Человек, который доволен

Человек, который доволен

На Бродвее слишком много света, и нищих туда допускают неохотно.

Бродвей — я разумею под этим отрезок между 41-й и 58-й стрит — это проспект красавиц, саксофонов и ослепительного сияния. Это шумная, торопливая, похотливая артерия города. В воздухе носится аромат пудры и алкоголя.

Попрошайничать между 41-й и 58-й стрит — привилегия немногих. Человек, который протягивает руку среди этого светового неистовства, должен иметь особый вид. Он не может быть тонущим, взывающим о помощи. В этом случае никто ему руки не протянет. Он еще должен держаться на поверхности; он может быть даже элегантен — это роли не играет. Напротив, это преимущество.

Он не смеет выглядеть очень несчастным, — если человек не может позаботиться о себе сам, к чему тогда переходить дорогу людям, которые шагают по жизни, как по Бродвею? Если же этот человек еще способен на что-то и брюки у него выутюжены, то к нему будут благосклонны. Такой еще поднимется. Через лежачего же перешагнут. Кто лежит и над ним уже сосчитали до десяти, тот живой труп.

Если хочешь нищенствовать, вычисти ботинки до блеска и веди себя в соответствии с требованиями Бродвея.

Здесь выстаивает один такой; костюм из серого английского сукна, во рту сигара, котелок на макушке, на груди белый плакат:

Его никто не спрашивает, когда он играл на бирже, вероятно, это было очень давно. А быть может, и вовсе не было.

Он производит впечатление главным образом на людей, которые процветают. Стараясь сделать это незаметно, они суют ему в руку милостыню, эту малую жертву на алтарь легкомысленного бога американского Просперити, который может столкнуть человека в пропасть и снова вознести до небес.

Мужчина принимает деньги с выражением некоторого презрения, слегка приподнимает свой котелок и говорит:

— Благодарю. Сегодня — вы мне, завтра — я вам.

Его спрашивают:

— Джо, старина, когда вам снова улыбнется счастье?

И стоит старина Джо на углу среди волн похоти, в парфюмерном водовороте Бродвея, снисходительный, с седой, как старый снег, головой, даже несколько злорадный. Ему приятно, что подающие исчезают, чтобы уже больше никогда не появиться, а он все еще здесь. У него есть конкурент, и конкурент солидный. Бывший герой Корреджидора[10], высокий слепец с огромной немецкой овчаркой. У слепца красивое мужественное лицо. На нем хороший готовый костюм с претензией на элегантность, воротнички всегда белоснежны, и кажется, что галстуки пестрых американских расцветок он меняет ежедневно.

Слепой возбуждает участие своей военной выправкой, черными очками и даже безукоризненным белым воротничком.

И равнодушные бродвейские прохожие удовлетворенно говорят:

— Смотрите, каким Антони опять франтом!

Антони прохаживается взад и вперед, краснолицый и сытый потому, что зарабатывает он немало и его жизненный уровень высок. В одной нью-йоркской газете появилось интервью с этим бродвейским слепцом.

— Вы довольны своей профессией? — спрашивает репортер.

— Да, доволен, — отвечал незрячий ветеран, — мое предприятие приносит большой доход, и я благодарю бога за то, что он меня не оставил. Напишите, что я глубоко признателен мэру Нью-Йорка, который предоставил мне концессию на нищенство между 41-й и 58-й стрит.

-— Чего вы ждете от жизни? — спросили его далее.

— Пищи, — ответил человек.

Однажды возле него остановилась подвыпившая красавица на высоких каблуках, ее сопровождал мужчина.

— Можете обнять меня, — сказала она, — это вам вместо милостыни!

Антони улыбнулся привычной оптимистической улыбкой. У него красивые белые зубы, и он их охотно показывает.