзитных дорожных и трубопроводных проектах.
Российская власть хорошо понимает, что президент Белоруссии с его молодой, агрессивной популистской харизмой и политическими амбициями может оказаться в едином государстве фигурой довольно угловатой и неудобной. Кроме того, его искреннее и оправданное недоверие к западным образцам демократии и рынка несколько шокирует привычно дорожащих своим международным имиджем российских политиков. По этим причинам, поддерживая дружественно-приветливые отношения с президентом Белоруссии, российская власть одновременно налаживает более плотные контакты с его парламентскими оппонентами. В то же время российской, и в том числе думской, оппозиции не могут не импонировать “советские” интеграционные порывы Лукашенко. Да и привычный автоматизм внутренней антивластной политической ориентации по принципу “враг моего врага — мой друг” — также толкает некоторых российских оппозиционеров в объятия Лукашенко.
Однако профессионализм политики состоит в том, чтобы разделять отношение к конкретным лицам и неизменное следование государственным целям. Лукашенко олицетворяет последовательный интеграционизм и пользуется чрезвычайно широкой общественной поддержкой. Максимально плотная интеграция с Белоруссией — императивная необходимость для России. И эта простая арифметика требует политического воплощения от российской власти. От всех ее ветвей, сколь бы остро они не конкурировали между собой.
Ю. БЯЛЫЙ