«Губернаторский фильтр» – ловушка «нулевых»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

«Губернаторский фильтр» – ловушка «нулевых»

Токвиль: «Губернатор как высшее должностное лицо поставлен рядом с законодательным собранием для того, чтобы сдерживать законодательную власть и выступать в роли советчика. Он обладает правом „отлагательного вето“, которое позволяет ему по своему усмотрению останавливать или, по крайней мере, тормозить те или иные действия законодательного корпуса. Он докладывает законодательному собранию о нуждах штата и предлагает те средства, которые он считает необходимыми для их удовлетворения. И естественно, он является единственным исполнителем решений законодательных органов касательно всех тех начинаний, которые затрагивают интересы всего штата в целом».

Антон Баков: «Губернаторский фильтр» изобретён Владимиром Путиным. Во всяком случае, так он неоднократно заявлял. И именно этот фильтр превратил губернаторские выборы в современной России в фикцию.

Администрация президента, начиная ещё с эпохи Бориса Ельцина, ратовала за то, что губернаторы должны назначаться. Более того, в Конституцию 1993 года, ликвидировавшую систему советов, был включён пункт, согласно которому в стране должна была быть создана вертикаль исполнительной власти. Это был вполне логичный ход мысли для людей, которые уже привыкли к партийной системе, пронизывающей общество снизу доверху. Эти люди хотели возродить её, поскольку не понимали, как можно управлять социумом иначе. Ведь в обществе, по их мнению, всё должно быть, как в армии: вышестоящий отдаёт приказы нижестоящему, и эти приказы должны автоматически исполняться.

К счастью, несколько раз выборы всё-таки успели состояться. Например, в той же Челябинской области главой региональной администрации на место Вадима Соловьёва, назначенного Президентом РФ Борисом Ельциным, выбрали председателя Областного совета народных депутатов Петра Сумина, за которого было отдано 48,2% голосов. Однако отказавшийся участвовать в выборах Соловьёв попросту не пожелал передавать власть победителю-Сумину.

Конфликт затягивался: президент поддерживал Соловьёва, Верховный Совет – Сумина. Конституционный суд принял сторону законно избранного Сумина, однако это решение сочла незаконным Администрация президента. В итоге президент издал указ «О подтверждении полномочий главы администрации Челябинской области В. Соловьёва», что фактически перечеркнуло результаты челябинских выборов. Стало казаться, что после расстрела Верховного Совета губернаторские выборы будут отменены вообще.

Однако они обрели-таки «второе дыхание». В августе 1995 года, во многом благодаря нашим с Эдуардом Росселем усилиям (в то время мы ещё были соратниками), удалось добиться возобновления проведения губернаторских выборов в Свердловской области, а в декабре в Нижегородской области был выбран Борис Немцов, получивший 58,9% голосов. Затем постепенно процесс выборов губернаторов в России «был поставлен на поток».

Разумеется, Администрация президента всегда выступала категорически против выборов губернаторов, нередко беспардонно и незаконно вмешиваясь в процесс. Я и сам стал одной из жертв подобного вмешательства, когда попытался баллотироваться в 1996 году в губернаторы Курганской области, но не был допущен до выборов, и Верховный Суд по команде из Кремля не дал зарегистрировать меня в качестве кандидата в губернаторы. Это была игра, которая велась совсем не по правилам, и некоторые удары наносились ниже пояса. Но к концу правления Ельцина ещё казалось, что, пусть не слишком честные и чистые, выборы губернаторов стали для России нормой.

«Игра в выборы» продолжалась до сентября 2004 года, когда после страшного теракта в Беслане Путин нанёс очередной удар по российской демократии, начав назначать губернаторов. Это было единодушное решение его команды.

Став президентом, уже Дмитрий Медведев заявил, что если выборы губернаторов и вернутся в Россию, то не раньше, чем через 100 лет. Но поскольку игра в унижение Медведева неизменно любима Путиным, не прошло и года, как Медведев был вынужден подписать новый закон, согласно которому губернаторы всё-таки будут выбираться…

При этом Владимир Путин сделал заявление о своём личном, как он подчеркнул, вкладе в российское законодательство. По словам Путина, именно он добился введения нормы – собирать для выборов в губернаторы подписи не простых людей, а только депутатов муниципальных органов субъектов Российской Федерации. Поскольку же депутатов от оппозиции всегда очень мало, кроме того, они подконтрольны и находятся под постоянным давлением, то оппозиционный кандидат может получить необходимую поддержку только в том случае, если он является спарринг-партнёром.

В той же Москве оппозиционный кандидат Алексей Навальный не сумел собрать нужное количество подписей муниципальных депутатов, но поскольку в Кремле было принято решение дать ему возможность поучаствовать в выборах, то «заботливый» столичный мэр Сергей Собянин прислал ему из столичной администрации готовый пакет с уже собранными подписями. Таким образом, власть подготовила их не только для себя, но и для оппозиции. Это была своего рода ситуативная игра, отчасти связанная с интригами внутри Кремля, где боролись разные группы влияния.

Но факт остаётся фактом: невозможно привести пример того, когда оппозиционному кандидату удавалось пройти путинский «губернаторский фильтр» и принять участие в выборах вопреки воле Администрации президента. Во многом в этом и заключается суть политики Путина: вроде бы все двери открыты, но войти в них невозможно. То есть нарушения демократии зафиксированы не в Конституции РФ и не в законах – на уровне подзаконных актов, а своё воплощение находят при практическом использовании законов и подкреплены контролем власти над судами.

Фактически «губернаторский фильтр» – это то, что отделяет президентскую, федеральную власть от населения. Да и с инакомыслящими у нас не принято расправляться руками федеральной власти – для их подавления существует губернаторский корпус.

Я неоднократно участвовал в выборах губернатора, правда, всего один раз в качестве кандидата, и все самые страшные события в моей жизни связаны именно с губернаторскими выборами.

Конечно, и я не ангел. Но самым брутальным жестом моей команды был запомнившийся многим бросок тортом, когда моя хрупкая помощница Аня Матвеева подошла к огромному депутату Свердловской областной думы Борису Чойнзонову и «надела» на его голову 10-килограммовый торт. Анна, конечно, девушка хрупкая, но боксёр. И ей хватило сил, чтобы совершить этот бросок и отсидеть за него 15 суток в изоляторе. Это был первый подобный бесстрашный бросок в российской политике, не говоря уже о политике советской.

Обычно в российской политике бросаются не тортами. Буквально за год до этого происшествия, в 2000 году, та же Анна Матвеева оказалась героиней гораздо более страшной истории. В Кудымкаре, где мы проводили выборы губернатора Коми-Пермяцкого АО, в окно её квартиры закинули взрывное устройство, начинённое гвоздями и гайками. И если бы Анна находилась в этой комнате, а не вышла из неё на минутку, то последствия взрыва должны были быть страшными. Тем более что обычно комната являлась спальней как минимум для семи членов нашего избирательного штаба, потому что многие из них были из Екатеринбурга, а снять жилье в Кудымкаре не так-то просто. Заказчиков не нашли, дело осталось без расследования. Хотя мы, конечно, догадывались, кто мог инициировать то покушение.

Вторая история произошла, когда мы выбирали губернатора Курганской области в декабре 2004 года. Расследование этого дела удалось довести до конца, правда, на это ушло лет шесть. Тогда в штаб СПС была брошена граната, которая, спасибо нашей «лучшей в мире» «оборонке», всё-таки не взорвалась. А бросил её наёмный убийца-профессионал, получивший впоследствии 23 года тюрьмы, разумеется, не только за это. Смертная казнь тогда, к счастью или к сожалению, была отменена.

Более того, был найден заказчик – им оказался депутат от СПС, которого мы только что выбрали, Михаил Гурко. Господин Гурко, став парламентарием, настолько испугался, что в борьбе с действующим губернатором Олегом Богомоловым победит кандидат от его же родного СПС, что послал человека с гранатой, чтобы тот бросил её в окно нашего избирательного штаба, – того самого, который его только что выбрал. Такие вот парадоксы истории.

Господин Гурко, замешанный в ряде уголовных дел, долгое время находился в бегах, его поймали на Украине и экстрадировали в Россию, но поскольку он «активно сотрудничал со следствием», то получил всего пять лет.

Анализируя своё сотрудничество с СПС, я давно обратил внимание, что именно губернаторы производили все фальсификации, не позволявшие оппозиционным силам перешагнуть через тогдашний семипроцентный барьер, который сегодня опять понижен до 5%. Такой вот «губернаторский фильтр» существовал уже тогда.

Разумеется, он работал не только во время выборов. В «свободное время» губернаторы «мочили» оппозиционеров через СМИ, отсекали от денежных потоков и богатых спонсоров, разобщали их между собой, покупали одних и уголовно преследовали других. Я сам прошёл через всё это.

Против меня было заведено несколько уголовных дел, которые возбуждались именно на уровне «губернаторского фильтра». Их инициатором был губернатор Эдуард Россель. И надо отдать должное старику, он попил моей кровушки и почти вытеснил меня из политической жизни Свердловской области.

После успеха «Мая» в 1999 году я был на четыре года загнан в угол, откуда вырвался только отчаянным рывком в 2003 году, заняв второе место на губернаторских выборах, а спустя три месяца – избравшись в Госдуму.

Когда же я вступил в штаб СПС, то как бы попал «в высшую политическую лигу», и со мной стало «работать» федеральное начальство. И тут я убедился, что «федерация» не всесильна, хотя и ощущает свою безнаказанность, играя дерзко, порой даже нагло.

Например, во время выборов в Госдуму 2007 года на официального финансового уполномоченного СПС напали и отобрали сумку с ноутбуком с важной финансовой информацией. Тогда мы убедились, насколько недооценили степень криминализации российского режима.

Мне тоже досталось и довольно больно: генералы МВД, выполняя команду сфабриковать уголовные дела в отношении меня, не нашли ничего лучшего, как возбудить уголовное дело по неуплате налога на добавленную стоимость при продаже земельных участков. Всё бы ничего, но согласно Налоговому кодексу России земля обложению налогом на добавленную стоимость не подлежит в принципе. Однако на основании этого абсурдного обвинения в 6 утра 14 опергрупп пришли в 14 квартир наших сотрудников и даже в квартиру моих 70-летних тёщи и тестя. Были проведены обыски и изъятия. Ничего крамольного, как и следовало ожидать, найдено не было.

Я обращался в суды с требованием закрыть это абсурдное уголовное дело, но они отказывали мне, хотя по закону я имел право подтвердить свою очевидную невиновность. Тем не менее, дело затянулось надолго – до тех пор, пока СПС не проиграл выборы.

Потом в Москве об этом забыли, и вопрос удалось решить. Шесть миллионов рублей, изъятых тогда, мне вернули. Правда, только спустя три года. Это было неприятно, но гораздо менее опасно, чем то, что делал Россель. Так что «губернаторский фильтр» бывает гораздо более эффективен, чем прямое вмешательство «федералов».

Но вернёмся к выборам. Доходило до смешного: в Смоленской области СПС не хватило всего лишь 14 голосов, чтобы «провести» своих депутатов. В Ленинградской области мы прошли, но после этого был назначен пересчёт голосов, а по его итогам, как выяснилось, нам не хватило поддержки всего лишь семи человек. Вроде как члены избиркомов подняли мешки с бюллетенями, начали их пересчитывать и «внезапно» обнаружили, что некоторые из бюллетеней, в которых голоса были отданы за СПС, безнадёжно испорчены. Предполагаю, что в процессе пересчёта голосов «нужные» галочки были поставлены ещё какой-нибудь партии, таким образом, бюллетени с двумя галочками превратились в недействительные. Кстати, тогда «специалистам» пришлось испортить не одну сотню бюллетеней…

В общем, губернаторы – полицейская основа России. Ныне никто и не пытается назначать на эти должности авторитетных людей, политиков, с которыми нужно вести переговоры и, тем более, договариваться, на первом месте – сервильность и исполнительность.

Сегодня губернатор по первому же звонку из Кремля должен «брать под козырёк» и выполнять то, что ему велели. И неважно, как это скажется на его репутации или политической биографии, потому что единственная графа, которая сегодня имеет значение, – это графа «лояльность». А для «поддержания тонуса» губернаторов иногда арестовывают. Немыслимое раньше дело, но на конец 2015 года в России в тюрьме дожидаются приговоров два губернатора из восьмидесяти – Сахалинский и Коми.

Повсеместной стала и практика назначения губернаторами варягов. Например, екатеринбуржец Виктор Басаргин стал губернатором в Перми. Нам же прислали в качестве губернатора Евгения Куйвашева из Тюмени. Создана система, при которой человек максимально зависит от Москвы и никак – от территории, которой он руководит. Это делает, с одной стороны, режим Кремля неуязвимым, а с другой превращает его в колосс на глиняных ногах, потому что никакой реальной силы за губернаторским корпусом сегодня не стоит. Более того, современный российский губернатор подобен луне, которая является отражением лучей кремлёвского солнца, и, случись что-то с солнцем, как все губернаторы тут же «померкнут».

Было время, когда у нас в России любой губернатор был царьком и божком в своём регионе. Не у всех это получалось удачно, не все губернаторы обладали достаточной хваткой и харизмой, не всем удавалось «выкосить» конкурентов и «вытоптать» политическое поле вокруг себя. Однако были и такие. При Путине «царствование губернаторов» закончилось.

Возьмём для примера Свердловскую область. В 90-е годы фактически единственным конкурентом Эдуарда Росселя был мэр Екатеринбурга Аркадий Чернецкий. Два высших чина – хозяин города и хозяин области – были обречены на перманентную конкурентную борьбу между собой. Все прочие фигуры, включая руководителей силовых структур и судебных органов, являлись «вторыми скрипками» при этих солистах, лавируя между центрами силы и власти и зарабатывая на этом определённые дивиденды. Все крупные компании делали выбор: если они располагались в области, то присягали на верность Росселю, а если им, к примеру, был нужен землеотвод в городе Екатеринбурге, то Чернецкому.

Как ни крути, большинство губернаторов и мэров не были готовы занимать свои должности, и все 90-е годы прошли в перманентных политических войнах местного значения. Главной была битва за Москву, ибо столичная мэрия распоряжалась огромными средствами, сопоставимыми с федеральным бюджетом, а также землёй и гигантской прибылью, получаемой от торговых центров. Что бы ни говорили, вся Россия по-прежнему ездит за товарами в столицу, оставляя там немалые средства. Впрочем, бои шли за все, даже самые бедные территории.

При Путине по всему этому пестроцветью прокатился каток федеральной власти, к всеобщему изумлению, не встретивший никакого сопротивления. Всесильные «царьки» почти без боя сдались Кремлю и уступили свои посты мелким чиновникам. Правда, посты по своему весу были уже не те, а полномочия и привилегии значительно урезали. Сегодняшние бесцветные и бессильные региональные начальники смотрятся как бесплотные призраки своих могущественных предшественников.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.