Владимир Бондаренко ЗЛОВЕЩАЯ ПТИЦА ГАМАЮН

Владимир Бондаренко ЗЛОВЕЩАЯ ПТИЦА ГАМАЮН

Овальный зал с высокими книжными шкафами и громадной люстрой, висевшей, как домоклов меч над головами присутствующих, – место литературное, и поэтому, как живой, реагировал на происходящее действо. Сначала писатели, чьи повести вышли в финал, читали (произносили) свои "белкинские" речи, словно репетируя свои будущие – "нобелевские". Ироничную и лукавую (так и хочется сказать – "выпендрёжную") – "речь" Ульяны Гамаюн прочитала Ольга Новикова, редактор журнала "Новый мир", где была опубликована повесть писательницы. Сама она не приехала (объяснили, что та живёт в Днепропетровске, а Днепропетровск находится очень далеко от Москвы), так же, как и на вручение премии "Неформат", которая была ей присуждена ранее за другой текст (роман). Сразу родилась версия: уж не мистификация ли это? Если автора никто не видел? Выдвигалось даже предположение, что это... Нет, не буду говорить, кто.

Следом за Ольгой Новиковой вышел к микрофону Эргали Гер. Под сводами Овального, перед чутко внимавшей ему публикой, он прочитал совершенно необыкновенный текст (эссе, рассказ, речь?), каждое слово которого было проникнуто печалью (той, которая светла) и истинной поэзией... После этой "речи" стало понятно, что именно этот мудрый человек должен получить премию. И я бы на месте жюри, встала бы и сказала, что простите, мы сейчас уйдём и ещё раз попробуем посовещаться. Потому что нельзя давать премию Ульяне Гамаюн, если в коротком списке есть произведение Эргали Гера. На месте жюри я закричала бы прямо там в зале, что мы не знаем, что с нами случилось и почему красивая, но абсолютно пустая и даже – сказала бы я жёстко – местами графоманская и превращающаяся в самопародию, повесть Ульяны Гамаюн заворожила нас, и произошла страшная подмена: самоварное золото мы приняли за настоящее, а вот настоящее-то – и проглядели. Что повели себя как дети, которые хотят слушать только о своём, о детском, об инфантильном, о красивом, потому что нам стало страшно от чтения повести Эргали Гера, который сказал нам, как называется состояние нашего больного общества, обозначил его в самом названии своей повести – "Кома".

На месте Натальи Ивановой, которая и напечатала эту повесть в журнале "Знамя", что делает ей честь, я поднялась бы со своего места, и сказала бы: дорогие дамы и драгоценные господа, участвуя постоянно в жюри разных конкурсов, в зарубежных литературных вояжах, а также на семинарах молодых писателей, мы, критики, потеряли квалификацию, мы превратились из критиков в оценщиков, во владельцев фабрики звёзд "Липки", "Дебют" и др., открывающих и штампующих "талант" за "талантом", – кто больше – и в этой гонке и этой спешке забыли о своем предназначении – внимательно читать рассказы, повести и романы, которые рассказывают нам о сегодняшнем человеке и о современном обществе, а потом пытаться пересказать эти произведения на языке критики, как то делали наши великие предшественники.

И главное, отталкиваясь от этих произведений, говорить о проблемах не только литературных, но и о проблемах и болезнях нашего несчастного Отечества. Как то делают честно, не заботясь о славе, и Эргали Гер, и Фарид Назим, и Роман Сенчин (которому именно потому, что пишет жёстко, пишет правду о том, что происходит с нами и нашей страной, не дали "колбасного" Букера).

И было грустно, когда в Овальном зале объявили победительницу – Ульяну Гамаюн, и с грустью весь зал смотрел на кучку из пяти человек – радостно кричащих сотрудников "Нового мира", где была напечатана повесть, – как будто литература корпоративное дело и надо радоваться только за своих.

Все остальные печально взирали на радующихся и понимали, что сейчас произошла страшная подмена и обман. Словно бы вместо Пушкина, написавшего повести Белкина, наградили за его творения Фаддея Булгарина...

И литературный процесс пошёл бы совсем в другую сторону.

Светлана ВАСИЛЕНКО

Казалось, что о толстых литературных журналах давно все забыли. И давно уже не они определяют литературную жизнь России. И вдруг по всему печатному и виртуальному пространству пронёсся каркающий крик стареющих либералов – наших бьют.

Долго не мог понять: из-за чего сыр-бор? В интернетном Живом Журнале в своем блоге неплохой писатель Светлана Василенко как бы между делом раскритиковала повесть некой мифической Ульяны Гамаюн "Безмолвная жизнь со старым ботинком", опубликованную в девятом номере "Нового мира" за прошлый год и награжденную премией Белкина за лучшую повесть года. Якобы молодая писательница, якобы из Днепропетровска, якобы Гамаюн. Всё может быть. Пока живьём эту птичку Гамаюн никто ещё не видел.

Я поначалу предполагал, что на самом деле существует такая писательница с такой странной фамилией и пишет свою вычурную, совсем не "новомировскую" прозу. Если бы это было так, то, скорее всего, эту повесть с её "жовиальными жуирами" и "короткометражной тишиной" никто бы и не заметил. Да и на скептический отклик Светланы Василенко в Живом Журнале никто бы не обратил никакого внимания. Даже король жижистов высокоталантливый Дмитрий Галковский на все свои интернетные, иногда крайне оригинальные и проблемные высказывания кроме интернетных отзывов своих юзеров никакого широкого общественного отклика не получает. И вдруг запись в Живом Журнале якобы случайно всколыхнула всю нашу литературную общественность. Было решено, что малюсенький скептический отзыв в ЖЖ Светланы Василенко, на который реально поступило всего 42 отклика (и позже ещё 9) – это публичная смерть молодой писательницы. Совершена якобы гражданская казнь. Палач – талантливый прозаик Светлана Василенко.

Как Станиславский говорил: не верю… В блогах Живого Журнала за эти годы кто только не высказывался почти непечатно по поводу тех или иных публикаций. И никакого отзвука. В конце концов, частный дневник, хоть и интернетовский. Ругнули и забыли.

К примеру, сколько ругани было вокруг маканинского "Асана", и это чему-нибудь помешало? Тиражам, премиям, читательскому успеху? А уж как грубо и по-хамски проходятся либеральные обозреватели по прозе Проханова или Личутина и говорить не стоит. И вдруг, как в начале девяностых, из той же стаи престарелых либералов понеслись вопли: затравили, задушили… А следом десятки печатных отзывов в защиту мнимой жертвы. Так, к примеру, Эдуарда Лимонова не защищали, когда его посадили в тюрьму. Так либералы не заступались за Владимира Сорокина, когда против него решили возбудить уголовное дело. Про запреты и реальные преследования патриотов Юрия Петухова или Константина Душенова я не говорю. Сейчас же стон идёт по всей либеральной России...

Смутило меня ещё и то, что в ЖЖ Светланы Василенко вскоре после её отзыва пришло письмо от самой птицы Гамаюн, где молодая писательница заявляет, что отказывается от премии. В конце концов, и это ещё укладывалось в реальный, а не мифический формат. Отказалась, и отказалась, Не она первая, не она последняя. Отказывались от премий литературных и тот же Дмитрий Галковский, и Сергей Гандлевский, и молодые, и старые. Можно назвать с десяток имён. Иные передавали премию другим. К примеру, узнику Эдуарду Лимонову – так поступили Александр Проханов и Сергей Шаргунов. Но и отказ якобы молодой писательницы Гамаюн – не повод говорить о травле.

Не понимаю нашего автора Андрея Рудалёва – "Заклевали. Затравили… Сейчас бы мнение жюри премии услышать по этому поводу… Ведь, не только лауреат попал под удар, но и квалификация жюри…" Может, ещё и Владимира Путина спросить? И министра культуры привлечь? Или прямо к Бараку Обаме, мол, птице летать запрещают. Глядишь, пришлёт чёрных морпехов в защиту. Как это в ЖЖ кто-то посмел критикнуть лауреата премии, присуждае- мой стаей стареющих либералов? Посмели посягнуть на авторов журналов "Знамя" и "Новый мир"?

Когда-то всесильного советского литературного вельможу Роберта Рождественского посмел покритиковать тишайший еврей Иосиф Гринберг. Какой визг начался у тех же либералов. Травят, убивают, душат талант. Вопли по всей стране. Вот так и сейчас. Но крики-то надуманные, слишком избирательные. Меня в том же интернете как только не разносят. К примеру, вышла недавно моя статья о китайских мотивах в поэзии Иосифа Бродского, в ответ читаю в свой адрес в том же Живом Журнале: "Хрена вообще вылезает из своей норки? Сидеть бы ему в "Завтра", тереться о тени и вещать для узкой аудитории морских огурцов. "Дао". Слова какие оно выучило, трубадуро имперской россии…"

Если бы я на каждый подобный либеральный визг кричал о том, что меня травят, кроме этих криков на остальную работу и времени бы не хватило. Отвечать всем этим мустафиным, дмитриям быковым, никому не ведомым конопляниковым – нет никакого желания. Обыкновенная примитивная русофобия. Но ведь таких визгов наслушаются сполна сегодня почти все более менее известные писатели, и правые, и левые.

Размышления Светланы Василенко – это просто короткий профессиональный разбор "местами графоманской и превращающейся в самопародию…" повести Гамаюн. Экая невидаль: назвали в ЖЖ "самоварным золотом". По логике, никак не мог отклик в Живом Журнале на повесть начинающей писательницы из Днепропетровска вызвать такой шквал " защитных статей" во всех органах печати. Самые известные критические перья страны наперебой кинулись защищать мистическую птичку. Помните из кинофильма: "Птичку жалко…" Так вот, птичку Гамаюн стало жалко Виктору Топорову и Сергею Костырко, Андрею Рудалёву и Мартыну Ганину, Игорю Фролову и Андрею Немзеру, Наталье Ивановой и Олегу Юрьеву… И так далее. Явный перебор. Шулерством попахивает.

Лично меня удивил Виктор Топоров. Предположим, что Светлана Василенко полностью не права и написала полный бред в своём блоге ЖЖ. С каких пор Виктор прочитывает и реагирует на все высказывания жижистов? Зачем и кому это надо? Я могу Виктору каждый день поставлять из ЖЖ самые негативные и разносные, явно несправедливые высказывания юзеров о тех или иных книгах, пусть переключится на них. На "Национальный бестселлер" уже тогда и времени не хватит. А если дело не в записи в ЖЖ, тогда в чём?

Не менее, чем Топоров, меня изумил Андрей Немзер. Он тоже как бы взял бедную птичку под защиту, но с таким разбором, что куда там "самоварному золоту" Василенко. Защита наотмашь. "Хорошо ли пишет Ульяна Гамаюн? – спрашивает Немзер, и уклончиво сам же отвечает: – Я не охотник до роскошных узоров слога, бликующей символики и сюжетных недоговорок, но вполне понимаю, почему "Безмолвная жизнь со старым ботинком" была привечена вдумчивыми судьями. Их решение не провоцируют меня на спор…" Вроде бы поддержал. Заслуженно премию дали. Но за что? Ещё не дойдя до разбора повести, Андрей Немзер указал на "её благодарственную витиеватую речь", которую на вручении премии "зачитала редактор повести, прозаик Ольга Новикова".

Речь витиеватая, но сама повесть какова? Далее следует убийственный разбор: "В повести Ульяны Гамаюн читатели встретят "жовиального жуира", увидят, как "мрела и дышала лимонной мошкарой крошечная лампа", и ощутят "короткометражную тишину". Они узнают, что "и трюк, и Дюк (прозвище одного из малолетних героев. – А.Н.) в этом трюке были неподражаемы". Что повествователь "был чёрной полосой в безмолвии белой горячки" деда Толи, принявшего беспризорного мальчика за умершего сына (и/или несуществующего внука) и освободившего его из трактирного рабства, отдав бутылку не лучшего первача. Что "над городом нависла собака с глазами в чайную чашку" (Андерсен далеко не единственный сочинитель, чья тень мелькает в повести Гамаюн). Что "этот синий панцирь (школьная форма. – А.Н.) хоть и был невыносимо душен и смешон, но служил отличным камуфляжем, скрывая тугое брюшко нашей аморальности и плоский зад нашего конформизма". Ничего себе, защитничек повести нашёлся. Далее не мягче.

"Поскольку место действия – приморское южное захолустье, имеют место своевольная стихия, буйная и чахлая растительность…, гротескные мелкие начальнички, кряжистые тётки и сумасшедшие старухи. Одна – чуть менее загадочная – на периферии истории. Другая – неведомо откуда взявшаяся и поселившаяся в заброшенной халупе на берегу моря – в самом её центре. Дабы понять, что это за история, потребны некоторые усилия, но в её многозначительной таинственности не усомнится никто… непостижимая история. И участвовавшие в них персонажи – соперничающие художники, чахоточная красавица, таинственная старуха... Что-то там было. Любовь. Искусство. Смерть. Ну и так далее..."

Вот это и удивило, блестящий убийственный и убедительный разгром повести и, под конец, согласие с присуждением ей премии Белкина, как лучшей повести года. Издевается что ли Андрей Немзер? Мол, пусть птичка ещё покивает мне отрубленной головой. Как безголовый петух, который долго ещё носится по двору, обрызгивая всех кровью.

Вполне логично Юрий Буйда в том же интернетном ЖЖ-блоге замечает: "Ничего особенного. Слабая повесть, написанная "варварским изнеженным языком" (Пушкин о Сумарокове), а точнее, языком жеманным, на грани и за гранью пошлости, становится лауреатом премии Белкина за лучшую повесть-2009. Выигрывает у повести "Кома" Эргали Гера, которая, хоть я и не его поклонник, на голову лучше Гамаюн. В блогах (в том числе у меня) Гамаюн выдается порция розог – вполне заслуженных. Видимо, почитала, прослезилась – вот и результат. Жалко девушку, ну так на х...а её подставлять со слабым текстом?.."

И на самом деле, литература – не богадельня и не лотерея, что написал, то и получил. И для меня загадка: какого хрена раздувать из всего этого такую шумную историю? Просто какая-то литературная мафия мощно продвигает некую "жеманную" девицу. Поневоле подумаешь, может, это вновь какой-нибудь весомый псевдоним? Только отошли литераторы от обсуждения околонулевой прозы "Околоноля" некоего Натана Дубовицкого, за которым всем мерещится всесильный серый кардинал России, он же виртуоз Сурков, вдруг навязывается современная Черубина де Габриак, не защитить которую никак нельзя. Её что – преследуют? Запрещают печатать? Изымают из продажи? Или под псевдонимом Гамаюн скрывается фигура не менее значимая или денежная, чем Сурков?

Дочка комиссара из софроновского "Огонька", сама немало покомиссарившая в кожевниковском "Знамени" Наталья Иванова и её соратник Мартын Ганин по советской привычке подняли уровень обсуждения уже на политическую высоту. Это не просто повесть нового лауреата премии Белкина (которой и руководит Наталья Иванова) не пришлась по вкусу известной писательнице Светлане Василенко, а как пишет Наталья Иванова: "В каком-то смысле я себя сейчас чувствую как председатель Нобелевского комитета, которому пришла телеграмма от Пастернака с отказом от премии. Совпадают и чины участников происшедшего – тогда Пастернака затравил союз-писательский секретариат, а сейчас молодого писателя публично оскорбляет союз-писательский секретарь…" Ничего себе, нобелевский лауреат с отрубленной головой... Аж жарко стало – повесть не принял "сам" союз-писательский секретарь… Ну, почти что Берия осудил с высокой трибуны, пора Ульяне Гамаюн сухари сушить, не иначе. Самая замшелая совковость так и лезет из статьи Ивановой. Пугает всех, мол, не просто литератор, а "литературный и общественный деятель чем-то недоволен…" Ведь, с этой гражданской казнью Ульяны Гамаюн "секретарю Союза российских писателей С.Василенко жить и работать дальше…"

Почти что как председателю Союза писателей Александру Фадееву жить после ХХ съезда партии с кровью казнённых писателей на руках. Как певцу большевицких "Кортиков" Анатолию Рыбакову нести груз ответственности за воспевание октябрьской революции.

Добавляет масла в огонь Мартын Ганин. Конечно же, не просто талантливый поэт и прозаик Светлана Василенко посмела с иронией отозваться о прозе Гамаюн, а прежде всего сам "первый секретарь правления Союза российских писателей Светлана Василенко разразилась у себя в блоге гневной филиппикой, в том смысле, что премию дали повести Гамаюн "Безмолвная жизнь со старым ботинком", а надо-то было – повести Эргали Гера "Кома". Эмоции у первого секретаря правления бьют через край: "самоварное золото приняли за настоящее", "произошла страшная подмена и обман" и ещё сорок бочек арестантов. Разумеется, нашлось довольно много желающих поддержать госпожу первого секретаря; круги разошлись по воде мгновенно (блогосфера же); и уже на следующий день писательница Гамаюн прислала писательнице Василенко письмо, что, мол, от премии она отказывается…"

Перепугали бедную Гамаюн, девочка решила: точно, завтра пытать начнут, ногти выдирать. Еще бы, сам первый секретарь осудил её повесть.

Поразительно, что при этом Мартын Ганин признает правоту Василенко: "Эргали Гер – хороший писатель, "Кома" – совсем неплохая повесть… "Жизнь со старым ботинком" Гамаюн и слабее, и более рыхлая, и что такое сюжет, она не очень понимает. Но, по правде сказать, на то она и молодой автор…"

Чёрт побери, но если присуждается не возрастная премия, а литературная, какое мне дело до возраста и других особенностей личности Ульяны Гамаюн. Ганин чёрным по белому пишет, что повесть Гамаюн слабая и более рыхлая, чем повесть другого претендента Эргали Гера, так почему же надо премию давать более слабой повести? Ну и логика у либеральных критиков. Далее критик вновь переходит к так называемому первому секретарству Василенко: "Я всё время пишу "первый секретарь" не в смысле уничижительного риторического приёма, а потому, что это отношение к литературе как к сырью, материалу, из которого изготавливается политическая и социальная критика, – это та самая родовая черта российских литературных функционеров, которая делает их писательские союзы, их премии и их книги не имеющими никакого отношения к собственно литературе. Ульяну Гамаюн можно упрекнуть в чём угодно: проза и правда вычурная; продираться сквозь громоздкие эпитеты трудновато. Но не это вызывает у госпожи первого секретаря и компании такое остервенение…" Что же такое, по мнению Ганина, вызывает остервенение у первого секретаря: "в ЖЖ-дискуссии её (Гамаюн – В.Б.) называют графоманом, противопоставляя Сенчину, который-де не графоман. Наверняка не графоман – они с Василенко, Гуцко и прочими "членами Союза российских писателей" литературу эту ненавидят, придушили бы её собственными руками, а потом пошли бы со спокойной душой заседать в Правление, обсуждать беды многострадального отечества языком Кочетова и Бабаевского…"

Это какой-то дурной натальеивановский-мартыноганинский сон. Они будто по-прежнему сидят если не в фадеевском, то в георгиемарковском Союзе писателей.

Проснитесь, сегодня уже десятые годы двадцать первого века. Кому какое дело нынче, члены каких союзов Гуцко, Сенчин и сама Василенко? Я и со своим-то руководством Союза писателей России всё время в контрах, но оно всё-таки хоть какую-то реальную власть, прежде всего в провинциальной России, имеет, и во многие кабинеты вхоже. А уж какого Союза секретарь Светлана Василенко, я и знать не знаю. Про Сенчина, Гуцко и других молодых талантливых прозаиков вообще не знаю, члены ли они какого-то Союза, и нужен ли он им. Иванова с Ганиным не иначе как белены объелись, какое сегодня читателям дело до секретарей или членов того или иного союза, пивоваров ли, коллекционеров, или общества тайных алкоголиков.

Я знаю талантливого прозаика Светлану Василенко, которая несравненно способнее, чем Ульяна Гамаюн. Прислушались бы просто к мнению яркого прозаика из их же, кстати, либеральной среды.

Да и поддержавший Василенко Юрий Буйда – несравненно более значимая в литературе фигура, нежели Сергей Костырко, Мартын Ганин и другие яростные защитники повести Гамаюн. Неужели мнение ведущих современных прозаиков Василенко, Буйды, да и того же Эргали Гера, которого тоже вынудили влезть в полемику, ничего для ведущих журналистов "Знамени" и "Нового мира" не значит? С каких пор мнение известных прозаиков, тем более высказанное всего лишь в дневниковом Живом Журнале, приравнивается к травле, клевете и доносу? Даже если бы они тотально ошибались, кому нынче до этого дело?

Чего ради нынче вдруг педалируется неведомое секретарство и даже просто членство в мало значащем писательском союзе? Что, эти секретари имеют государственные особняки с охраной, громадные денежные фонды, или хотя бы доступ к тем или иным издательствам? И в том же "Знамени" или "Новом мире" печатают Василенко или Гера исключительно благодаря их членству и секретарству? Полная чушь.

Чем же напугала так интернетовская запись ведущих сотрудников либеральных журналов? Может, и впрямь, дело в том, что кто-то пошёл поперёк продуманной политики либеральных толстых журналов? Кто-то высказался против воли всесильных спонсоров?

Но надо ли под старость лет губить собственные репутации? Всё равно рано или поздно все узнают, и кто такая Ульяна Гамаюн, и почему вокруг её повести ломается нынче столько копий. Поневоле слушок пойдёт про междусобойчик, про журнальную очерёдность и заранее продуманные решения. Иначе реплика в ЖЖ не вызвала бы осуждающих откликов с целый детективный роман. Этот таинственный мистический шквал защитников и создал явно запутанную ситуацию.

Иванова из "Знамени", как куратор премии Белкина, поддержала повесть при премировании, Костырко из "Нового мира" причастен к её печатанию. (Замечу, что повесть при этом явно не "новомировская" по своей витиеватости, жеманности и так далее, но с кем не бывает…) Кто-то (Василенко ли, Бондаренко ли, Гуцко или Огрызко – не иначе хохляцкая мафия!!) её осудили, и саму повесть, и присуждение премии. Тоже вполне логично. И даже неожиданный отказ от премии неведомой писательницы – всё это обычный литературный процесс. Всё правомерно.

Кто и зачем придумал жертву травли? В чём эта травля заключается? Как когда-то высказалась Анна Ахматова о ссылке Бродского: кто-то создает ему славу.

Но стоит ли Гамаюн начинать писательский путь с такой шумихи, если и впрямь она реально существует? Вспомним Бориса Пастернака: "Позорно ничего не знача, быть притчей на устах у всех"? Выдержит ли неведомая птица Гамаюн этакий фейерверк? От излишней пиротехники и сгореть заживо можно. Неужели не чувствуется пошлость всей этой разыгранной мистификации? Жизненный вариант "Козлёнка в молоке" Юрия Полякова. Но пройдёт время, как-то надо будет всем участникам отыгрываться – и чем?..

Я искренне рад, что во всей этой развернувшейся широкомасштабной игре не принимает участия блестящий библиограф Андрей Василевский. Вся эта история явно не для его литературной летописи. Хотя, соглашусь с ещё одним членом нашей хохляцкой мафии Юрием Буйдой: "Претензии тут не только к тексту Гамаюн, но и к редакторам "Нового мира", которые мало того что напечатали это упражнение, так ещё и добились его премирования, тем самым опустив планку вкуса до нуля – "скрывая тугое брюшко аморальности и плоский зад конформизма".

Деликатный убийца графоманских текстов Андрей Немзер убийственно и заканчивает свою вроде бы положительную рецензию: "Вопрос один: захочется ли через год (или через десять лет) кому-нибудь перечитать?.. Я ответить не могу"…

Добавлю, что, на мой взгляд, зловещая мистическая птица Гамаюн такими премированными полётами во сне и наяву на самой низкой высоте явно занижает планку нашей современной литературы. Добавлю, что таких низких полётов сегодня с избытком хватает в любом литературном стане, и в либеральном, и в патриотическом, и в авангардном, и в традиционном. Как бы не врезаться всем нам вслед за зловещей птичкой в шершавую поверхность нашей жизни, как бы не нырнуть навсегда в океан литературного безмолвия.