18. Человек, который не тратится на благотворительность

18. Человек, который не тратится на благотворительность

Нас донимают идеей о том, что жертвовать на благотворительность — святое дело. Это представляется добродетельным, приличным, хорошим, справедливым, почетным, альтруистичным и внушающим любовь. Точно так же отказ жертвовать встречают презрением, насмешками, недоверием и ужасом. Человек, отказывающийся жертвовать на благотворительность, считается парией.

Этот социологический императив поддерживают легионы нищих, сборщиков пожертвований, церковников и других «нуждающихся» групп. Нас уговаривают с церковных кафедр и из СМИ, кришнаиты и попрошайки, хиппи и дети из «Марша десятицентовиков», калеки, беспомощные, лишенные средств, падшие.

Жертвовать на благотворительность — это не зло само по себе. Когда это добровольное решение ответственных взрослых людей, оно не нарушает прав индивида. Однако в благотворительности есть угроза, и существуют убедительные причины отказаться от участия в ней. Кроме того, в моральной философии, на которой основана благотворительность, есть серьезные изъяны.

Изъяны благотворительности

Один из главнейших изъянов благотворительности и одна из наиболее неоспоримых причин не участвовать в ней: благотворительность препятствует выживанию человеческого вида. В соответствии с дарвиновским принципом «выживает сильнейший» те организмы, которые наиболее способны к жизни в данных условиях, пройдут естественный отбор, продемонстрировав возможность доживать до возраста размножения и большую вероятность оставить потомство.

В долгосрочном периоде один из результатов этого — появление вида, представители которого обладают большей способностью выживать. Это не означает, что сильные уничтожают слабых одного за другим, как иногда утверждается. Это просто значит, что сильные будут успешнее слабых в размножении. Таким образом, наиболее способные размножаются, и вид процветает.

Некоторые утверждают, что закон естественного отбора неприменим к современной цивилизации. Критики указывают на искусственные почки, хирургические операции на открытом сердце, другие научные и медицинские достижения. На основании этого они утверждают, что закон выживания Дарвина заменен современной наукой. Люди с болезнями и генетическими отклонениями, которые в прошлом были обречены на раннюю смерть, сегодня выживают и производят потомство.

Однако это не подтверждает неприменимости закона Дарвина. Современные прорывы в науке не отменили этот закон, а лишь изменили конкретные случаи, к которым он применяется.

Распространение благотворительности способствует передаче антисоциальных черт на следующее поколение.

В прошлом больное сердце или плохие почки были несовместимы с выживанием человека. Однако с распространением современных достижений медицины проблемы со здоровьем все менее значимы как основания для естественного отбора.

Все более важной становится способность жить на перенаселенной планете. При этом выживанию будут противостоять аллергия на дым, чрезмерная склонность к спорам или воинственность. Подобные характеристики снижают способность человека дожить до взрослого состояния. Они сокращают шансы индивида на создание ситуаций (брак, наличие работы), в которых воспроизводство возможно. Если дарвиновским законам будет позволено действовать, эти негативные особенности будут пропадать. А вот распространение благотворительности означает, что эти вредные черты перейдут и на следующее поколение.

Благотворительность такого типа неоспоримо вредна. Однако когда она носит частный характер, ее масштаб ограничен своего рода дарвиновским законом, который применяется к дающим: они возлагают на себя часть причиняемого ими вреда.

Получается, будто невидимая рука Адама Смита приводит к сокращению пожертвований. Например, если родительская благотворительность приобретает форму «жалею розги и порчу ребенка», то часть вредных последствий такой благотворительности сказывается на родителях. Опасность оказаться на стороне избалованных детей — сдерживающий фактор для дающего.

Многие из родителей, которые поддерживали своих взрослых детей-хиппи в 1960-е годы, прекратили эту поддержку, когда сами пострадали от ее вредных последствий. Частная благотворительность также имеет встроенное ограничение, потому что любое частное состояние ограничено.

Государственная благотворительность угрожающе отличается. В ней все естественные барьеры практически отсутствуют. Очень редко бывает так, что государственная благотворительность сокращается из-за ее негативных последствий. Средства в распоряжении государства ограничены лишь его жаждой налогов и способностью взимать их с общества, которое не особенно стремится их отдать.

Подходящий пример — американская программа внешней помощи в 1950—1960-е годы. Правительство США платило фермерам за их продукцию по ценам выше рыночных. Это создавало гигантские излишки, на которые необходимо было выделять еще больше денег. Огромные количества этой продукции отправлялись в такие страны, как Индия, где национальное сельское хозяйство в результате субсидированного импорта было практически разрушено.

Ряд ученых отмечали и другие губительные результаты государственной благотворительности. Дж. Уильям Домхофф в книге «Высшие круги»[21] показывает, что такие меры благотворительности, как компенсация рабочим, коллективные договоры с работниками, пособия по безработице и программы социальной помощи, были начаты не защитниками бедных, как все считают, а богатыми.

Эти программы способствуют их собственным классовым интересам. Цель этой государственно- корпоративной системы благотворительности — не в перераспределении богатства от богатых к бедным, а в том, чтобы купить потенциальных лидеров бедных и привязать их к гегемонии правящего класса. При этом интеллектуалы должны были продолжать убеждать доверчивую публику, что государственная благотворительность идет им на пользу.

Аналогичным образом Пивен и Клоуард в книге «Регулирование бедных»[22] указывают, что благотворительность не помогает бедным, а подавляет их. При этом modus operandi (образ действия) — повышать социальные выплаты не в случае большой нужды, а во время социальных потрясений, и понижать их не в изобильные времена, а во времена общественного спокойствия. Таким образом, система социальной поддержки становится своего рода методом «хлеба и зрелищ» для контроля над массами.

Философия благотворительности

Несмотря на эти проблемы, есть люди, которые рассматривают благотворительность благословенным занятием и считают взносы на нее моральным обязательством. Будь их воля, они сделали бы благотворительность обязательной.

Однако это уже была бы не благотворительность, поскольку само понятие определяется как добровольное пожертвование. Если индивида принуждают жертвовать, то он не благотворитель, а жертва грабежа.

Те, кто хочет сделать благотворительность обязательной невзирая на законы логики и лингвистики, видят проблему в наличии долга, обязательства, морального императива помогать менее удачливым. Все это опирается на предпосылку о том, что каждый из нас — «сторож брату своему».

Если индивида принуждают жертвовать, то он не благотворитель, а жертва грабежа.

Однако эта философия противоречит базовой предпосылке морали: у человека должна быть возможность поступать моральным образом. Если в разных географических точках есть два человека, которые отчаянно нуждаются в помощи Джона одновременно, он не сможет помочь обоим. Но ведь помочь обоим — часть морали «сторожа брату своему». Поэтому очевидно, что при самых наилучших намерениях Джон не может поступать морально. Если в соответствии с любой теорией этики благонамеренный человек не может быть моральным, то теория неверна.

Вторым базовым недостатком морали «сторожа брату своему» является то, что из нее логически вытекает призыв к абсолютному равенству доходов, осознают это ее приверженцы или нет. Как мы помним, эта мораль проповедует, что делиться с неимущими — моральное обязательство имущих. Адам, у которого есть 100 долл., делится с Ричардом, у которого только 5 долл., отдавая Ричарду 10 долл. Теперь у Адама остается 90 долл., а у Ричарда 15 долл. Можно подумать, что Адам последовал велению философии, требующей делиться. Но у Адама по-прежнему больше денег, чем у Ричарда. Если Адам хочет действовать морально, он должен будет снова поделиться с Ричардом. Этот процесс закончится только тогда, когда у Ричарда будет не меньше денег, чем у Адама.

Доктрина абсолютного равенства доходов, неизбежное следствие философии «сторожа брату своему», не допускает ни для кого благосостояния сверх жалких грошей, которые способен скопить самый беспомощный индивид. Поэтому такая философия находится в прямом и непримиримом противоречии с естественным стремлением улучшить свою судьбу. Те, кто верит в эту философию, разрываются между противоречивыми взглядами. Вполне естественно, что результатом является лицемерие.

Иначе как можно описать людей, которые претендуют на то, чтобы применять философию на практике и при этом иметь полные кладовые, телевизор, стерео- установку, автомобиль, драгоценности и недвижимость, в то время как во многих частях мира люди голодают? Они догматически подтверждают свою приверженность к равенству, но отрицают, что их изобильное благоденствие хоть как-то противоречит ему. Им необходим определенный уровень богатства и благосостояния, чтобы сохранять работу, позволяющую зарабатывать деньги и делиться с неимущими. Ясно, что «сторожу брата своего» необходимо поддерживать способность «сторожить» братьев. Философия «сторожа брату своему» не требует голодной смерти.

Получается, что благополучный «сторож» объясняет свое положение аналогично рабу, принадлежащему «рациональному» рабовладельцу: раб должен быть хотя бы минимально здоров и устроен, чтобы работать на хозяина.

Фактически благополучный «сторож брату своему» порабощает сам себя ради угнетенного, которому он помогает. Он накопил необходимую сумму, чтобы наилучшим образом служить своему собрату. Всем, что ему принадлежит, он пользуется только в пределах и единственно ради одной цели — повышения или поддержания своей экономической способности помогать менее благополучным.

Вполне возможно, что «сторож», живущий на чердаке, говорит правду, объясняя назначение своей собственности таким образом. Но как быть со средним человеком, который претендует на то, что исповедует мораль «сторожа брату своему», — государственным служащим с зарплатой 17 тыс. долл. в год, живущим в кооперативной квартире в Нью-Йорке? Вряд ли можно всерьез утверждать, что нажитая им собственность необходима, чтобы обеспечивать его продуктивность, особенно когда эту собственность можно продать за деньги, способные существенно помочь угнетенным.

Итак, жертвование на благотворительность не только не является благословенным деянием, но и может иметь вредные последствия. Кроме того, моральная теория, на которой основана благотворительность, запуталась в противоречиях и делает лицемерами тех людей, на которых это давит.