БРАК ПО-ЭМИГРАНТСКИ

БРАК ПО-ЭМИГРАНТСКИ

Love and marriage,

Love and marriage,

Go together

Like horse and carriage…

(Песня Дальнего Запада)

От любви и до женитьбы

Протянул я все же нить бы!

Без любви семейный воз

Вмиг сорвется под откос…

(Вольный перевод с английского)

И все-таки люди женятся. Женятся вопреки тревожным историческим прогнозам. Женятся накануне третьей мировой войны. Женятся в преддверии надвигающегося апокалипсиса.

Люди женятся в свободном мире и под гнетом тоталитаризма. В промышленных центрах и заброшенных деревушках. На ледяных широтах Заполярья и в пекле африканских джунглей.

Женятся наивные юноши и умудренные годами старики. Звезды Голливуда и спившиеся обитатели Бауэри. Работники госбезопасности и агенты Эф-Би-Ай. Международные террористы и члены королевских семей. Чемпионы бокса и жалкие калеки. Святые мученики и выродки человечества.

Люди женятся в самые неожиданные минуты и в самых фантастических условиях.

Гитлер обвенчался в канун самоубийства. Флибустьер Бегониус — за шестнадцать часов до смертной казни. Океанолог Гуго Дукс сочетался браком на льдине. Правозащитник Гинзбург — в советской тюрьме. Богач и меценат Флориованти отправился в свадебное путешествие на дирижабле. Золотоискатель Бирн — в собачьей упряжке.

Пятеро моих знакомых женились, находясь в командировке. Причем двое из них — в заграничной командировке.

Человека три зарегистрировали брак в состоянии алкогольного помешательства. Причем все три брака оказались счастливыми.

Мой дядя Хорен официально женился четыре раза. И все четыре раза — на собственной жене.

Московский востоковед Евгений Евгеньевич Евгеньев был женат на актрисе кукольного театра — Валентине Валентиновне Валентиновой.

Ленинградский фарцовщик Акула, отбыв заключение, женился на следовательнице по его делу — Хариной.

Заведующий кафедрой НАУЧНОГО АТЕИЗМА ЛГУ сочетался ЦЕРКОВНЫМ БРАКОМ с юной практиканткой…

Короче, брак — явление таинственное и фантастическое…

И вообще, зачем он нужен — брак? Зачем нужны эти формальности, обряды, штампы, процедуры?

Любовь — понятно. Вот и люби себе на здоровье. Люби, рожай, будь счастлив и так далее. Без всяких ксив и нотариальных свидетельств. Так нет же, подаются заявления, оформляются соответствующие казенные бумаги. И все это дело скрепляется расплывчатой фиолетовой печатью. Зачем?!

В Союзе браки обусловливались двумя центральными мотивами — психологическим и экономическим. Возьмем обычный случай.

Он, Она… Молодые рабочие, студенты, деревенская публика. Между ними порхают крылатые безответственные амуры. Все идет прекрасно…

Но человеческие отношения — это всегда поединок. Поединок воли, характера, интеллекта. Человеческие отношения не бывают равными.

В результате кто-то любит, а кто-то милостиво позволяет себя любить. Один раскрывается щедро и полностью. Другой гораздо экономнее расходует сердечные капиталы…

Возникает неравенство, появляется чувство тревоги. Опасение потерять любимого человека. Желание узаконить, сохранить завоеванные позиции.

Конечно, ЗАГС — не Божий храм. Но что-то общее все же имеется. Две-три кощунственно пародийные черточки.

Есть кумачовый алтарь. Иконостас с физиономиями членов Политбюро. Священнодействующая дама.

Наконец, есть свидетели. Что уже несколько ближе к милицейской практике.

Конечно, и после всего этого люди расходятся. Иногда — на следующий день. Но все же поначалу им как-то спокойнее. Как-то надежнее выглядит подобный союз. Возникает психологическое ощущение цельности и единства.

Ощущение приятное. Но статистика его жестоко перечеркивает.

Вот статистические данные, опубликованные «Литературной газетой». Из каждых десяти семей, зарегистрировавших брак официально, распадается четыре. Из каждых десяти пар, связанных лишь взаимным чувством, — три. Тут есть над чем задуматься.

Законные отношения быстрее утрачивают черты романтизма. Их незаметно обволакивает пелена будничности, рутины. Осуществившаяся мечта превращается в быт. Счастливое безумие обретает процедурный характер…

Я знал людей, одержимых единственной мыслью — изменить своей жене. Где угодно и с кем попало. Просто так, для самоутверждения…

Может, свобода нужна хотя бы затем, чтобы реже появлялось искушение ею воспользоваться?..

Коснемся экономики… Известно, что брак может стать выгодным экономическим предприятием. Допустим, у Него шесть метров без окна. А у Нее полдома где-то в Киришах. Люди поженились и затеяли обмен. В результате — однокомнатная городская квартира.

В нищем государстве одному человеку жить трудно. Вдвоем гораздо легче противостоять ударам судьбы.

Люди облокачиваются друг на друга. Так они чувствуют себя увереннее. Получается своего рода шалаш, или, вернее — карточный домик.

Как-никак — две зарплаты. Двойной комплект родителей в свете забот о будущем младенце. Удвоенное количество ценных знакомств. То есть у него — дядя Коля из рыбного магазина. А у нее тетя Дуся с фруктовой базы. Таким образом, в праздничные дни — нототения с мандаринами…

Прикинем на калькуляторе. Он: городское жилье, плюс диплом, плюс рыба, плюс мама-участник блокады. Минус — пятая графа, заикание и родственники в Тель-Авиве.

У нее: четыре грядки зеленого лука, плюс отец-коммунист, плюс тетя Дуся, плюс хорошо рассольник варит. Минус — восемь единиц зрения, одышка и шестилетний ребенок.

В сумме — явный плюс…

Кроме этого существуют неожиданные побочные мотивы брака. Иногда — весьма причудливые.

«Выездным» товарищам — ученым, музыкантам, артистам — необходимо состоять в законном браке. Жены и дети остаются в качестве заложников.

Партийному работнику тоже желательно быть семейным человеком. Номенклатурные холостяки большая редкость и вызывают подозрительное чувство. Даже такой уровень свободы неприятен руководству…

Случаются еще более парадоксальные вещи. Эстонский филолог Теппе женился на девушке-коми. Его специальностью были финно-угорские языки. И ему не хватало коми-пермяцкого диалекта. Теппе использовал жену в качестве учебного пособия…

Мой друг Бусыгин путешествовал с любимой женщиной. Приехал на машине в Коктебель. И вдруг — начались заморозки. В палатке холодно. В машине тесно. В гостиницу не пускают без штампа. Бусыгин плюнул и женился…

Примеров — сотни…

Так обстояли дела в Союзе. И вот мы пересекли океан. Дальнейшее излагаю отрывисто, как бы пунктиром.

Мы убедились в том, что основы жизни неизменны. Что добрые и злые люди есть везде.

Мы обрели свободу и независимость, быстро привыкнув воспринимать это как должное. Мы поняли, что комфорт и хорошая еда — не все. Что потребности растут намного быстрее доходов. Мы не хотим быть лифтерами с окладами доцентов. Мы предпочитаем быть доцентами с окладами лифтеров.

Мы превратились в жизнеспособную этническую группу. У нас есть свои гении и свои жулики, праведники и демагоги, философы и бандиты.

Накупив штанов, колбас, автомобилей, мы решили издавать газеты.

Мы лечим, торгуем, поем и рисуем картины. Заключаем сделки, подписываем контракты, читаем лекции и водим такси. Влюбляемся, женимся, рожаем, даем малышам красивые американские имена. У нас существуют и как-то решаются все проблемы любого человеческого единства. В том числе и проблемы брака.

Что изменилось? Все те же Он и Она. Тот же неизменный поединок воли, характера, интеллекта. Те же банальные истины: «Разбитую вазу не склеишь…», «От любви до ненависти — шаг…» И так далее.

Что же изменилось?

Вот Ефим и Марина. Ей двадцать три года. Он — на год старше. Познакомились на вечеринке у друзей. Он подвез ее на своей машине в Форест-Хиллс.

Марина обещала помочь ему с английским. Она работает клерком в Манхэттене. Он — начинающий таксист.

Молодые люди стали встречаться. Несколько раз бывали в кино. Посмотрели шоу на Бродвее. Ездили в Коннектикут на джазовый фестиваль.

Недавно Марина переехала в Асторию. Они стали мужем и женой.

Ефим и Марина довольно разные люди. Он — спортсмен, автомобилист. Как все неуверенные люди, чуточку агрессивен. В интеллигентной компании чувствует себя неловко.

Марина из культурной ленинградской семьи. Приучена к систематическому чтению. Лишена практических навыков. Тоскует по Ленинграду и старым друзьям.

Молодые люди счастливы. Хотя их жизнь не совсем безоблачна. Временами Марину раздражает его прямолинейность. Фиме непонятна ее склонность драматизировать любое известие.

Он тянется к динамичным простым развлечениям. Она ценит уединение и покой.

Их отношения не зарегистрированы. Более того, они не представляют себе, как это делается и зачем.

Пока им хорошо, они вдвоем. А будет тяжело, расстанутся друзьями.

Что это — разврат, аморалка, вызов общественному мнению? Или нормальное, живое, бескорыстное супружество?..

Вот Алла и Феликс. Обоим за сорок. У него сын четырнадцати лет. У нее дочь в Хантер-колледже. Оба были женаты и развелись. Оба готовы были посвятить себя детям.

Познакомились они в Бней-Ционе. Феликс — верующий еврей. Алла заинтересовалась еврейской историей.

Оба — дипломированные инженеры. Алла работает чертежницей. Феликс устроился по специальности.

Больше двух лет они вместе. Оба почувствовали вкус к жизни. Побывали в Европе и Канаде. Четыре раза меняли жилье и наконец довольны. У них собственный дом.

Иногда надвигаются тучи. Феликс мечтает перебраться в Израиль. Алла и слушать об этом не хочет. Но пока что они собираются во Флориду.

Их брак не зарегистрирован, что мало смущает любящих супругов…

Роману Сауловичу шестьдесят девять лет. Регине Николаевне — семьдесят один. Познакомились они в НАЙАНе.

Дети и внуки Романа Сауловича живут ниже этажом. Дочь Регины Николаевны в Лондоне, с мужем. Пожилая женщина чувствовала себя заброшенной и одинокой. У Романа Сауловича тоже были претензии к жизни:

— Детям я надоел своим ворчанием. А внукам — тем более. Какой им прок от старика?..

Пожилые люди решили жить вместе. Оба заметно помолодели. Стали лучше одеваться, чаще бывать в гостях. Недавно приобрели щенка и видеомагнитофон с кассетами.

Официально их брак не зарегистрирован.

— Зачем эти формальности, — говорят они, — когда все построено на доверии?..

Вот Наталья Р. Приехала с одиннадцатилетней дочкой. Номенклатурный муж остался дома.

Поначалу Наташа была совершенно обескуражена. Сняла квартиру в гнусной части Бруклина. Рыдала ночами до самого утра.

Затем устроилась на курсы. Приобрела какую-то мебель. Определила дочку в иешиву.

Мечтала встретить хорошего человека. Дала объявление в «НРС»:

«Ищу человека, который ценит литературу, живопись, природу, юмор…»

Ответа не последовало. Какой уж тут юмор…

Сейчас у Наташи есть друг. Ему двадцать один год. Беспечный юноша то и дело меняет профессию.

— Лет через пять он меня бросит, — говорит Наташа, — или через семь… Это неизбежно… Или, что еще страшнее, начнет ухаживать за моей дочкой. Это добрый, но легкомысленный и безответственный человек… Я счастлива. Но я ко всему готова… Официально выходить замуж не собираюсь. Я уже была замужем. Причем за человеком серьезным и добропорядочным. Который оказался трусом и приспособленцем… Хватит… Я благодарна судьбе за те минуты, которые провожу с любимым…

Вот господин К. Ему сорок девять лет. Подвержен тяжелому душевному заболеванию — вялотекущей шизофрении. Угрозы для окружающих не представляет. Госпитализации не подлежит.

Мечтает встретить любящую женщину. Пусть хотя бы совсем неприметную. Чтобы кто-то был рядом…

Вот Михаил и Джоан. Он — художник из Трускавца. Она — модная портниха, коренная американка. Познакомились в музее современного искусства. Через неделю поселились в Сохо.

Михаил то и дело летает в Хайфу к родителям. Джоан часто ездит в Олбани, к своим.

Порой они надолго расстаются. И неизменно съезжаются вновь.

Михаил говорит:

— Джоан — это чудо. Ни единой проблемы. Ни единой прочитанной книги. Ни единой минуты уныния. Море обаяния. Море секса. Море динамизма… Даже не знаю, женат ли я… Вероятно — женат… Дай Бог, чтобы это продолжалось вечно…

Вот Рита и Нортон. Она была студенткой МГУ. Познакомилась на выставке с молодым американским ученым. Через год они поженились. Рита давно мечтала вырваться из Союза.

Живут они в прекрасном районе. У них собственный дом.

Однако Рита считает брак неудачным:

— Дура я была, сумасшедшая дура! Увидела живого янки и голову потеряла. Не верила такому счастью.

Теперь жалею. Нортон, конечно, умница, блестящий экспериментатор. Человек, отдающий всего себя работе. Но вне работы он — пустое место. Черств, эгоистичен, занят исключительно собой. Живем мы скучно, замкнуто, однообразно. Экономим буквально каждый цент.

Я твердо решила уйти. Буду зарабатывать техническими переводами. А нет — пойду в магазин бусами торговать. В общем, не пропаду. К счастью, у меня нет детей. Нортону казалось, что это слишком дорого. Короче, детей нет. Хотя и это меня бы не остановило…

Казалось бы, разные судьбы. Совершенно разные люди. По-разному складываются их жизненные обстоятельства.

Эти люди учатся, торгуют, пишут книги, раскатывают мацу и воспитывают детей.

Но каждый прожитый день завершается в семье. И нет у обычных людей другой модели реального человеческого счастья…

Люди все еще женятся. Вопреки тревожным историческим прогнозам. Накануне третьей мировой войны. В преддверии надвигающегося апокалипсиса.

Люди женятся счастливо и неудачно, поспешно и осторожно, глупо и разумно.

Но ясно одно. Брак в эмиграции — не ловушка и не соломинка, за которую хватается утопающий. Здесь он стал тем, чем ему и положено быть. А именно, простите за банальность — добровольным и независимым объединением любящих сердец.

Потому что свобода — единственное оправдание нашего бегства. Не первое, не главное, не самое важное, а именно — единственное.

И еще. Хотя я допускаю, что в идее свободы заключен какой-то подвох, мы будем воспевать свободу как единственную надежду человечества.

«Новый свет», № 6 (94), 28 ноября — 4 декабря 1981 г.