Творческая природа государства

Творческая природа государства

Отрава либеральной пропаганды глубоко въелась в наши головы.

Выросло целое поколение людей, искренне полагающих, что обязанности государства сводятся к созданию и поддержанию «правил игры» и в лучшем случае — к формированию институтов и инфраструктуры общественного развития, но ни в коем случае не к его направлению и организации.

При этом никто как-то не задумывается (по крайней мере, публично) о том, что даже создание «правил игры» и институтов само по себе уже достаточно жестко программирует будущее развитие.

Однако реальные функции государства существенно шире. Главная из них — обеспечение национального единства, то есть сотрудничества и коллективных действий в общем направлении различных сил (социальных, национальных, интеллектуальных), действующих в обществе.

Даже в наиболее удобном для либеральных теоретиков случае, когда это направление складывается само собой как равнодействующая общественных сил, государство обязано оказывать на нее существенное корректирующее воздействие (ибо в определенных условиях общества склонны к самоубийству, как, например, советское, или к разложению в условиях застоя).

В целом же ряде случаев (когда общество не интересуется вопросами развития или оказывается расколотым) государство делает стратегический выбор за общество, по сути дела навязывая его ему (разумеется, «мягкими» технологиями, заинтересовывая его и манипулируя его настроениями) и организуя его последующее развитие.

Рассмотрим внимательней важнейшую социальную функцию государства — создание и поддержание национального единства (для чистоты картины ограничимся социальной проблематикой, отложив рассмотрение более сложной национальной).

Гармонизация интересов бизнеса и населения — условие национальной конкурентоспособности

Развитие общества определяется взаимодействием трех основных субъектов: государства, бизнеса и населения. Принципиально важно, что образы действия и краткосрочные интересы бизнеса и населения различны.

Бизнес по своей природе стремится к эффективности — к концентрации благ у наиболее успешных субъектов экономики и политики. Это стремление оформляется идеологией свободной конкуренции — либерализмом.

Население же стремится к справедливости, то есть к более равномерному распределению благ. Его естественная идеология — социализм.

Государство обеспечивает гармонизацию этих текущих интересов ради достижения долгосрочного успеха всего общества в целом.

Различные исторические условия, решение обществом различных задач на разных этапах его развития требуют различных пропорций между эффективностью и справедливостью, между либерализмом и социализмом. Соответственно сменяются и стоящие у власти политические силы.

Общий принцип гармонизации интересов бизнеса и населения прост, хотя и выработан развитыми странами в социально-управленческих муках. Во внешнем мире государство должно реализовывать интересы бизнеса как более активного и творческого элемента общества, всячески поддерживая и частично направляя его экспансию. Внутри же общества оно должно поддерживать в первую очередь население — не столько вследствие его преобладающего (в по-настоящему демократическом обществе) политического влияния, сколько потому, что внутренне нестабильное, расколотое общество не может быть конкурентоспособным в средне- и особенно долгосрочном плане.

Описанная модель связана с издержками для бизнеса, но они окупаются эффективностью государства, способного обеспечить как выполнение установленных им «правил игры» внутри страны, так и внешнюю экспансию бизнеса, за счет которой он получит гарантированно больше, чем потеряет от внутренних ограничений. Пример самоограничения крупного бизнеса на внутренней арене — его согласие на антимонопольное регулирование.

Вместе с тем из этой вроде бы тривиальной схемы гармонизации интересов бизнеса и населения за счет поощрения государством внешней экспансии бизнеса в обмен на его согласие с приоритетностью интересов населения внутри страны следует трагичный вывод о возможности успешного развития лишь ограниченного количества стран. Ясно, что внешнюю экспансию, являющуюся условием внутренней гармонии общества, не смогут осуществлять все страны мира: кто-то будет ее субъектом, а кто-то — неминуемо — объектом. Как пел Булат Окуджава, «ведь пряников сладких всегда не хватает на всех». Страна, являющаяся объектом внешней экспансии (классический пример — современная Россия), не только лишена возможности гармонизации интересов бизнеса и населения описанным способом, но и сталкивается с качественно новыми проблемами, порождаемыми этой внешней экспансией.

Доступный для нее способ гармонизации интересов населения и бизнеса — объединение их усилий в противостоянии внешней экспансии ради сохранения в стране большей доли производимых ресурсов и направления их на нужды собственного развития этой страны, то есть в развязывании своего рода «национально-освободительной» войны в области экономики. Необходимость этой «войны» и победы в ней отнюдь не отменяет необходимость одновременной организации внешней экспансии национального бизнеса, которая становится самостоятельной задачей государственной политики.

Бизнес по своей природе ориентирован на поддержку и прославление сильных, тех, кто сам в состоянии позаботиться о себе. (Именно в этом корни ограниченности и недостаточности его идеологии — либерализма.)

Соответственно, общественной функцией государства является забота об остальных — о тех, кто по тем или иным причинам не может позаботиться о себе сам. В целом функция государства шире и носит компенсаторный характер: оно берет на себя все задачи, которые стоят перед обществом, но которые оно не может выполнить само. Именно в силу объективного наличия значительного круга таких задач даже для самого развитого общества оно терпит государство с его неэффективностью и монополией на насилие. Ведь необходимую вещь лучше сделать плохо, чем вообще не сделать.

Неотъемлемые функции государства: установление норм и правил и обеспечение их соблюдения (поэтому возможна частная тюрьма, но не частный суд), обеспечение безопасности общества (включая обороноспособность, поддержание устойчивости природной и технологической среды), стратегическое планирование (государство— мозг и руки общества) и организация социальной помощи.

Кроме того, в зависимости от уровня развития общества государство оказывает ему услуги, которые оно постепенно должно научиться оказывать себе само. Важнейшая из них — реализация долгосрочных и капиталоемких проектов, непосильных или непривлекательных для бизнеса (как правило, из-за значительности необходимых инвестиций и длительности или неопределенности их окупаемости) — в первую очередь в области развития инфраструктуры и создания новых технологий (включая фундаментальную науку).

Сфера влияния государства естественным образом сужается по мере развития общества: последнее берет на себя все больше функций, однако не только установление норм и правил, а также социальная помощь, но и стратегическое планирование останутся в его преимущественной компетенции.

Чем слабее общество, тем шире поле деятельности государства. Поэтому оно постоянно испытывает соблазн ослабить общество ради сохранения или даже расширения своего влияния, что ведет к неэффективности и проигрышу во внешней конкуренции. Объективно обусловленная задача бизнеса — не дать государству остановить развитие общества и окостенеть, в том числе и отбирая у государства ряд функций, с которыми общество (хотя бы в части бизнеса) уже научилось справляться.

Государство и бизнес: единство и борьба противоположностей

Бизнес активнее и сознательнее населения, поэтому государство должно в первую очередь выстраивать отношения именно с ним. Однако их нельзя понять без третьей и главной вершины «общественного треугольника» — населения, этого великого и, при нормальной ситуации, безмолвствующего субъекта политической жизни (население становится народом, когда неэффективность государства вынуждает его выходить на политическую сцену и возвращать себе ряд функций общественного управления, ранее делегированных доказавшему свою неэффективность государству). Если власть отрывается от населения, перестает ощущать свою ответственность перед ним, она неминуемо становится неэффективной. В этом случае народу приходится поправлять ее, демонстрируя неблагополучие ситуации различными методами — от низкой явки на выборы и высокой доли голосующих «против всех» до массовых беспорядков и революции.

Если государство не чувствует своей ответственности перед населением, оно лишается необходимой точки опоры в отношениях с бизнесом и либо подчинится ему, либо само подчинит его себе.

Ничего хорошего не произойдет в обоих случаях.

Подчинение государства бизнесу, помимо дичайшего расцвета коррупции, превратит государство в простой инструмент реализации его интересов, как это было в 90-е годы XX века в России, и лишит государство возможности выполнять свои общественные функции (просто в силу объективно обусловленного несовпадения интересов бизнеса с интересами общества).

Подчинение же бизнеса государству задушит его творческий потенциал, а затем и потенциал всего общества, как это имело место при социализме.

Опираясь на население, государство получает возможность говорить с бизнесом от имени всего остального общества, выполняя свою функцию стратегического планирования и определения норм и правил, необходимых для достижения определенных им целей.

Если в своем диалоге с бизнесом государству удалось решить принципиальную задачу — опереться на население, главной проблемой становится в значительной степени технический механизм определения национальных интересов.

Наиболее эффективной моделью (не считая Китая, модель которого при своей потрясающей эффективности специфична) представляются США, которые именно при помощи таких механизмов обеспечили симбиоз государства и транснациональных корпораций (ТНК), являющийся источником их глобального лидерства.

Американскому государству удалось добиться близости целей корпораций, ориентированных на повышение своей конкурентоспособности, и целями общества, заинтересованного в закреплении той же самой конкурентоспособности, но уже на ином, формально более высоком, а на деле более низком, национальном уровне. Американские ТНК и государство, как правило, преследуют единые общенациональные цели, помогая друг другу решать соответственно преимущественно экономические и преимущественно политические задачи. При решении коммерческих задач государство выступает в роли «младшего партнера», а при деятельности во всех остальных направлениях в роли ведомого выступает бизнес.

Главным механизмом объединения государства и крупного бизнеса США в мировой конкуренции является деятельность американского аналитического сообщества. Оно выросло из антикризисных подразделений корпораций и сохранило теснейшую связь с ними, финансируясь ими и обслуживая в первую очередь их интересы. В то же время на деньги корпораций аналитическое сообщество обеспечивает «сопровождение» деятельности партий, служа их аналитическими структурами. Победа того или иного политика на выборах ведет к переходу в его аппарат сотрудников этих структур. Они понимают, что пришли в госаппарат временно, и сохраняют «производственную базу» в аналитических структурах, формально не являющихся частью государства.

Аналитические структуры становятся подлинным «мозгом» государства. Решения, реализуемые госаппаратом, разрабатываются на деньги коммерческих организаций при помощи коммерческих технологий управления и, соответственно, с коммерческой же эффективностью, что повышает эффективность государства. Они оказываются важнейшим звеном, соединяющим корпорации и государство в единое целое именно благодаря ориентации на глобальные процессы и ценности.

Американский путь отличается от характерной для неразвитых стран «олигархии» тем, что сращивание государства и корпораций идет на уровне не только лоббистов, но в наиболее важной части — на уровне стратегических аналитиков, то есть на базе не узкокорыстных интересов корпораций, а на основе долговременных стратегических интересов.

Вместо того, чтобы сначала порознь выработать системы корпоративных и государственных интересов, а затем мучительно и противоречиво, порождая высокую общественную напряженность, приспосабливать их друг к другу при помощи громоздкой, прожорливой и эгоистичной политической машины, США при помощи аналитического сообщества с самого начала вырабатывают систему национальных интересов как целое, объединяющее интересы бизнеса и государства. Это смягчает противоречия и повышает осознанность развития, а с ним — и конкурентоспособность общества.

Государство — источник исторического творчества

Изучая примеры эффективного государственного управления, мы видим с обескураживающей ясностью, что государство, завися от общества и соизмеряя свои действия с его мнениями и даже предрассудками, не обслуга и не придаток общества.

Государство — самостоятельный субъект, созданный обществом и обособившийся от него для выполнения принципиально новых функций, неподвластных самому обществу.

Главной из таких функций является развитие или, если акцентировать внимание на качественной стороне дела, преображение общества: необходимость его может ощущаться изнутри, давая импульс мысли и действию, но само это действие и даже осмысление могут осуществляться только извне общества — со стороны государства.

Возможно, это выглядит кощунством, однако эффективное исполнение любой из признаваемых либералами функций государства приводит нас к признанию его самостоятельной, творческой сущности. И трагедия либерализма заключается именно в том, что в силу догматичности и идеологической ограниченности он последовательно требует половинчатого и непоследовательного, а значит, и неэффективного исполнения этих функций.

В самом деле: возьмем, например, создание производственной инфраструктуры. Даже цитадель самого оголтелого либерализма в современном мире — МВФ — признает, что при слабости национальной экономики государство должно, заняться развитием инфраструктуры.

А теперь посмотрим, каковы масштабы этого процесса.

В сегодняшней России — отнюдь не самой слаборазвитой стране, каким бы ни был ее регресс, — скорейшей модернизации подлежат следующие виды инфраструктуры:

• линии электропередач, как магистральные, так и распределительные;

• автомобильные дороги, в том числе внутри населенных пунктов;

• железные дороги;

• аэропортовое хозяйство;

• речные и морские порты, не используемые для экспорта;

• инфраструктура жилищно-коммунального хозяйства;

• значительная часть гидротехнических сооружений;

• часть газораспределительной сети;

• значительная часть стационарной телефонной связи;

• почта.

Отказ от решения задачи модернизации инфраструктуры означает продолжение сокращения территориальной связности страны, реально угрожающей ее территориальной дезинтеграцией.

В то же время масштабность задачи такова, что даже одно только начало ее сознательной реализации кардинальным образом изменит весь деловой и инвестиционный климат страны.

И это особенность не России — это особенность инфраструктуры. Она в силу самой своей специфики, с одной стороны, как правило, исключительно капиталоемка (и потому требует значительных усилий и затрат), а с другой — играет принципиально нерыночную роль, создавая рыночную среду для других участников рынка (характерно в этом отношении определение свободы как избыточности инфраструктуры), но допуская внутри самой себя лишь ограниченную конкуренцию.

С другой стороны, при модернизации инфраструктуры немедленно возникает вопрос о том, как именно ее следует модернизировать. Железную дорогу нельзя тянуть в пустоту: строя ее, мы либо подразумеваем освоение соответствующей территории, либо воздвигаем монумент собственной глупости, разбазаривая средства, силы и время нации.

А это значит, что модернизация инфраструктуры уже подразумевает наличие программы развития и размещения производительных сил, которую некому создать, кроме государства (естественно, при тесном сотрудничестве с бизнесом по моделям от США и Франции до Японии).

Конечно, эта модель будет несовершенной и неточной. Однако, как показывает опыт той же Японии (в которой оказалась реалистичной лишь половина определенных в 50е годы приоритетов), сам факт ее реализации настолько оздоровляет экономическую обстановку и настолько оживляет бизнес, предоставляя ему новые возможности, что он оказывается в силах не только исправлять ошибки государства, но и развивать качественно новые отрасли, создавая качественно новые сферы конкурентоспособности, по вполне понятным причинам просто не предвиденные государством.

Но ярче всего творческое призвание — творческая природа и функция государства — видно в стимулировании технологического прогресса. Создание новых технологий по определению имеет нерыночный характер, так как колоссальные средства вкладываются в полную неопределенность, без каких-либо реальных возможностей оценить риски их потери.

Попытка формирования рыночных костылей в виде венчурного бизнеса достигла лишь ограниченного успеха, касающегося прикладной сферы, то есть воплощения на практике уже созданных технологических принципов; ключевая же сфера создания этих принципов остается наиболее рискованной и потому нерыночной, доступной преимущественно государству. Недаром основным инструментом технологического прогресса остаются, как это ни прискорбно, военные расходы: только страх уничтожения в войне оказывается достаточно сильным для переламывания страха перед высокими рисками инвестиций в создание новых технологических принципов.

А осуществлять эти инвестиции и уж тем более организовывать, направлять их может только государство.

Эти примеры бесспорны, но они представляют собой лишь частные проявления творческой функции государства. Суть же ее заключается в непосредственной организации общественного развития как такового и в создании многочисленных предпосылок для него, многие из которых (например, создание системы образования) требуют десятилетий.

Таким образом, государство преобразует общество для самого общества, с максимальным учетом его мнений и интересов (достижение этой цели, собственно, и является демократией), но в отделенности от него и при необходимости — вопреки его сиюминутным желаниям и требованиям.