Глава 1. роковые ошибки советской власти

На самом деле причины развала страны были вовсе не в скуке. Их было много, как внешних, так и внутренних. Внутренние причины я бы назвала неразрешимыми противоречиями. Все они копились и зрели годами, складываясь из недостатков экономической модели, ошибок и просчётов руководства, догматических идеологических установок. Да много из чего!

Причины можно перечислять до бесконечности. Но основная причина одна – система сгнила изнутри. Почему-то из всех причин про эту говорят меньше всего. А она – единственная. Вернее – сгнила и разложилась элита общества, или те, кто ею считался, а уж они то и развалили систему. Точнее – элита, появившаяся в стране после 1917 года, была изначально порочна. Система, как сепаратор, выталкивала наверх всякую дрянь и подонков общества, про такой тип людей ещё Печорин заметил: «Если это сливки, то что же тогда молоко!». И именно этот факт даёт основания, увы! – нашей либерасне называть русских «генетическим отребьем».

После смерти Сталина страна какое-то время развивалась по инерции. Этой инерции ещё хватило на то, чтобы мы оказались первыми в космосе, но к середине 60-х годов она начала угасать, а к началу 70-х заглохла совсем. Стало ясно, что нужны реформы, но вот какие и в какую сторону вести страну – этого никто не мог сказать. С господствовавшей идеологией, она же светская религия – коммунизмом, тоже не всё ясно было. Советская система сложилась в середине-конце 30—40 гг. ХХ века. Идеологической основой её была слегка видоизменённая большевиками марксистская идеология. К слову сказать – слова доброго не стоящая. Она подменила собой исконно русскую национальную идею – Православие. И построение её, системы, стало возможно только благодаря личности Сталина. К нему тоже можно относиться по-разному. Одни считают его святым, другие шлют проклятия. Лично у меня к этому политическому деятелю отношение неоднозначное.

После него к власти пришли те, кто ещё, по инерции, цеплялся за идеологию, но действительные цели у них были уже другие. К власти стали приходить люди, для которых личные интересы были важнее не только идеологии, но и интересов государства. Им хотелось потреблять. Причём потреблять много. Как на Западе. Собственно – потребительское общество в СССР сложилось тогда же, когда и на Западе – к середине-концу 60-х гг. ХХ века. Вспомните карикатуры в «Крокодиле» и других печатных изданиях тех времён. Кого они чаще всего изображали? «Тунеядцев и стиляг». А проще говоря – людей общества потребления.

Вслед за элитой «простые советские люди» тоже хотели потреблять. Но потреблять было особо нечего. Практически все средства вбухивались в чудовищно раздутый ВПК. Людям специально недоплачивали, искусственно занижая уровень жизни, чтобы больше средств вложить в «оборонку». Конечно, с одной стороны, такая политика государства была оправдана – те, кто жил в то время, да и те, кто вырос позже, знают про «гонку вооружений» и противостояние систем. Она началась сразу после окончания Второй Мировой, когда США, сбросив атомные бомбы на японские города Хиросиму и Нагасаки, попыталось дать понять «кто в доме хозяин», а кто так – тараканы. Разрушенной и разорённой войной стране, потерявшей почти половину взрослого мужского населения и пятую часть своего промышленного потенциала, пришлось не только восстанавливать порушенное, но и ликвидировать образовавшееся отставание в военной сфере. Лет через 5 у СССР была своя бомба. А потом мы Запад даже перегнали, первыми создав водородную бомбу.

США и прочие страны НАТО тоже участвовали в гонке вооружений, а при этом уровень жизни у них был выше нашего в разы. Объясняется это просто – на территории США не было таких масштабных боевых действий, как на территории СССР, к тому же в 1944 году Штаты настояли, чтобы именно доллар стал резервной валютой всего мира, получив тем самым практически неограниченный доступ к ресурсам этого самого мира. Принятый после войны «план Маршалла», как план восстановления европейских стран, пострадавших во время Второй Мировой, как раз был основан на том, что европейские страны получали кредиты в долларах и в долларах же вели расчёты и с США, и друг с другом. Штаты получили возможность влиять на их экономику, практически перевели их под своё внешнее управление. Прибавьте к этому «кражу мозгов» по всему миру… Но об этом подробно – во Второй Части, где я расскажу о противостоянии систем и внешних вызовах нашей стране, на которые она была вынуждена отвечать.

А у европейских стран – той же Англии и Франции, были ещё и колонии, которые они выдаивали досуха. Правда, после войны колониальная система стремительно развалилась, но восстановить свой довоенный уровень жизни метрополии всё же успели, а успели главным образом потому, что покорно легли под Гитлера и, ничтоже сумняшеся, сотрудничали с оккупантами. Только вот нашему простому советскому обывателю это было не понять. Он видел только шикарный фасад и затоваренные витрины. Внешние причины накладывались на внутренние – идеологические, экономические и демографические, которые власть решать не хотела, а иногда и не могла. Вобщем, недовольство потребителя, которому нечего было потреблять, росло и накапливалось. На это накладывался сильно замедлившийся рост в экономике – именно замедление роста, а не полный упадок является истинной причиной революций и прочих социальных взрывов. Ну и настроение окраин тоже. Национальные элиты хотели рулить собственными «банановыми республиками». Чего они там нарулили – видно по количеству гастарбайтеров в обеих столицах и всех крупных городах России. Ну, про национальный вопрос – это отдельный разговор будет. Так что, други мои, преКрасный Совок погубили потребляди. В том числе и в руководстве страной. Кстати, «Единой России» вполне светит та же участь – ЕдРо уже давно превратилась в этакий клон КПСС. Сборище приспособленцев, подхалимов и карьеристов, для которых собственное брюхо важнее Родины. Так что – стоит задуматься. Основная цель нынешнего руководства страны как раз и состоит в том, чтобы сформировать новую государственную элиту из людей, для которых благо России будет стоять на первом месте. И наш президент это понимает. А вот это как раз и проблематично: – национальная идея практически отсутствует. Православие большинством, называющих себя таковыми, исповедуется достаточно формально. Принадлежность к Православной Церкви воспринимается как членство в партии, а крест – как что-то вроде партбилета, который можно и «на стол положить», идеология правящей партии тоже весьма расплывчата. Прибавьте к этому соответствующую статью в Конституции РФ, запрещающую главенство какой-либо идеологии в стране; – ну и в обществе по-прежнему сильны потреблятские настроения. Так что – если сплачиваться вокруг – то вокруг чего? Пока что таких точек сплочения народа две: это собственно харизматичный национальный лидер В. В. Путин и Победа в войне. Да, определённые успехи достигнуты. И весьма значительные. Но работы ещё – непочатый край. Разрушить всё легко, а восстанавливать потом приходится долго и трудно.

Обыватель же всегда хочет жить здесь и сейчас. И на своём, обывательском, уровне он прав. Ибо обыватель есть основа любого общества. Советский обыватель не исключение. И тогда, и сейчас, часто можно было слышать мнение, что, мол, советские товары были заведомо худшего качества. Я сама помню, как все гонялись за импортным. Обувь ценилась итальянская, или югославская, часы японские, а верхом престижа, разумеется, были джинсы. Больше всего ценились, конечно, американские – Levi’s, Lee, Wrangler. Чуть похуже были немецкие Montana. Купить, или, как тогда говорили, «достать» все эти марки можно было только у фарцовщиков, или в комиссионных магазинах, куда вещи сдавали те, кто имел возможность выезжать за рубеж – сотрудники Внешторга, моряки загранплавания, но для этого надо было иметь «блат» – полезные знакомства и связи среди работников торговли. В обычных же магазинах можно было купить либо индийские штаны – самой известной была фирма Avis, либо наши отечественные. Как по мне, так джинсы фирмы «Тверь» были ничуть не хуже заграничных и шились они по зарубежным лекалам и из импортной джинсовой ткани. Но… непрестижно. Ибо не загранично! Хотя – доля правды в этом была. Наши товары действительно проигрывали западным. Не столько по качеству, хотя и оно, подчас хромало, сколько по внешнему виду. Заграничные товары – любые – от одежды до бытовых приборов – имели привлекательный внешний вид. Да и упакованы были лучше наших. Почему? Наверное потому, что в стране, где буквально всё было дефицитом, обыватель был рад любому товару и можно было не заморачиваться насчёт дизайна – купят в любом случае.

А вот ещё одно мнение относительно нашего отставания, найденное мной в сети.

«Людям зачастую трудно объяснить, почему так вышло, что наши автомобили – «вёдра с болтами» в сравнении с Тойотой, наша электроника ненадёжна в сравнении с японской и южнокорейской, и вообще почему мы отставали от Запада всегда.

Но ещё Александр Зиновьев говорил:

Нужно вменять ей в вину не то, что она рухнула. Нужно удивляться тому, как она выстояла. 70 лет истории, и какой истории! Никакая другая система бы не выстояла. Никакая! Понимаете, люди ведь абстрактно рассуждают: на Западе есть то, а у нас этого не было. Но ведь чёрт возьми! На Западе одного населения было чуть ли не в 10 раз больше, чем у нас. Экономически Запад в 50 раз превосходил Россию.

Обыватели не привыкли думать, им ведь важно всё самое лучшее и сразу, и не волнует вопрос «почему?».

Трудно объяснить в каких экономических условиях мы жили, в какой изоляции (неужто это мы отгородились от них?) нам приходилось работать, изобретать, двигать науку, налаживать массовое производство. Часто сложно вообще объяснить что нужно для того, чтобы сделать то-то и то-то, например, массово выпускать танки и самолёты. Для понимания нужен интеллект, глобальное видение, так сказать.

Вот на этот вопрос «почему» и попытался ответить Павел Куракин, м.н. с. Института прикладной математики им. М. В. Келдыша РАН.

Как физик и технарь, вижу, на качественном уровне, что есть важнейший показатель современного производства – разделение труда. Разделение труда – явление хоть и организационное, но чисто технологическое, а не политическое, оно есть и при капитализме, и при социализме. Это просто свойство развития техники. Так вот, чтобы читатель почувствовал, почему это важнейший, а возможно и самый главный параметр экономики, я приведу цитату из книги «Полвека в авиации» академика Е. А. Федосова, генерального директора ГосНИИАС:

«.. При посещении фирмы TRW в США мне показали малое по численности работающих предприятие где-то в окрестностях Норфолка, которое выпускает передние подвески автомобилей. Производство представляет собой конвейер, практически полностью автоматизированный, в цеху всего трое рабочих, а рядом стоит стеклянная башня – офис, где трудятся порядка 30 менеджеров и всего три конструктора. И это предприятие выпускает более 70 процентов всех передних подвесок автомобилей для всего мира. Заказчики – практически все ведущие автомобильные компании: здесь и японская „Тойота“, и корейская „Дэу“, и германские „Мерседес“, БМВ, „Фольксваген“, и французские „Рено“ и „Пежо“, и итальянские „Альфа-Ромео“, и, конечно, американские фирмы концернов „Дженерал Моторс“ и „Крайслер“..»

Потому что при таком разделении труда одно предприятие, узко специализирующееся в выпуске какой-нибудь гайки, выпускает чудовищное количество этих самых гаек. Это значительно сокращает затраты, с одной стороны. В огромном числе отраслей массовое производство значительно дешевле. Именно поэтому в СССР «страдали гигантоманией», то есть старались строить все «самое большое в мире». Это не блажь, а самая насущная необходимость.

Именно поэтому у нас в Костроме самая мощная в Европе ТЭЦ. …несущий вал ротора одного (!) энергоблока в Костроме длиной порядка 70 метров, а в диаметре он порядка 1 метра. Именно поэтому у нас (был) самый большой в мире речной сухогруз «Волга – Дон», перевозящий до 5 тыс. тонн. Именно поэтому в СССР строили такие гиганты как Саяно -Шушенскую ГЭС.

Именно поэтому наш КамАЗ может выпускать 150 тыс. машин в год – это порядок величины самых крупных мировых производителей грузовиков в мире только сейчас. Сооружение таких объектов, как легко догадаться, было большим научно-технологическим вызовом само по себе, да и стоило немало, но на это сознательно шли, потому что страшно выгодно.

У СССР, даже вместе с СЭВ, просто никогда не было столь ёмкого рынка, чтобы клепать триллионы таких гаек. В этом вся соль. Поэтому и изгалялись, придумывали обрабатывающие центры. Все дело – в размере всей системы. Он у СССР был маленький, чтобы позволить себе тот же способ повышения эффективности экономики, как Запад. Даже официальные 80% промышленного производства СССР от США – это мало. Потому что экономика СССР – это территория СССР, а экономика США – это весь мир. Весь развитый мир, во всяком случае. Вот если бы у нас было 200 – 300% от США, тогда можно было бы сравнивать автомобили, а так – бессмысленно. В целом, американский автопром имел за весь 20 век суммарные обороты примерно в 20 раз больше, чем СССР – именно в 20 раз он потребил больше металла. Вот в эти 20 раз советский автомобиль и имел право быть хуже американского. Я на полном серьёзе, никаких шуток.

Любопытно, что в СССР, вне всяких сомнений, понимали важнейшее значение высокой степени разделения труда и в ряде случаев её удавалось достичь внутри самого СССР, причём даже раньше, чем её достигал Запад в этой области:

«То, что первые кварцевые часы были выпущены в СССР в конце 70-х, может показаться увеличением технологического отставания, ведь Seiko Asrton появился в 1969-м. Но на этот вопрос можно смотреть иначе. Для советского Часпрома освоение кварцевых часов означало начало интеграции отрасли.

Заводы и раньше обменивались специалистами и технологиями, но все попытки создать единый стандарт механизма оказывались неудачными: каждое предприятие продолжало выпускать свой набор калибров. При выпуске кварцевых часов удалось изначально достичь едва ли не высшей степени интеграции и разделения труда.

В Угличе выпускались резонаторы, в Минске – электронные блоки, на «Полёте» – детали шаговых двигателей. Затем заводы обменивались компонентами, и каждый собирал готовые механизмы. Такая схема позволила в короткие сроки нарастить объём выпуска, и в течение 10 лет СССР стал одним из крупнейших экспортеров кварцевых механизмов.

Причём уже в 80-х у нас выпускались такие сложные модели, как «Чайка» 1056 (механизм размером всего 10 мм), часы с лунным календарём, музыкальным сигналом и т. п. Таким образом, уже в 80-е отрасль превратилась в холдинг, каждое предприятие которого имело свою специализацию. «Полёт» выпускал механические часы, сложные механизмы, а также был центром передовых разработок.

Специализацией «Чайки» были резонаторы, производство камней, женские и кварцевые часы. «Заря» также выпускала кварцевые и малогабаритные механические часы. Был построен Витебский приборостроительный завод, оснащённый самым передовым для того времени оборудованием по производству корпусов и браслетов. Благодаря узкой специализации предприятий можно было до предела снизить себестоимость производства часов.

Вывод на рынок кварцевых часов потребовал в короткие сроки обучить персонал магазинов и ремонтных мастерских работе с принципиально новым типом товара. И в 80-х своего расцвета достигли система обучения и переподготовки кадров.

Таким образом, структура советского Часпрома уже в начале 80-х была очень похожа на ту, к какой пришла швейцарская промышленность лет через 5—7. Вдобавок именно на базе кварцевых механизмов была впервые на практике реализована идея базового технологического конструктора. Было спроектировано два набора деталей (прежде всего – колёс), из которых комбинировались все выпускаемые механизмы. Это позволило значительно резко удешевить производство и упростить процесс разработки новых калибров.

Большое внимание, которое уделялось отрасли, объяснялось просто: часы были вторым по рентабельности товаром для государства. Старожилы рассказывали, что себестоимость часов «Чайка» составляла примерно 3 рубля, в то время как в магазине они стоили не менее 40. … лишь грампластинки приносили на вложенный рубль больше, чем часы: себестоимость щепотки пластмассы была много ниже трёх рублей»

(Отрасль парадоксов, Часовой бизнес, спецвыпуск 2007)

Важно понимать, однако, что в целом СССР не мог позволить себе такую организацию производства в большинстве отраслей – общий размер экономики не тот.

Это абсолютно общая картина, а не частный случай. Вот как в книге «Министр невероятной промышленности СССР» описывает А. И. Шокин становление западной электроники во время и в первые годы после Второй Мировой Войны:

«…Но ни США, ни Великобритания решить все задачи по ускоренному оснащению армии и флота средствами радиоэлектронного вооружения, особенно радиолокационными, в одиночку не смогли. Потребовалось объединение огромных материальных и денежных ресурсов Соединённых Штатов с научными ресурсами Англии. В 1940 году при взаимном обмене в области радиолокации США получили уникальный английский магнетрон, а англичане – американский антенный переключатель, без которого они были вынуждены оснащать свои станции отдельными антеннами на передачу и приём..»

Все это Советский Союз развивал сам, сплошь и рядом достигая выдающихся результатов (из книги А. И. Шокина)…

…Наконец, вернёмся к «отставанию». Всё очень просто. Просто надо знать историю техники, и понимать как она развивается. Возьмём компьютеры. в 80-х годах прошлого века уже США контролировали уже 80% мирового рынка компьютеров и оргтехники. Это не Советский Союз «отстал» от США в компьютерах, это весь мир отстал.

Но США вышли в мировые компьютерные лидеры не просто так. А ценой того, что они отстали от своих союзников (причём подчинённых союзников!) в технологиях предыдущих технологических укладов. Например, в химии, металлообработке, автомобилестроении – от Германии и Японии. Американцы отдали им эти отрасли, чтобы самим сконцентрировать затраты – огромные затраты – на других отраслях.

В мире ни одна страна, даже развитая и тем более развитая – не делает всего сама, как делал СССР. Не делает и не разрабатывает. Потому что это невероятно дорого. Существует эффективное разделение труда среди развитых стран. И это разделение эффективно ровно постольку поскольку это очень большая система. Чем больше система, тем эффективнее разделение труда, потому что узкоспециализированную продукцию выгодно выпускать только большими тиражами, огромными тиражами – то есть, ёмкость рынка должна быть очень большой.

СССР не входил в эту систему разделения труда, вот и всё. СССР делал почти все разработки, ведущиеся в мире, и выпускал весь спектр технологий. Например, только США и СССР выпускали промышленные генераторы электромагнитного излучения во всех технических диапазонах – этого делать не в состоянии объединённая Европа (какая там Япония) даже сейчас. Только СССР (даже не США) выпускал летательные аппараты всех типов и классов.

И видеомагнитофоны СССР делал, причём до 80-х студийные видеомагнитофоны (сравнимого качества) выпускались только в США и СССР. Но американцы передали технологии японцам, и в 80-х японцы наводнили весь мир. Но СССР просто не участвовал в этой гонке, как и не участвовал в автомобильной. Был бы в СССР такой же ёмкий рынок, как у всего развитого мира, вместе взятого – то есть было бы у покупателей столько средств на разработку – участвовал бы. И сделал бы всё ещё лучше. Мы и с меньшими средствами создавали автошедевры.

Участвовать в мировом разделении труда очень выгодно. Мало кто понимает, что мобильная связь могла появиться только в очень большой системе с разделением труда. Технологии СВЧ, лежащие в основе мобильной связи, практически монопольно разрабатывались в США и СССР после второй мировой войны. Следовало бы ожидать, что именно и только компании США станут монополистами на мировом рынке. Но этого не произошло. Почему? Потому что не по силам поднять всю эту машину, всю инфраструктуру, все необходимые сопутствующие технологии для одной страны, даже такой мощной как США. Никакие немецкие Сименсы, тем более никакие финны в Нокиа сами бы никогда всего этого не разработали. Им передали технологии американцы. Зачем? Чтобы совместно поднять индустрию, разделить затраты.

СССР совершил гигантский рывок в условиях изоляции. Ни одна развитая страна не испытывала такой острой необходимости разрабатывать всё самим, как СССР. Кто создал пенициллин, я спрашиваю? США? Пенициллиновый проект стоил столько же сколько атомный. Пенициллин Америке делали учёные всего тогдашнего мира, и США начали выпуск пенициллинума (так он у них назывался) в 1943 году, тогда же они он пошёл по ленд-лизу союзникам на фронт, включая СССР. Но в 1944 г Советский Союз уже начал выпускать СВОЙ пенициллин. Мощности были значительно слабее американских – разумеется, а вот качество союзники признали лучшим. Всё сами. Это был фантастический, астрономический рывок.

Статью я привела с небольшими сокращениями. А пока поговорим о том, была ли пресловутая «перестройка» неизбежна и необходима. И можно ли было сохранить существовавшую тогда систему.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.