Екатерина ХОХЛОВА ИСПОВЕДАЛЬНОЕ

Екатерина ХОХЛОВА ИСПОВЕДАЛЬНОЕ

О книге повестей и рассказов Валерия СДОБНЯКОВА "Последний день", подготовленной и выпущенной в свет (в рамках проекта публикаций серии книг лауреатов Международной премии им. М.А. Шолохова) издательством "Советский писатель", сказано много добрых, и я считаю вполне заслуженных, слов в самых разных изданиях, зачастую придерживающихся диаметрально противоположных политико-культурологических и эстетических взглядов – от "Литературной газеты" и "Книжного обозрения" до выходящего в США, в Атланте, русского литературного журнала "На любителя". И рецензенты, как мне кажется, совершенно верно отмечали и настоящий писательский профессионализм автора (увы, но на фоне бурного и нескончаемого потока самодеятельно издаваемых ученических текстов сейчас уже и о профессионализме надо говорить особо, специально его отмечать), и высокую культуру слова, выразительность и образность языка, которым написаны произведения.

Но все, кто писал об этой, на мой взгляд, очень интересной, живой книге, как-то так случилось, что не удостоили её главной оценки – она полностью соотносится с традициями русской классической литературы. Одно это сейчас удивительно и достойно отдельного внимания.

Возьмите любое произведение, помещённое составителями в книгу – от повестей "Сезон", "Лестница", "Колька" и до рассказов "Утешение", "Дорога к храму", "На острове", – и вы увидите, что это проза вдумчивого и сострадающего писателя. Здесь всё автору не безразлично, всё важно, всё пропущено через собственное сердце. И именно от этой тради- ционности мы, к сожалению, начинаем всё больше и больше отвыкать. Потому, видимо, некоторые из писавших о книге упрекали автора в искусственном "нагнетании внутреннего неспокойства" у героев своих произведений. Никак я не могу с этим упрёком согласиться, потому и взялась за написание этой заметки.

В произведениях Сдобнякова нет ничего искусственного, надуманного. Более того – он чрезвычайно, беспощадно к себе, открыт перед читателями. Прочитайте его "И просто – жить…", "Утиная охота" (по сюжету рассказа название точное, но стоило ли повторять за А.Вампиловым?) и, конечно, "Лестницу", "Дорогу к храму". Это же просто публичная исповедь! Во времена бесконечной лжи и поругания всего истинного, нравственного, святого на это ещё надо было решиться. Тут могла оказать на писателя главное влияние его убеждённость, что есть ещё читатели, которые его не осмеют, поймут. Для них он работает, и это-то и есть главное в его творческом служении.

Вот написала предыдущий абзац и тут же подумала – а, может быть, Валерий Сдобняков сознательно шёл на этот риск, провоцировал самого себя, чтобы окончательно уяснить, выяснить для себя самого – осталось ли вообще в нас всех что-то истинное, человеческое? Или всё уже безвозвратно растранжирено, разменено на мелочи да ничего не стоящие и не значащие, но броско выделанные безделушки? Именно в такой постановке вопроса и заключается, на мой взгляд, глубокая классическая традиция русской литературы.

Есть у меня к книге и некоторые претензии. Например, я не вижу необходимости разделять между собой рассказы и очерки какими-то отдельными разделами. Поменяйте названия разделов местами, и вы рассказы прочтёте как очерки и наоборот. Виной этому манера повествования Сдобнякова. Он будто бы открывает перед читателями сокровенные эпизоды своей жизни. Но нет, эпизоды-то в рассказах выдуманные, а вот совесть, душевная боль от неразрешимых вечных вопросов настоящие. Но в его произведениях это так слито, что мы верим всему, как истинному.

Замечательная книга. Она будто живительный родник, пробившийся к нам сквозь толщу мусора и грязи, нанесённых на литературное поле сегодняшним, душевно оскудевшим временем.