Валерий Сдобняков «ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ НАС...»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Валерий Сдобняков «ГОСПОДИ, БЛАГОСЛОВИ НАС...»

Владимир Чугунов. Роман "Молодые". Литературно-художественный журнал "Вертикаль. ХХI век", Нижний Новгород, выпуски 26, 27, 28

Сейчас, наверно, уже мало кто вспомнит дебютные повести Владимира Чугунова "Малая церковь" и "Деревенька", опубликованные в журналах "Москва" (№12, 1990) и "Наш современник" (№11, 1991). Но именно в них был заложен тот творческий фундамент, на котором спустя десятилетия начал выстраивать писатель свой художественный мир. И как оказалось – нет ничего дороже в этом мире, чем любовь. Самое великое счастье, если это чувство ведёт к созданию истинной семьи, малой церкви.

Десятилетия ушли у писателя на глубокие духовные поиски, на осознание собственного предназначения, на развитие предчувствий и догадок в строгую философскую форму оправдания своего бытия. И когда это произошло, когда это главное свершилось, то уже в новом веке, в новых исторических реалиях, из-под пера Чугунова одна за другой стали выходить удивительные книги: "Русские мальчики", "Городок", "Мечтатель", сборник рассказов "Дыхание вечности". Это были книги – откровения, книги – размышления, книги – открытия. Они открывали читателю иной взгляд на такой привычный мир, давно казавшийся обыденно скучным, пресным, поглотившим наши эмоции и сосредоточивший наши желания на заботе плотского выживания и удовлетворения, достаточно низменных, желаний. Нас захватила гонка за достижением иллюзорных вершин в виде всевозможного материального достатка, начиная от модной одежды и заканчивая престижной маркой автомобиля, названия отеля, где был проведён отпуск, высоты и ширины дома, выстроенного в престижном – и это непременное условие – пригородном уголке.

Чугунов в своих книгах приглашает читателей войти в мир любви – хоть и страстной, но высокой. Войти не в мир инстинктов, но в сферу потрясения духа, его очищения и возрастания.

И весь этот стремительный творческий процесс происходит у автора на фоне всё усложняющихся художественных задач, разрешение которых он ставит перед собой.

Потому публикация в конце 2009 года нового произведения Владимира Чугунова – романа "Молодые" – мною и была воспринята, как ещё одно преодоление, как одоление ещё одной ступени в его творчестве, непременно обещающее впереди удивительные открытия.

О чём новый роман?

Если коротко – то вновь о любви.

Но… это внешняя фабула повествования. Она, собственно, составляла основу и предыдущих, уже упомянутых мною ранее произведений. Однако совершенно правильно заметила критик Ольга Васильева в своей статье "Взросление мечтателя", давая оценку предыдущему роману Чугунова: "При чтении "Мечтателя" приходит на ум известная повесть Тургенева "Первая любовь"… Эта постоянная перекличка с сюжетами русской классики характерна для творчества автора… При всём своём неувядаемом художественном мастерстве, с котором выполнена повесть Тургенева, она оканчивается неким духовным бессилием… В "Мечтателе" современный автор пытается передать предощущение возможного ответа на вопрошание души, измученной в волнении той же лирической стихии. Она так же неотвратима, так же неизбежна, столь же остра и болезненна, но в романе возникает ощущение её подчинённости более высоким и сознательным требованиям человеческой души".

Без всяких оговорок эти критерии духовного стояния, духовной брани можно отнести и к главным героям нового романа Владимира Чугунова.

Что происходит в "Молодых"?

В Сибири, в старательской артели встречаются два молодых человека – Петя Симонов (деревенский паренёк, недавно демобилизовавшийся из армии) и Павел Тарасов (мониторщик, всего на год старше Пети). Но Павел – человек не только "пишущий", мечтающий стать настоящим писателем (рукопись его романа прошла творческий конкурс в Литературном институте), но, и это главное, уже вкусивший чувство "первой любви". На Петю эта любовь обрушилась внезапно именно по приезде в Нижнеудинск, в первый же день, в утренней дымке первого старательского утра. Вот вокруг двух этих историй и будут развиваться все дальнейшие события в книге. И лишь чувства любви со всеми перипетиями, страданиями, ревностью, преданностью, жертвенностью, соблазнами и прочим окажутся в ней главными. Хотя, конечно, невозможно было избежать в повествовании и политико-религиозных споров, и производственных трудностей, и личных взаимоотношений других, "побочных" героев. Но всё это утонуло под напором страстей, переживаемых Петей и Варей, Павлом и Полиной. Всё это только создаёт некий фон присутствия окружающего мира – и только. Но как бы ни были бурны любовные страсти, автор, проводя через них своих героев, последовательно, я бы даже сказал, чрезвычайно кропотливо выстраивает зависимость их внутренних миров от того, что происходит в их внешней, видимой всем другим жизни. Логика событий романа заключается не во внешних перипетиях, а в истинных духовных переживаниях.

И тут становится понятно, почему любовь Пети и Вари, выдерживая все трудности и соблазны, остаётся чиста и заканчивается созданием семьи. Потому что оба эти героя имели нерушимую опору (ими самими не декларированную и, похоже, до конца не совсем осознанную) в виде православной веры, православной нравственности, вложенной в них бабушками и родителями (у Вари). Хотя их взаимоотношения – это вовсе не нечто "святое и непорочное" в обывательском смысле этих слов. И первая близость у них случается до формального бракосочетания (под роспись). Но почему-то безоговорочно веришь – это и есть истинная свадьба. Это и есть соединение любящих сердец до конца, до гроба, потому что всё, что происходит между Петей и Варей, – это высоко в нравственном отношении, не вступает в противоречие с их духовным миром. Всё это чисто перед Богом. И именно перед Ним открыты их сердца. Им они ведомы.

Тут к месту будет напомнить читателю, что браки совершаются на небесах. И начиная с первых христиан, а далее примерно вплоть до седьмого века нашей эры так и женились, и выходили замуж, и создавали семью – давая обет, клятву перед Богом в супружеской верности и любви. Лишь в седьмом, кажется, веке один из Константинопольских императоров побудил церковную иерархию ввести в обиход таинство венчания, не больше, не меньше, как для пополнения государственной казны, поскольку за совершение таинства взималась плата.

Но именно так, как в древности, о чём повествует библейская история, свершилось таинство венчание у Пети и Варей. Думаю, этот эпизод из романа здесь необходимо привести полностью.

" – Петя… – сказала она тихо.

– А?

– Я так не могу… Ты про меня теперь всё знаешь. И я так не могу. Давай помолимся?

– Да… давай, – без колебаний согласился он.

Но было такое впечатление, что он не понимает ни того, чего от него хотят, ни того, что в эту минуту с ним происходит. И, тем не менее, он готов был исполнить всё, что от него требовалось. И когда Варя подошла к тумбочке в углу и что-то поставила у ножки настольной лампы, Петя подумал: "Должно быть, икона".

И не ошибся. Это была небольшая медная иконка-складень. Судя по всему, примерно такая же была у Петиной бабушки. Но Петя так и не вспомнил, кто на ней был изображён. Ему захотелось подойти и посмотреть. И он сделал шаг, но Варя остановила его.

– Справа от меня становись на колени. – И первая, чуть приподняв ночную рубашку, опустилась на пол. И когда Петя, не чувствуя себя, точно во сне, опустился рядом, вознесла правую руку со сложенными в троеперстие пальцами ко лбу, медленно перекрестилась и уже не шёпотом, но и не громко, а каким-то таким… таким особенным голосом произнесла: – Господи, благослови нас с Петей и дай состариться с ним. – Перевела дух, чуть повернув к Пете голову, сказала: – Если ты согласен, говори "аминь".

Он согласен? Да-да, конечно! Всю жизнь! И он сказал:

– Аминь".

Вообще Варя – это, безусловно, центральный образ романа. На нём держится вся его внутренняя, идейная структура произведения. В этом образе, конечно же, присутствуют библейские мотивы, поскольку Библия – это своеобразная матрица духовной жизни на земле.

Именно Варя вносит чистый праведный свет в повествование. К этому свету тянутся все – и поражённый её духовной чистотой Петя, и дружески завидующий их любви Павел, а с его рассказа и Полина, и многие другие персонажи, встречаемые нами на страницах произведения. И это закономерно.

Отношения же Павла с Полиной этой высокой планки не выдерживают. Оттого и истерзали они друг-друга, измучили – а всё попусту. И невольно задаёшься вопросом – будь у них та внутренняя опора, что спасла Петю и Варю, сохранили бы они свою любовь?

Это две любви, но по изначальному потенциалу, по тому, что стояло в отношениях героев с момента зарождения чувства, – две различные, даже противоположные стихии.

В первом случае главенствует жажда высшего духовного начала – желание создания семьи как единой плоти ("Да прилепится мужу к жене и будут одна плоть", – говорит апостол Павел в одном из своих посланий). Во втором первенствовал инстинкт плоти.

Но автор, и это замечательно, не становится в позу обличителя. Всё происходящее, повторяю, он исследует через создание художественных образов.

Петя у него более горячий, вспыльчивый, непосредственный. Но душа его – чистый лист бумаги, на котором ещё не написано ничего порочного. Он искренне верит в идеалы ленинизма. Но столь же искренне и непорочно предан своей первой любви. А раз так, то довольно быстро в его сердце вселяется и любовь к Богу. (Столь же категоричная и преданная.)

В отличие от него, Павел – натура, хотя тоже страстная, но более рациональная. И я, честно признаюсь, до конца так и не понял – а зачем ему вообще была нужна любовь Полины? В этом моём вопросе нет упрёка автору. Он замечательно, правдиво вывел образ своего героя. И этот оживший герой оказался растерянным перед возникшими чувствами – чувствами, столь больно опалившими его. Ведь с какой великой настойчивостью он добивался ответной любви! Но произошедшая между ними близость (в отличие от Вари, со стороны Полины это была жертва, и после случившегося каким-то великим своим женским чутьём она поняла, что жертва напрасная – оттого столь трагично и пережила произошедшее), ничего не прибавила в их отношениях, а напротив, положила начало расколу. Тому самому духовному расколу, с которым они с Павлом справиться уже не смогли. Ибо всё произошедшее было вне Бога.

Вообще образ Полины в романе, что называется, сложно замешан. В самом начале романа мы узнаём, что о ней по посёлку уже идёт некий слушок – не совсем приятный и не столь уж и безобидный для девичьей репутации. Со всех сторон Павлу постоянно льют в уши мнимые благодетели эту сарафанную молву. Затем во время последней размолвки Павел становится свидетелем того, как в памятную для него новогоднюю ночь Полину провожает до дому другой. А незадолго до отъезда в старательскую артель ранним утром он совершенно случайно застаёт её за тем, как она возвращается после ночного гуляния на проводах в армию своего одноклассника. При этом Полина, словно чувствуя себя в этом виноватой, скрывается с глаз долой. И хотя ничего в этих эпизодах открыто-предосудительного нет, но, как говорится, нет дыма без огня.

И все эти эпизоды вызывают в сердце Павла (книжного мальчика, мечтающем об идеале) приступы жестокой ревности, терзают его любящее сердце. Любящее потому, что он, несмотря на всё это, продолжает добиваться от Полины взаимности. И не просто какой-либо привязанности, но – именно любви. Никак не меньше!

И, тем не менее, этого поставленного на его пути испытания он не выдерживает. И, наверное, именно поэтому на протяжении всего романа он постоянно искушаем попеременно влюбляющимися в него, по-своему интересными девушками. В этой борьбе с искушениями, порою, благодаря случайному вмешательству извне, или особенным стечением обстоятельств, он выстаивает едва-едва. Немалую роль в этом играет его глубокая сердечная привязанность не столько к Полине, сколько к тому бережно хранимому глубоко в сердце идеалу, который воспитался в его душе при чтении русской литературы. На то есть прямые и косвенные указания в романе.

Надо сказать, что и образы других действующих лиц романа Владимир Чугунов разработал с замечательной дотошностью и основательностью. Хотя и дал им на страницах произведения, может быть, не так много места для "действия и манёвра". Но и Трофим (студент Литинститута), и Николай Петрович (отец Вари, будущий священник), и Людмила Ивановна (его супруга), и Вовка Каплючкин (друг детства Павла), и Веруня (как бы посланная свыше в самый критический момент отношений с Полиной, практически, на гране отчаяния, за которым, не исключено, могло последовать и самоубийство), и Ванечка (совсем ещё мальчик, отрок, но со своей изюминкой), и неунывающий певун и выпивоха дядя Лёва Кашадов-Шаляпин (яркий представитель своего народа), и старатель Зёма, с простонародной наивностью и своеобразной мудростью излагающий свои представления о вере, рае и аде, и, конечно же, незабываемая великолепная Евгения Максимовна (Варина бабушка, для которой главное в жизни, даже главнее церковной обрядовости, – любовь), и многие другие действующие лица – вплоть до лишь в одном эпизоде появляющегося знаменитого московского художника, представителя русского авангарда, Арсения Ильича (а действие романа периодически перемещается и в столицу) – всё это фигуры не фоновые, а вполне самостоятельные, несущие одним им предназначенную "художественную нагрузку". Эта-то полифония разнообразных образов (живых, одухотворённых, характерных, мыслящих) и создаёт глубокое романное звучание произведения, в котором автор избегает "указующего перста", навязывания собственных суждений (разве что в эпизоде, касающемся разговора о сталинских репрессиях – но спишем это на незнание героя романа многих, открывшихся гораздо позже, документов), но позволяет самим героям, через их поступки и взаимоотношения сказать о жизни больше, чем иные философские трактаты и полемические рассуждения.

Лишён роман и какой-либо социальной окраски – если говорить о таковой в вульгарно-упрощённом значении. Нет, все приметы быта, реалии повседневной жизни в произведении, конечно же, присутствуют. Но эти детали не несут в себе заданной идейной нагрузки. Это именно детали быта. Это всё временное и проходящее. Герои же романа живут главным, вечным и это позволяет ощутить, осознать роман Владимира Чугунова "Молодые", как явление в нашей литературной жизни абсолютно новое и замечательное. Я думаю – это предвестник некой новой русской литературы, вновь зарождающейся после долгих лет надругательств и национального унижения.

Если мы хотим бороться за дальнейшее существование русской цивилизации, то должны думать не только о том, как адаптировать её к современным общемировым реалиям, но и ставить перед собой особые задачи, чтобы художественными методами строить свою цивилизацию XXI века. Это задачи невероятной сложности. И, тем не менее, они нам по силам.

В одном из интервью Владимир Чугунов отметил: "Мечтатель" (предыдущий роман писателя. – В.С.) открыл окно, через которое я увидел, если так можно выразиться, поле будущей русской культуры, именно такой, какой я её понимаю. Принял это откровение всем сердцем, и Господь сразу открыл замысел книги, которую я уже сейчас считаю книгой моей жизни. Может быть, именно для того, чтобы написать её, я и появился в этом мире. Иначе я бы просто не стал работать".

Вот и я хочу подтвердить – "Молодые" (а это первый из целой серии книг, в которых будут действовать – жить, взрослея, герои, уже заявленные в этой книге) – абсолютно современный роман. А ведь время его действия – от середины до конца 70-х годов ушедшего века.