Прогулка по тротуару с merde

Прогулка по тротуару с merde

Такая же картина наблюдается и с собачьими экскрементами. Почему я, владелец собаки, должен тратить свое драгоценное время на то, чтобы убирать после нее или отводить пса туда, где в его экскременты никто не сможет вляпаться? Я не хочу, чтобы собака гадила в моей гостиной или прямо перед моей дверью, поэтому я веду ее к двери моего соседа, где она облегчается, после чего мы возвращаемся домой, и я веду прежний образ жизни.

Некоторые тактичные парижане, владельцы собак, все же пытаются что-то сделать. Они выгуливают своих chiens [281]на прелестных пешеходных улицах, где шум и вибрация от проезжающих машин не оказывают травмирующего действия на пищеварительную систему домашнего любимца. И то, что дворники убирают улицы, где запрещено движение транспорта, не так часто, не беда для хозяина собаки. Наоборот, собака, увидев следы пребывания своего собрата или сосестры, ощутит бо льшую раскованность и скорее облегчится.

Впрочем, многие владельцы собак предпочитают появляться на улице после того, как по ним пройдут уборщики улиц. Для высокохудожественного творчества некоторых псин требуется совершенно чистое полотно.

Сейчас часть хозяев и впрямь убирает за своими питомцами, но даже в богатых районах можно увидеть загаженный тротуар, хотя уборщики и появляются здесь каждый божий день. Прогулку по узкому тротуару можно сравнить с одной из тех танцевальных игр, где надо наступать на загоревшийся квадрат, но ни в коем случае не на коричневый.

Когда я обосновался в Париже, то первое время каждый день вляпывался в то, во что не следовало. Я почти не сводил глаз со своих ног, напоминая хронически застенчивого поклонника обуви.

Также я взял за правило отыгрываться на хозяевах собак. Я работал тогда в аристократической части города, возле Елисейских полей, и нашел способ, правда совершенно неэффективный, получать моральное удовлетворение: я говорил дамам в меховых пальто, которые позволяли своим пуделям оправляться посреди тротуара: « Il ne faut pas chier sur le trottoir, Madame» («Нельзя гадить на тротуар, мадам»).

Забавно было наблюдать, как они ошарашенно отскакивают в сторону, но тогда я конечно же еще не постиг отношения французов к тонкостям вежливого обращения, поэтому, вместо того чтобы пересмотреть собственное поведение, мои жертвы обижались на мою грубость. « Franchement [282], – задыхаясь от негодования, обычно говорили они, – какие же вы, англосаксы, нецивилизованный народ» [283].

Все наладилось, когда я научился основам тактики выживания. Или, если точнее, когда я осознал, что по умению не вступать туда, куда не надо, я стал настоящим парижанином. Роузи, одна из моих английских подруг, приехала ко мне в гости на выходные. В конце субботнего утра она осмотрела подошвы своих кроссовок, сравнила их с моими и спросила, как мне, черт подери, удалось никуда не вляпаться. Я признался, что не имею понятия. Во второй половине дня, когда мы гуляли по городу, я стал следить за своими ногами и обнаружил, что они действуют заодно с моими глазами. Мои глаза постоянно осматривали тротуар на пятьдесят ярдов вперед, ища на горизонте «собачью радость». Заметив вдали некое подобие Монмартра, только в миниатюре, они (глаза) предупреждали ноги, и те, когда мы подходили к наваленной собакой кучке, ловко огибали ее. Я всегда был начеку. Роузи же, поскольку ее глаза постоянно рыскали по улицам в поисках признаков средневековой архитектуры, оценивали мужские ягодицы или высматривали магазины одежды, постоянно куда-то наступала. Я показал ей свой прием, и ее обувь, о чудо, долго оставалась чистой, особенно в воскресенье, когда магазины одежды закрыты и количество отвлекающих факторов сведено к минимуму.