Сила притяжения зла Вячеслав Суриков

Сила притяжения зла Вячеслав Суриков

Концентрация зла в кино зашкаливает. Одновременно происходит странная метаморфоза с нашим восприятием отрицательных героев: мы все чаще им сопереживаем

section class="box-today"

Сюжеты

Кино:

«На фоне уродов он и правда бог»

Фильмы

/section section class="tags"

Теги

Кино

Вокруг идеологии

/section

Виктор Кисляков — один из ведущих российских специалистов в сфере криминальной психологии. Он принимал участие в расследовании самых громких преступлений последних десятилетий. И это все, что можно о нем сказать. По соображениям безопасности и профессиональной этики он не раскрывает подробности своей биографии. «Эксперт» попросил его сравнить проявления зла в мире реальном и в мире воображаемом.

— В какой степени злодеи, которых мы видим в кино, похожи на тех, с которыми вам приходилось сталкиваться в жизни?

figure class="banner-right"

figcaption class="cutline" Реклама /figcaption /figure

— Как правило, в жизни все намного проще. Пусть даже мы допускаем, что художник концентрированно отражает воспринимаемую им действительность, но настолько тонких, изощренных, хитроумных, высокоинтеллектуальных персонажей, каких мы можем видеть, например, в сериале «Ганнибал», в жизни не встречается. Тем более если речь идет о человеке, который так долго и успешно творит зло. В жизни может быть все намного проще, но и намного страшнее. Например, в течение нескольких лет в Ростовской области погибали сотрудники правоохранительных органов, при этом у них практически ничего не пропадало — они возвращались из отпуска, когда деньги были потрачены. И было понятно, что происходит что-то страшное и это повторяется. Потом выяснилось, что все преступления совершены группой, состоящей из женщин. Они это делали, не бросая вызова обществу, не соперничая с каким-то другим человеком, обладающим столь же высоким интеллектом (как это часто бывает в сериалах), они это делали, реализуя свою миссию, как они ее себе представляли. Это была месть, направленная против людей в форме.

— В кино серийный убийца, как правило, утверждается над обществом — в этом его основной мотив, он претендует на свободу от принятых в человеческом обществе табу. Как это происходит на самом деле?

— Чем более когнитивно сложен человек, тем ему труднее совершить общественно опасный поступок. По моему опыту, большинство людей не рефлексируют перед тем, как совершить самые большие злодеяния, и потом не раскаиваются, а выбирают для себя стратегию самозащиты. Они могут сказать не для протокола: «Ну да, а чего вы хотите? В этой ситуации я поступил так. Почему я должен принимать на себя эту вину? Пусть стараются, пусть доказывают, пусть сомневаются и переживают, что осудят невиновного». Дело в том, что реальные люди, совершающие убийства и какие-то другие серьезные злодеяния, крайне эгоцентричны. Этот эгоцентризм не дает им возможности рефлексировать. Человек думает прежде всего о себе, о своей безопасности и стремится к наиболее экономичному сиюминутному удовлетворению своих потребностей. Если это человек импульсивный, эмоционально неуравновешенный и аффективно возбудимый, то он просто себя не сдерживает. Да, он бросает вызов обществу, но на глубинном уровне, это скорее вызов Богу. Ведь если я позволяю себе выбирать, жить или не жить человеку, то я занимаю позицию Бога. Но сами они этого не осознают. Они понимают смысл, значение и даже последствия того, что они делают, но эти последствия им глубоко безразличны. У большинства людей помимо страха есть еще и совесть, и она им подсказывает, что есть действия, совершая которые мы не получим счастья. Некоторые же решают, что совесть им не нужна, и действуют из соображений «сейчас я сделаю что-то приятное и полезное для себя, а там хоть трава не расти».

Уолтер Уайт (Брайан Крэнстон, «Во все тяжкие») — школьный учитель, вставший на путь зла ради обеспечения финансового будущего семьи

Фото: AMC

— Обычно, чтобы объяснить патологическую деформацию личности, кинематографисты указывают на неблагополучное детство персонажа. Это всегда так фатально?

— Все наши проблемы базируются на наших детских травмах — все без исключения. Например, все до одного педофилы, с которыми я работал, а их прошел через меня не один десяток, сами в свое время оказывались жертвой аналогичного преступления. Это очень показательный пример. Разумеется, далеко не все, кто оказался объектом посягательств, потом становятся педофилами. Нет. Но и жестокость людей идет именно из детства. Это результат равнодушного отношения со стороны взрослых. Мы очень часто сталкиваемся с тем, что родители считают своей миссией человека накормить, одеть, а за воспитание, по их мнению, ответственность несет школа. Они лишают своих детей эмоционального контакта, и дети, воспитанные в условиях дефицита эмоциональной теплоты, начинают искать эмоционально заряженные ощущения и получают их от садистских действий — унижения других, причинения им страданий.

Ко мне иногда обращаются с просьбой провести тренинг люди, которые в детстве были лишены эмоционального общения с родителями и в какой-то момент поняли, что они не чувствуют нюансов отношений с другими людьми. У них все просто: или черное, или белое. Но это можно скорректировать. Среди тех, кого мне приходилось консультировать, есть одна девушка, которая работает с людьми, и у нее это хорошо получается. Но ей это очень многого стоило, потому что в детстве отец позволял ей разговаривать со взрослыми, только когда ей нужно было что-то попросить, во всех остальных случаях, по его мнению, ребенок должен был молчать и никак себя не проявлять. Она увидела, что в других семьях все может быть по-другому, только когда уже поступила в институт. Сейчас ей за тридцать, и она преодолела проблемы, вызванные дефицитом эмоциональных отношений с родителями: ей вовремя удалось их осознать, и со своим ребенком она строит взаимоотношения совершенно по другой модели. Так что любые проблемы не фатальны, у человека уникальные возможности развития. Несмотря на тяжелое детство и плохую наследственность, человек может измениться и сделать лучше и свою жизнь, и жизнь тех, кто находится рядом с ним.

Николас Броди (Дэмиен Льюис, «Родина») — сержант, завербован «Аль-Каидой» в плену

Фото: HOWTIME

— Кинематографический злодей может в повседневной жизни никак не выделяться среди всех остальных, но в какой-то момент зло пробуждается в нем, и он преображается, словно бы становится другой личностью. Вам приходилось сталкиваться с преступниками, у которых проявлялся своего рода синдром доктора Джекила?

— Так ярко, как это демонстрируется в кино, нет. Но внутри нас очень много парадоксов, и очень часто нам приходится сталкиваться с борьбой внутренних мотивов, которую можно интерпретировать как противостояние наших различных ипостасей, — это заметно, когда мы колеблемся при принятии решений. Эта борьба может происходить и на уровне подсознания, но мы в этом не отдаем себе отчета. Если это происходит на сознательном уровне, то нам помогает наша биографическая память, она позволяет соотносить происходящее в настоящем времени с нашими предыдущими поступками, и тогда мы можем прогнозировать последствия наших действий. Очень часто наши цели вступают в конфликт с целями, которые преследуют другие люди, и нам нужно уметь ориентироваться в этой сложной ситуации. Можно проявлять экспансию, навязывать другим себя самого, но нужно и уметь вовремя остановиться.

Однажды я встречался со смотрителем музея в Ясной Поляне Николаем Павловичем Кузановым, ему тогда уже было за семьдесят. В детстве он жил в доме у Сергея Есенина, когда тот был женат на внучке Толстого. Когда за чашкой чая его попросили вспомнить о тех временах, он признался, что более ужасного человека, чем Есенин, не встречал. Он был свидетелем сцен, когда тот пьяный жестоко избивал свою жену. То есть чем ближе мы подходим к человеку как к живому существу, тем заметнее нам становится его противоречивость, то, как в нем может уживаться одновременно и возвышенное, и низменное. Фактически человек каждый день совершает выбор между добром и злом. Отсюда проистекает эта метафора многочисленности субличностей, населяющих наше сознание.

Джоффри Баратеон (Джек Глиссон, «Игра престолов») — самый жестокий и непредсказуемый король Вестероса

Фото: HBO

— Очень часто сюжет строится на том, что преступник, вместо того чтобы скрыться, начинает играть в какую-то странную игру с теми, кто его преследует, по сути провоцируя собственное разоблачение. Они на самом деле этого хотят?

— Игра есть на самом деле, без дураков. Во всех детективах написано: преступник возвращается на место преступления. И казалось бы, все об этом знают, не только те, кто раскрывает преступления, и все равно преступник делает это: он возвращается на место преступления — ему хочется пощекотать себе нервы. Таким образом он еще раз бросает вызов судьбе, он еще раз хочет почувствовать свою удачу. Но везет им далеко не всегда. Преступник, особенно совершающий дерзкие насильственные преступления, и в самом деле ждет и предвкушает собственное разоблачение. Для кого-то это становится разрушительным фактором, а кто-то, наоборот, переживает состояние подъема и живет этим ожиданием. Мне приходилось работать с киллером, которого первый раз поймали, когда ему было пятьдесят шесть лет. А убивал он с пятнадцати лет. У него все было: молодая жена, уже четвертая, фирмы, магазины, но он не мог остановиться, он продолжал убивать, потому что у него получалось, и он ждал, когда же это случится, когда же его поймают, ему было интересно, как это произойдет. Многие преступления остались бы нераскрытыми, если бы сами преступники не давали подсказки следователям, как их найти.

Фрэнк Андервуд (Кевин Спейси, «Карточный домик») — президент США, на пути к своей цели не останавливается даже перед убийством

Фото: NETFLIX

— Почему аудиторию так привлекают ярко выраженные отрицательные персонажи? Настолько, что они все чаще выступают в качестве главных героев кинопроизведений?

— В последнее время не только отрицательные герои попадают в центр внимания, но и положительные, которые борются за справедливость с силами зла, очень часто совершают такие действия, которые до недавних пор свойственно было совершать только отрицательным персонажам. И если ты вдруг попадешь на середину фильма, то не так просто сразу разобраться, кто есть кто. Но людей всегда привлекали экстраординарные поступки. Таким образом можно быстро и легко привлечь внимание. Демонстрация интеллекта сложнее и требует больше времени — здесь необходимы нестандартные сюжетные ходы. Разумеется, спровоцировать непроизвольное внимание намного проще — для этого нужен сильный раздражитель, вызывающий стресс. Чаще всего он связан с отрицательными эмоциями, когда твоей жизни или жизни симпатичного тебе человека угрожает опасность. На физиологическом уровне сразу происходит выброс адреналина, а на психологическом внимание резко концентрируется. И кинематографисты просто идут по пути наименьшего сопротивления. Это порочный круг. Чем дальше, тем больше зрители привыкают к таким зрелищам, и скоро только они будут вызывать у них эмоциональный отклик. Чтобы удивить человека, нужно кричать все громче, реки крови должны становиться все полнее, трупов должно быть еще больше. Как писал Вознесенский, «их всех не уместить в твой пятитонный кузов. Убитые тобой преследуют тебя».

— Каким образом, с вашей точки зрения, выход на первый план отрицательных героев может повлиять на сознание зрителей?

— Они становятся властителями наших дум и нашего подсознания: любая воспринимаемая нами информация проникает внутрь нас и в конце концов влияет на наши поступки — в этом случае произведения киноискусства относятся к числу самых «сильнодействующих агентов». При этом грань между отрицательными и положительными героями, между добром и злом стирается. И это объективная вещь: абсолютно положительного героя не существует, и мне жаль тех злодеев, которых расстреляли, после того как я проделал свою работу (речь идет о проведении психологической экспертизы. — «Эксперт» ). Они заслужили очень жестокой казни, но в них что-то было. Их потенциал добра остался нераскрытым. Надо понимать, что как грешник может раскаяться, так и хороший человек может развернуть свою жизнь на сто восемьдесят градусов и направить ее на зло — это никогда не поздно. Человек может в любой момент своей жизни не устоять перед соблазном и поставить перед собой эгоистическую цель, достижение которой будет сопровождаться многочисленными злодеяниями.

— Означает ли это, что современный человек готов согласиться с тем, что этот мир не идеален, и принять зло и насилие как неотъемлемую его часть?

— Это проблема экзистенциального выбора: на какой стороне ты? Потому что зло может быть привлекательным. Это не вымысел, что есть группы людей, для которых жертвоприношения животных (что, на мой взгляд, тоже является злом) и даже человеческие жертвоприношения — это всего лишь элемент игры. Зло прокладывает для человека самый короткий путь к реализации его желаний: деньги заработать быстрее нечестным путем, легче обмануть, чем годами завоевывать доверие. В этом случае искусство всего лишь отражает реальность. Строить придуманный мир, который свободен от зла или зло в нем лишено привлекательности — значит обманывать себя и обманывать зрителя. На мой взгляд, талантливый режиссер может показывать зло в привлекательном виде, но при этом ни в коем случае не маскируя ту разрушительную силу, которую оно в себе заключает.

— Ларс фон Триер в своем новейшем фильме «Нимфоманка» устами главной героини утверждает, что только пять процентов людей, страдающих всевозможными психосексуальными расстройствами, в частности педофилией, срываются и преступают закон. Остальным всего лишь удается сдерживать себя. Это действительно так?

— Конечно так. Более того, большинство педофилов абсолютно социализированы. У них есть базовое влечение к детям, но они никогда не позволят себе по отношению к ним какого-то недоброжелательного поступка. Другое дело, когда это сочетается с крайним эгоцентризмом, с импульсивностью и с восприятием других людей как средства для достижения своих целей, — тогда это становится опасным. Другие живут с такими комплексами и ничего плохого не делают. Задача искусства как раз и заключается в том, чтобы показать, какие могут быть варианты развития событий, когда потворствуешь своим дурным страстям. В результате человек может раскаяться, остановиться, пересмотреть отношение к себе и к другим. Нужны сериалы, в которых яркие персонажи оказываются в ситуации морально-нравственного выбора, когда непонятно, идешь ты по пути зла или добра. Что лучше: сделать то, за что тебя другие осудят, но тебе самому не будет за это стыдно, или то, за что тебе будут аплодировать, но ты понимаешь шестым чувством, что потом будешь мучиться всю жизнь? Важно понимать, что в жизни все непросто. Ты должен знать, что в любой момент может произойти нечто, что тебя полностью дезориентирует, и снова придется размышлять над тем, кто ты есть, что ты должен делать, какова твоя миссия. Фильмы, которые говорят об этих проблемах, пусть они даже содержат какие-то натуралистические сцены, очень нужны.