21. Экономизм

21. Экономизм

Индивид стремится только к собственной безопасности и выгоде. И его направляет невидимая рука, чтобы в конце концов содействовать тому, что не входило в его намерения. Преследуя собственные интересы, он часто в большей степени способствует процветанию общества, чем если бы он к этому сознательно стремился.

А. Смит

Начиная с ХIХ века и по сегодняшний день экономические теории стали доминирующей мировой идеологией, своеобразной религией экономики. Жрецы этой религии — всякого рода экономисты берутся утверждать, что экономика — это главное явление человеческой жизни, которая проникает во все ее сферы и решает все ее проблемы. Поэтому экономическая наука «имеет право» вмешиваться во все жизненные реалии человека: объяснять и решать их, давать на все советы, и быть непререкаемой истиной. «Все решает экономика» — Да. Но, например, если человек — нищий, то, что она тогда решает? Просто определяет его статус в экономической системе? Чем тогда экономика лучше средневековой инквизиции? Объясняет причины этой нищеты. Любая цыганка, хиромант или астролог объяснят эти причины своим способом не менее веско, обоснованно и убедительно, и будут правы. А возможно даже помогут решить человеку его проблемы дельным советом.

А как насчет таких негативных явлений, как наркобизнес, алкоголь, табак, азартные игры, войны, геноцид, проституция и пр.? Если предположить, что эти феномены имеют неэкономическую природу, то монополия экономических знаний рушится. Значит, экономика решает не все. Если же за этим злом стоит экономика, то в какой степени экономисты всех мастей отвечают за эти негативные издержки «всеобщей кормилицы»? Они обычно открещиваются от этих явлений как не имеющих никакого отношения к «истинной, великой науке — экономике». То есть они говорят примерно следующее: «Это всего лишь бизнес, и к экономике это не имеет никакого отношения». Парадоксально и смешно.

А может у экономики есть особый раздел знаний, как у любой религии, своеобразное «служение дьяволу»? Может у экономики есть свой «дьявол», который учит грабить, делать людей нищими, безработными, торговать людьми, детьми, устраивать войны? За всем этим стоит желание экономики господствовать, свои недостатки экономика превращает в достоинства. Главное для нее — деньги. Ради этого «золотого тельца» экономика уничтожила экологию земли и теперь просто убивает людей. Экономисты же объясняют, что это все от неразумности и недоразвитости общества, хотя ранее провозглашали индустрию как величайшее благо и прогресс сверхразвитого общества. Где кончается ложь жрецов экономики? Экономические прогнозы не более точны и вразумительны, и, чаще, даже более ложны, чем климатические, и более преднамеренные, чем астрологические. Из экономических теорий выросла такая идеология господства как империализм, которая уничтожила миллионы людей. Но виноваты почему-то не экономисты, а кайзер, фюрер, вождь народов и прочие «параноидальные садомазохисты». Экономисты возмутятся: «Конечно же, экономическая наука не имеет никакого отношения к таким уродливым явлениям человеческой действительности как фашизм, нацизм, антисемитизм, большевизм, коммунизм!». Последний «изм», кстати, возник как экономическая теория. Разве эти идеологии и практики не имеют под собой экономических причин, и не являются просто реакцией на идеологию империализма, попыткой человеческих сообществ избавиться от оков шовинистических экономических теорий, так же как от догматов религии? Всех еретиков экономика наказала, уничтожила и осудила. Сама же она чиста, потому что объективна, потому что она — наука. Главная наука для человека. Экономические реалии пытаются подменить собой жизненные. «Экономика — это жизнь, это синонимы, это одно и тоже». Все бы так, если бы какие-то «психологические барьеры» не решали судьбу котировок акций на бирже.

На самом деле у экономики много конкурентов в сфере объяснения жизни и решения жизненных проблем человечества: антропология, геополитика, социология, психология, философия — все это науки, которые пытаются, также как и экономика «решать все», и все они обладают довольно стройной и логичной структурой, чтобы это делать. А экономика для них всего лишь часть от целого, не самая главная. В конце концов, есть еще и религия. Исламский фундаментализм, например, успешно противостоит в сознании своих адептов последнему детищу экономической науки — глобализму.

Глобализм — это новая сказка о земном рае от господ экономистов-капиталистов. Именно проповедники капитализма считают, что все проблемы можно решить экономическим путем, что политика — это сконцентрированная экономика, что война это продолжение политики другими средствами — на первый взгляд не экономическими. Хотя самым здравым экономистам давно известно, что война — лучший бизнес. Да и вообще жрецы от экономики не так наивны в своих убеждениях и решениях. Эти пройдохи инициировали создание системы образования, которая учит всему чему угодно, только не экономике. Экономика — главная наука, для избранных. Но кто-то должен и хлебушек выращивать, и за станком стоять, и лечить, и развлекать и т. д. Все это и есть экономика. Она также разнообразна по деятельности, как и католическая миссия — всем найдется дело и место. Хотя логичным было бы всех учить экономике, всех делать банкирами — ведь это же самый правильный способ зарабатывать деньги. Простой банковский служащий получает больше, чем, скажем, простой учитель, хотя учатся они одинаковый срок. При подобных аналогиях делаются ссылки на способности и разнообразие интересов людей, что, в общем-то к экономике отношения не имеет. Таким образом, экономика изначально лицемерна по отношению к своим участникам. Если что не так, то это всего лишь жизнь виновата. Но ведь экономика и жизнь это одно и тоже по понятиям жрецов-экономистов.

Все это происходит из-за смешения и извращения жизненных реалий и их принципов. Экономика — это не жизнь. Она не делает воздух, не лечит болезни, не заставляет людей любить. Она — часть жизни и не всегда самая важная. Существует много примеров того, как очень обеспеченные люди кончают жизнь самоубийством по совсем неэкономическим причинам, а многие находят смысл жизни в таких сферах, которые не имеют с экономикой ничего общего.

Экономика важна для людей — глупо это оспаривать. Она — изобретение человека, как и другие. Медицина нужна не для того, чтобы зарабатывать на ней деньги для экономики, а, наоборот, экономические схемы деятельности необходимы медицине, чтобы эффективнее лечить людей. Статистика экономики — это не часть экономики, а часть статистики, которая решает уйму задач. Заводы должны строиться не для того, чтобы загрязнять окружающую среду, а улучшать жизнь человека. Человек работает не для того, чтобы зарабатывать деньги, а для того, чтобы жить полнокровной жизнью. Вот здравый смысл и подход, с которого следует начинать думать об экономике и наделять затем ее уже волшебными свойствами. По заслугам.

То есть не следует верить в экономику, только потому, что огромное количество предметов и явлений назвали экономическими. Экономика довлеет над всеми сферами человеческой жизни — так ли это на самом деле?

Сила тяжести — есть сила тяжести, и она не имеет к экономике никакого отношения. Биологическая эволюция видов знала времена, когда экономика вообще не существовала. То есть экономика как явление — временное и имеет очень короткую историю в геологическом масштабе. Никакая экономика не могла заставить появиться науку. Ее двигал разум, а не экономика. Еще недавно большинство жителей планеты сильнее верили в богов, чем в экономические законы: для людей важнее была духовность и отношения с природой.

Да и сама экономика представляет в плане какого-либо становления довольно размытый процесс. В данном случае на экономические процессы сильно влияют психологические факторы ее участников и теория вероятности. Экономика не такая уж всеобъемлющая область бытия: ее нет ни в Арктике, не в Антарктиде, ни в еще многих глухих уголках Земли, ни на Марсе. Вполне вероятно, что через много столетий экономика и ее законы станут лишь небольшой и даже малозаметной сферой для деятельности человека, как сейчас, например, разведение лошадей, кузнечное дело, строительство парусников. Поэтому надо верить в то, что предвечно установлено: в землю, в жизнь, в Творение, в память, в человека.

Проблема экономики не как в явлении, а как в религии — экономизме. Он давит человека больше как религия, чем как объективность.

Как это было уже доказано и ранее — экономика начинается не с производства или обмена, ее ключевое начало — эксплуатация. Ее основная мораль: мораль господ и рабов. Ее существование зависит от вечной, жалкой борьбы человека за кусок хлеба, за свое место под солнцем. Экономика не решает проблем человечества, она их эксплуатирует и порождает новые. Все кто спасал людей от бед, делали это из необходимости и гуманизма, а не из экономической конъюнктуры. Экономическая конъюнктура движет людей в обратном направлении — дегуманизации. Развитие экономики не только созидало, но и разрушало: были отравлены вода, земля, воздух, уничтожены бесчисленные традиции и культуры ради универсального, но часто недостижимого для большинства счастья. Для большинства жителей планеты экономический достаток лишь иллюзия, придуманная сказка, данная как дешевые стеклянные бусы в обмен за смерть духовного золота их культур. Баночка «колы» не утолит жажду как родник живой культуры и традиции, да и реальную тоже. Человечество должно стремиться к большему, чем к порочному кругу экономических зависимостей: например, к сверхчеловеку, к Космосу, к Богу. Экономика — средство, а не цель.

Диалектика же экономического рабства примитивна. Кто устанавливает цену — господин, остальные рабы — им назначают цену.

Для экономических жрецов понятие совесть и грех не существуют. Есть лишь «объективные» экономические законы. Но по большей части с законами экономики поступают тоже «по-экономически»: что более выгодно, то и объективно.

К примеру, финансовое благосостояние таких рентабельных и малозатратных форм бизнеса как игорный бизнес, производство алкоголя и табака, пенсионное страхование и пр. основывается на том, что большинство его участников, клиентов проигрывает.

Благотворительностью можно обмануть лишь обессиленных. Они готовы обманываться, смиряться и даже радоваться любым подачкам, только бы их жизнь немного стала легче той беспросветности, убожества, в которую их законопатили господа-благотворители, меценаты. Тех же, кто борется, не обманешь — господа должны вернуть все, что присвоили по произволу. Надо делиться не по принципу Насреддина «меня с коровами десять, и вас с коровой десять», а по-христиански «если есть у тебя два платья, одно отдай», иначе говоря, отдай не десятину, а половину. Господа спросят: «А почему надо вообще что-то отдавать?». Ничего не надо отдавать, только потом не следует взывать к справедливости, к помощи общества, к народу, если кто-то будет отбирать. Дело МБХ — красноречивый пример этому. Раз можно взять по произволу — значит, можно и отобрать: это по-честному, это закон экономики.

Порочная логика экономизма такова: «все зависит от экономики, но экономика сейчас в глубоком кризисе, ее надо восстанавливать, поднимать и развивать, вот тогда…» — Что от нее зависит?

Может современная экономика западных стран решить демографическую проблему? — Нет. Значит, экономика ее вообще не решает и не может решить. Рождаемость процветает сегодня там, где экономика находится в зачаточном состоянии. Что вообще тогда решает экономика?

Экономика, откладывающая на «черный день»: все эти «резервы», «стабфонды» — это звучит, как из области «бабушкиных рецептов» по сохранению наличных средств. Этакое обывательское «про запас», «заначка». Что так правильно делать и подобное в рамках «здравого смысла» обществу объясняют профессиональные экономисты и политики, за плечами которых научные знания, а не «горьковские» университеты. Столь наивное представление про «черный день» разъясняется на примерах недавнего «дефолта» или нынешним «финансовым кризисом». Хотя первый, по сути, был не внезапным экономическим кризисом, а спланированным экономическим преступлением — пирамидой ГКО. За это преступление не был наказан ни один человек, потому что его совершило само государство и правительство. Таким образом, получается, что «черный день» возможен, если правительство вновь захочет совершить преступление. Вот поэтому оно и изымает огромные деньжищи из бюджета в золотовалютный и стабилизационный фонды. Этих денег уже нет в стране — они лежат под проценты в зарубежных банках. После такого колоссального вывоза капитала правительство еще уговаривает бизнесменов не вывозить его. Все знают, что случилось с золотым запасом СССР — его украли. Никто и за это тоже не ответил перед законом. Нынешнее изъятие гигантских доходных средств из экономики уже наполовину воровство. Ими распорядится кучка людей в своих интересах, и эти деньги лишь номинально значатся как государственные. Вполне вероятно, что их вбухают в нереальные подставные проекты и спишут по типу «долгостроя», потому что эти средства на данный момент вне поля деятельности Минфина и реального бюджета страны, не контролируются его расходной частью — «бог дает денежку в карман, а черт — дырочку».

Экономика России «привязана» то к доллару, то к «нефти». На самом деле она привязана к частным интересам олигархов и монополий. Это уже понятно всем. Непонятно же, что со всем этим делать. С позиций социума, социального принципа, в общих чертах проблемы экономизма можно разрешить следующим образом.

«Священные коровы» экономистов — банки, огромные состояния, собственность — необходимо исследовать на предмет «обоснованности прибыли» в сопоставлении с государственным бюджетом и прибылью/доходами населения, общества. На основании какого экономического закона формируются кредитные ставки и проценты банков? Насколько они обоснованы в отношении выплат клиентам и прибылью самих банков? Каким образом в кабалу банков попадают целые государства, миллионы людей — это естественное стечение обстоятельств или политика банков? Как вообще может человек заработать миллионы и миллиарды за короткий срок, если ему не «помогают» кризисы и войны, то есть горе миллионов и миллиардов людей? Чем обосновывается прибавочная стоимость: экономическим законом или человеческой жадностью (психологией)? Благодаря каким экономическим законам возникает крупная частная собственность, и в какой мере она легитимна?

[По моему невежественному мнению, навскидку, человек не может зарабатывать больше чем все те люди, которые на него работают. Если его доход в два и более раза превышает доходы его работников, значит, он их обворовывает (доход может быть меньше, равным, чуть больше). Они создавали эту прибыль, работая вместе, и, хотя на главе бизнеса огромная ответственность за него, она не выше чем совокупная ответственность всех его работников. К тому же не следует забывать, что за бизнесменом еще числится «священное» право собственности — поэтому он имеет вдвое: прибыль и собственность.].

Социуму пора предъявить экономике свой счет. Пришло время посчитать все по-честному в интересах общества.

Должна быть утверждена новая ответственность. Современные богатые и сверхбогатые люди считают достаточным лишь уплату налогов со своей прибыли. В виде благостной доброй воли многие из них избрали для себя роль благородных и добросердечных меценатов и благотворителей, жертвуя толику своих огромных прибылей на социальные нужды, которые в большой мере они вместе с государством и производили. И за все это их осыпают безмерной благодарностью. Но многие не заслужили ее, хотя есть и вполне бескорыстные богатые, если к богатым вообще применимо такое определение.

Современное демократическое общество и либерализм, в общем, пошли на компромисс (что с либерализмом происходит постоянно) со всеми финансовыми тиранами общества.

Уже христианство в самом начале требовало от богатых делиться во искупление грехов.

Антиклерикальная идеология Ренессанса возродила меценатство, а позднее в Новое Время богатые с «доброго совета» Мальтуса и А. Смита взяли на себя почин альтруизма и благотворительности: «Одно из полезнейших действий благотворительности заключается в ее полезном влиянии на самого благотворителя. Гораздо приятнее делать добро, чем получать его» (Т. Мальтус). И можно отметить то, что многие деньги на благотворительность принесли пользу обществу. То есть подобный социальный процесс — позитивен. Его недостаток заключается в том, что он был стихийным, и зависел в целом от «доброй воли» богатых людей, в то время как их «злая воля» на протяжении всей классовой борьбы была перманентной. В конце концов, все пришло к негласному соглашению о том, что государство берет на себя всю социальную ответственность, а также в частном порядке, благотворительность будет сглаживать социальные противоречия.

Современная социальная политика развитых стран требует от экономики и бизнеса брать на себя реализацию крупных социальных проектов. Это связано, прежде всего, с повышением квалификации и наукоемкости социальных ресурсов. То есть экономике для роста нужны здоровые и образованные кадры. Стандартные государственные решения здесь уже не годятся. Постепенно многие образовательные, культурные, медицинские благотворительные проекты становятся сферой инвестиций в людей, и, в конечном счете, бизнесом. В целом это направление в виде «некоммерческих» фондов типа фонда Форда или Сороса — правильное. Но оно заинтересовано в экономической отдаче и возврате вложений. А это в какой-то степени тоже эксплуатация, «злая воля»: еще множество людей остается за бортом жизни.

В данной ситуации прогрессивные силы развития — люди, которые выбивали из буржуазного государства и элиты права для простых граждан и делали общество более социальным — должны переходить к следующему этапу в построении более справедливого общества. Обществу и государству следует вторгнуться в сферу частного интереса, то есть в сферу использования богатыми людьми своей прибыли. Богатство и методы его использования должны стать объектом всеобщей дискуссии и общественного мнения. Цель — сформировать новый государственный и социальный интерес в отношении этики богатства: «Плохо быть богатым в бедной стране». За бедность обязаны отвечать все, кто является ее причиной: и государство, и богатые, и сами бедные. Но бедным необходима надежда, чтобы не опуститься. Вот поэтому и нужен такой социальный проект: богатый человек должен тратить не только на себя и свою семью, но и на общество, и не только в виде налогов государству, но и напрямую в общество. Это будет вменяться ему как необходимая обязанность и ответственность, а также как моральная ценность всего общества. Роскошь и неадекватная растрата богатства будут не только осуждаться обществом, но также будет нетерпимой, вызывать социальный протест. И даже преследоваться государством.

Потому что богатство — не только великий труд, великий риск, а порой и великое преступление, но и великая удача. Любая статистика, любая теория вероятности, да и просто жизненный опыт показывают, что далеко не всякому выпадает шанс стать богатым. К бизнесу вообще способно лишь 7-10 % людей в обществе, а остальным что делать? И вообще подобная социальная ответственность по трате своей прибыли перед обществом идет на благо самим богатым. Их будет еще больше защищать государство, так как они снимут с него часть бремени за общество. Общество будет их ценить, потому что их удача и достижения будут общими. В конце концов, богатство перестанет быть постоянным моральным упреком и фетишем социальной борьбы, а богатые обретут возможность стать примером для будущих поколений и обретут не внешний, но духовный, подлинный аристократический лоск и достоинство.

Сверхроскошь легитимна лишь, если обеспечивает достаток большинства.

А самое главное не верьте главной заповеди экономизма: «Деньги решают все»!

Люди решают все!