Глава 9 Нефть и газ

Глава 9

Нефть и газ

Нефть и газ – это достояние, которое либо милостью Божьей досталось нашим предкам, либо наши предки заслужили тем, что защищали, осваивали, обустраивали территорию страны. Как бы то ни было, мы обязаны, если мы не идиоты, правильно использовать наследство, достойно им распорядиться.

Что сегодня делаем мы? Наша современная политика направлена на то, чтобы быстрее откачать эти нефть и газ, побыстрее продать, и деньги, вырученные за них, назвать Стабфонд и отправить на Запад, вложить в экономику других стран.

Строятся новые газопроводы: на Восток, на Запад, на Юг, через Черное море, Балтийское.

Я считаю, что это не совсем правильная политика. Непонятно, зачем стремиться добывать все больше? Есть все признаки того, что нефть будет дорожать. В мире строится все больше зданий, больше автомобилей, кораблей и самолетов, люди все больше перемещаются, больше потребляют товаров. И эта тенденция будет только нарастать. Нефть будет дорожать, есть все признаки того, что нефть, которая сегодня стоит $ 100, через пять или десять лет будет стоить $ 500 за баррель.

Нефти больше не становится, а через 50 лет, по прогнозам, она вообще закончится, и разумный человек и разумный хозяин, он что бы сделал? Он бы снизил объемы добычи, по крайней мере, не ставил бы задачу повышать темпы добычи нефти, а старался бы повышать эффективность добычи, с той целью, чтобы вся нефть из разрабатываемых скважин добывалась и чтобы нефть у него закончилась позже всех на планете (коэффициент извлечения на месторождениях в России составляет лишь 35 – 40% от величины залежей; в США, например, этот коэффициент составляет 50 – 55%, а это очень существенная разница).

У нас основная часть сборов с сырьевых компаний изымается в виде внутренних налогов – НДС, налога на прибыль, налога на добычу полезных ископаемых и акцизов. Такую политику оправдывают тем, что если энергоносители будут поставляться слишком дешево, то будет инфляция. Также такой политикой хотят стимулировать российскую промышленность к тому, чтобы она стала более энергоэффективной. К сожалению, тем самым ее убивают, а не стимулируют.

В главе о налогах мы уже говорили, что было бы разумно минимизировать налоги на добычу полезных ископаемых, на производство бензина для внутреннего рынка, а всю маржу государство должно с полезных ископаемых забирать в виде экспортных пошлин. Подобные подходы надо применять и по отношению к другим видам сырьевых продуктов, которыми богата Россия, – металлам, удобрениям, круглой древесине и пр.

Насчет внешней цены – мы, понятное дело, заинтересованы в высоких мировых ценах на нефть, хотя можно услышать обратные слова от наших руководителей экономики. Они считают, что Россия не заинтересована в высоких мировых ценах, потому что это вызывает инфляцию, высокая цена на нефть – это плохо для российской промышленности, так как повышает зависимость экономики от нефтяного экспорта, – доводы, которые я не могу принять как разумные. Россия заинтересована в высоких ценах на то, чего у нее много.

Если будет стабильная, достаточно высокая мировая цена на нефть, мы получим больше дохода, сможем установить большую экспортную пошлину, будет большая разница между внутренней и мировой ценами энергоносителей, и, соответственно, большее конкурентное преимущество появится для российской промышленности.

Я не понимаю, почему мы не вступили в ОПЕК и не проводим с членами этой авторитетной организации какую-то согласованную политику, для того чтобы сглаживать колебания мировых цен, как-то влиять на эти мировые цены.

Всякая страна имеет свои уникальные экономические преимущества – благоприятный климат, богатые ресурсы, выгодное местоположение, разработанное законодательство, развитые предпринимательские традиции и прочее. Мы должны использовать свои.

Кстати, борьбу за большую цену на нефть можно рассматривать как вклад России в борьбу с мировым потеплением климата. Мы должны стимулировать мир меньше потреблять энергоносителей, меньше выбрасывать CO2. Американцы до сих пор ездят на больших джипах, давайте простимулируем их, чтобы они более разумно относились к экологии, меньше выбрасывали газов, вызывающих парниковый эффект.

Нам необходимо осваивать новые месторождения, чтобы поддерживать разумные (не значит слишком большие) темпы добычи. Где их осваивать? Не там, где можно наиболее дешево добывать нефть, а надо осваивать месторождения на спорных территориях, то есть в Арктике, в Тихом океане, поскольку у нас там инфраструктура развита больше, чем у других стран. Когда нефть будет стоить $ 500 за баррель, то нас туда просто не подпустят, поэтому надо сперва добыть нефть на территориях, которые могут быть оспорены, а потом уже у себя дома. Как, кстати, делают американцы – они у себя на территориях предельно ограничили добычу нефти, почти ее запретили.

Вроде все простые идеи, которые мы сказали, но они не реализуются, вернее, реализуются «с точностью до наоборот». И если все так пойдет, то что будет: через 50 лет нефть в России закончится, проводимая ныне политика окончательно добьет машиностроение, несырьевую промышленность, ну сельское хозяйство будет еще кое-как теплиться, да и то вряд ли... Придется просто потушить свет и всем разбежаться, эмигрировать, или замерзнуть, или заниматься натуральным хозяйством. У нас перспектив не останется.

Не хочется иметь такую перспективу, хотя мы сейчас полным ходом идем к ней.

Внутренние цены. Я разговаривал об этом со своим другом-итальянцем, он говорит: «У вас, русских, нефти много, вам это хорошо». Я говорю: «Чем хорошо? Вот мы изготавливаем комбайны, и нам партия и правительство мазут и газ отпускают по мировым ценам». А он говорит: «Как? Это невозможно! Это ведь преступление против вас». Я говорю: «Да, согласен. Но это так».

Европа не добывает нефть и газ, у них топливо стоит дорого. Полтора евро стоит литр дизельного топлива. Нам со Стефано Карлетти нужно было заправить дизельным топливом кораблик. Мы не заправляли кораблик за € 1,5 за литр, мы перешли Средиземное море и пришли в Тунис. И заправили кораблик по цене 35 центов за литр. А если бы мы пошли в Алжир, там литр стоит 18 центов. А почему так? Арабы говорят, что нефть – это подарок Аллаха, и со стороны государства было бы аморально наживаться на том, что дано свыше. И это подарок не президенту, не его семье, а подарок всему народу.

И вот поэтому тунисский народ должен иметь дешевый доступ к этим ресурсам. Вот это понятный подход. Ну а если бы для тунисских граждан дизельное топливо продавали за € 1,5, то у президента, скорее всего, появились бы проблемы. Мы в России смиряемся с тем, что нам надо покупать сырье по мировым ценам.

Цена вопроса для «Ростсельмаша»: мы на энергоносители в год тратим примерно 600 млн рублей. А инвестиционная программа, направленная на закупку нового оборудования, на улучшение моделей, на инвестиции в персонал и образовательные программы, то есть вся инвестиционная программа составляет 1 млрд 200 тысяч рублей. Цена на энергоносители очень важна для «Ростсельмаша» и любого другого машиностроительного завода.

Мы восемь лет уже занимаемся тем, что стараемся экономить на затратах. У нас в цехах довольно холодно, народ ходит зимой в курточках. Тысячи человек приходят на работу, и у них одна из задач на день – сэкономить энергию, сэкономить металл, чтобы сделать более рентабельной работу завода. Они все делают для этого, что возможно, но есть же предел всему.

Нельзя сделать комбайн из дерева, и нельзя совсем отопление отключить – тогда на морозе будет сложно гайки крутить.

Если в правительстве хотят стимулировать энергосбережение, то пусть стимулируют в позитивном смысле, то есть снижением налогов, дотациями тем, кто снижает энергозатраты, делает какие-то инновации, но никак не тупым повышением цен – этим добьются обратного. Промышленность просто не будет получать столько инвестиций, сколько могла бы.

(Невозможно жить, снижая энергопотребление на 10 – 20%, когда рост тарифов на тепло и энергию в РФ составляет порой сотни процентов. – Прим. М.К.)

Кстати, не так давно пришло известие о том, что Алтайский тракторный завод обанкрочен, последние 1500 человек уволены, а завод больше никогда тракторы производить не будет.

Принято решение. Когда-то был сильный завод – производил 15 000 тракторов в год. И тракторы большие, хорошие. Много лет, конечно, он был в кризисе, теперь все кончено. Вот это наша современная политика. Кто-то говорит: «Что ты нас пугаешь, что ты жалуешься, что умрет промышленность». Ну вот пример – завода больше нет.