Состояние оборудования

К 1980 году средний срок службы оборудования (станков, машин, техники) составил 26 лет. При норме 13. То-бишь – срок службы был превышен вдвое и по идее ресурс был выработан на 200%. Но на некоторых предприятиях сохранялись станки ещё с дореволюционных времён, построенные аж в XIX веке. Более 11 лет работало35,1% всех мощностей, износ основных фондов в промышленности вырос в 1980—85 годах с 36 до 41%. В 1984 году тяжёлая металлургия получила средств меньше, чем необходимо на замену изношенных мощностей. Затраты на капремонт машин и оборудования в 1985 году составили 9,6 млрд руб. при общем объёме капитальных затрат 65,5 млрд. И вот скажите мне, други мои читатели! Можно ли выполнить, а тем более перевыполнить план на морально и физически изношенном и устаревшем оборудовании? (2)

Кстати, помните фильм «Москва слезам не верит»? Цех, где работала Катя? По сценарию время действия фильма – 1959 год, но снимали фильм в 1979. Так вот. Цех – настоящий, снимали на настоящей фабрике. А в кадре – дореволюционные станки, сделанные ещё в XIX веке. Это в ХХ веке на производстве стояло столетнее оборудование, нормы службы которого были перекрыты во сколько раз? Э?

Тут вспоминается анекдот в тему:

«Какая же сволочь был царь! Так мало создал! Всего на каких-то сто лет и хватило!»

Доля занятых тяжёлым физическим трудом в СССР в начале 80-х годов составляла в промышленности 40%, в строительстве 60%, в сельском хозяйстве 70%. Даже наш КЗоТ, который до сих пор является образцом трудового законодательства, официально узаконивал тяжёлые и опасные для здоровья нормативы. Так, занятые на производстве и в сельском хозяйстве женщины за смену по нормативам могли поднимать до 15 тонн (!!!) тяжестей, в то время как в капиталистической ФРГ – не более 500 килограмм. Доказательство – фотография доярки на ферме, в одиночку тащившей фляги с молоком.

При таком уровне механизации и организации труда обычными явлениями были низкая трудовая дисциплина, высокая текучесть кадров, всевозможные приписки и очковтирательство. Отстутствовала личная заинтересованность в повышении качества и производительности труда (2).

Особо показательно наметившееся отставание СССР было в области компьютеризации. Повторюсь – к началу 1970 годов мы уступали только Японии, но уже в 1985 году в США насчитывалось более 1,5 млн ЭВМ новейшего поколения и 1,7 млн персональных компьютеров, а в СССР в это же время количество ЭВМ не превышало нескольких десятков тысяч. Советские персональные компьютеры, которые начали выпускаться в начале 1980 годов выпускали без программного обеспечения. Да и срок службы у них был ниже, чем у зарубежных аналогов, всего 900 часов. И вообще, решили в советском руководстве – нам эти буржуазные примочки ни к чему. Последствия расхлёбываем до сих пор.

Выводы. А они неутешительны.

– Советская экономика – это первый опыт построения СОЦИАЛЬНО-ОРИЕНТИРОВАННОЙ ЭКОНОМИКИ.

– Отсутствие опыта построения таких экономик не могло не приводить и приводило к многочисленным ошибкам.

Одной из таких ошибок было утверждение Николая Бухарина – «Экономические законы при социализме – это решения партии».

– Неподъёмность взятых на себя руководством СССР задач по равномерному развитию всех республик, входящих в СССР и оказание «братской помощи» всем зарубежным «друзьям», привело к сверхэксплуатации и обнищанию РСФСР и русского народа. Всё это вкупе с предательством советских «элит» и привело к развалу СССР.

Вот о «дружбе народов» и «братской помощи» мы и поговорим в одной из следующих глав.

А пока что о том, без чего экономику не представишь. А именно о деньгах. А точнее – о денежной реформе 1961 года. Всего в советской истории денежных реформ было несколько. Самыми заметными были реформа 1921 года после введения НЭПа, когда обесцененные «совзнаки» (те самые «миллионы») сменились золотыми советскими червонцами, и эта, 1961 года.

Денежную реформу 1961 года часто пытаются представить обычной деноминацией наподобие той, что была проведена в 1998 году. На взгляд непосвящённых всё выглядело предельно просто: старые сталинские «портянки» заменили на новые хрущёвские «фантики», меньшие по размерам, но более дорогие по номиналу.

Находившиеся в обращении денежные знаки образца 1947 года были обменены без ограничений на вновь выпущенные по соотношению 10:1 и в том же соотношении были изменены цены всех товаров, тарифные ставки заработной платы, пенсии, стипендии и пособия, платёжные обязательства и договоры. Делалось это якобы лишь «…в целях облегчения денежного обращения и придания большей полноценности деньгам». Однако тогда, в шестьдесят первом, мало кто обратил внимание на одну странность: до проведения реформы доллар стоил четыре рубля, а после её проведения курс был назначен в 90 копеек. Многие наивно радовались, что рубль стал дороже доллара, но ведь если менять старые деньги на новые один к десяти, то доллар должен был стоить не 90, а лишь 40 копеек. То же самое произошло и с золотым содержанием: вместо того, чтобы получить золотое содержание, равное 2,22168 грамма, рубль получил лишь 0,987412 г золота. Таким образом, рубль был недооценён в 2,25 раза, а покупательная способность рубля по отношению к импортным товарам, соответственно, во столько же раз уменьшилась (5).

А ещё – после этой реформы ушёл в отставку бессменный со сталинских времён министр финансов – Арсений Зверев. Ушёл, потому что не согласился с таким положением вещей. Он-то прекрасно понимал, какая мина была заложена под советскую экономику этой реформой. С тех пор с советских дензнаков исчезла подпись Главного Казначея страны. А на тех же долларах, да и других валютах, факсимильная подпись министра финансов ставится до сих пор.

И последствия этой реформы не заставили себя долго ждать: импорт резко подорожал, и заграничные вещи, которыми советского покупателя и до этого не особо-то баловали, перешли в разряд предметов роскоши. Но не только от этого пострадали советские граждане. Несмотря на все заверения партии и правительства, что происходит всего лишь обмен старых денег на новые, такой же, как в предыдущем году во Франции, когда де Голль ввёл в обращение новые франки, частный рынок среагировал на эту реформу по-особому: если в в госторговле цены изменились ровно в десять раз, то на рынке они изменились в среднем лишь в 4,5 раза (4). Рынок-то не обманешь. Так, если в декабре 1960 картофель стоил в госторговле по рублю, а на рынке от 75 копеек до 1 руб. 30 коп., то в январе, как и было предписано реформой, магазинный картофель продавался по 10 копеек за килограмм. Однако картошка на рынке стоила уже 33 копейки. Подобное происходило и с другими продуктами и, особенно, с мясом – впервые после 1950 года, рыночные цены вновь намного превысили магазинные. К чему это привело? Да к тому, что магазинные овощи резко потеряли в качестве. Завмагам оказалось выгоднее сплавить качественный товар рыночным спекулянтам, положить полученную выручку в кассу и отчитаться о выполнении плана. Разницу же в цене между закупочной ценой спекулянта и госценой завмаги клали себе в карман. В магазинах же оставалось лишь то, от чего спекулянты сами отказывались, то есть то, что на рынке было невозможно продать (5). В результате почти всю магазинные продукты люди брать перестали, и стали ходить на рынок. Все были довольны: и завмаг, и спекулянт, и торговое начальство, у которого было всё нормально в отчётах, и с которым завмаги, естественно, делились. Единственным недовольным оказался народ, об интересах которого подумали в самую последнюю очередь. А в стране стала стремительно развиваться «теневая экономика». Ну, про «теневиков» особо поговорим в другом месте. Тоже уникальное было явление.

А магазинное изобилие 50-х годов, знакомое нам по кинохронике, в одночасье сменилось пустыми полками. Так в жизнь советских людей прочно вошёл «Его Величество дефицит». Благосостояние простых людей тоже снизилось:

если в 1960 году при средней зарплате в 783 рубля человек мог купить 1044 килограмма картофеля, то в 1961 при средней зарплате в 81,3 рубля лишь 246 килограмм. Можно было, конечно, отстояв двухчасовую очередь, приобрести дешёвую магазинную картошку, которой на зарплату можно было накупить 813 кг, но в результате домой приносили одну гниль, и после очистки оставались в убытке. И ведь не картошкой единой… а мясо? А молочные продукты? Яйца, сахар? (5)

Рост цен не ограничился январским скачком, а продолжался и в последующие годы. Цены на картофель на рынках крупных городов страны в 1962 году составили 123% к уровню 1961 г., в 1963 г. – 122% к 1962 г., а в первом полугодии 1964 г. – 114% к первому полугодию 1963 г. Особенно тяжёлым было положение в регионах. Если в Москве и Ленинграде положение в магазинах хоть как-то контролировалось, то в областных и районных центрах многие виды продуктов полностью исчезли из госторговли. Не спешили сдавать продукцию государству и колхозники, ведь закупочные цены тоже поменялись в соотношении 1:10, а не 100:444, как следовало бы поменять, исходя из золотого и валютного паритета. Бoльшую часть продукции они тоже стали вывозить на рынок (5).

Данный текст является ознакомительным фрагментом.