Очень средние века / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Очень средние века / Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
Очень средние века
/ Искусство и культура / Художественный дневник / Книга
В продаже — роман Питера Акройда «Кларкенвельские рассказы»
Плодовитый и разносторонний, как Дмитрий Быков, образованный и умеющий увлечь читателя, как Борис Акунин, и при всем том стабильный и работоспособный, как Дарья Донцова, — вот главные характеристики англичанина Питера Акройда. Можно быть совершенно уверенным в том, что в среднем раз в год эта неломающаяся машинка британской словесности непременно выдаст на-гора очередную книжку, которая — о чем бы ни шла в ней речь — будет динамичной, неглупой, в разумных пределах изощренной и, главное, безукоризненно стильной.
«Кларкенвельские рассказы» — неновый (2003 год), но не переводившийся ранее на русский язык роман Акройда полностью укладывается в эту схему. Оттолкнувшись от знаменитых «Кентерберийских рассказов» Джеффри Чосера, Акройд создал текст, в котором постмодернистские изыски гармонично уживаются с захватывающим сюжетом, а дотошное воссоздание исторической реальности ничуть не противоречит свежему и небанальному взгляду на человеческую природу.
Конец XIV века, Англией правит непопулярный и слабый король Ричард II, на престол метит его родственник — красавец Генри Болингброк, страна залечивает кровавые раны от недавнего восстания Уота Тайлера, на каждом перекрестке бормочут свои проповеди лолларды — бродячие проповедники, враги католицизма, а в Лондоне — зловонном, невыносимом, греховном и притягательном Лондоне — жизнь идет своим чередом. День за днем, впадая в транс, изрекает зловещие пророчества юная Клэрис — послушница Кларкенвельской обители, рожденная от блуда монаха и монахини и воспитывавшаяся в катакомбах под монастырем. Странные дела связывают ученого монаха и плотника из небогатого предместья. Злоумышляет против престарелого и уродливого супруга красотка-галантерейщица, по уши влюбленная в статного мужниного ученика. На традиционном летнем празднике судебный пристав подвергается нападению подвыпившей толпы... Двадцать голосов, двадцать не связанных между собой на первый взгляд историй постепенно сплетаются в сложнейшую интригу: каждая деталь оказывается неслучайной, а каждое лыко идет в строку. И вот, дойдя до финала и окидывая взглядом прочитанное, читатель с удивлением обнаруживает, что все фрагменты пазла были у него в руках изначально, однако сложить из них цельное полотно он благодаря искусству автора сумел лишь в последний момент.
В англоязычном мире к Акройду относятся как к талантливому ремесленнику, поэтому ни о каких весомых литературных премиях речь для него не идет и идти, по большому счету, не может: в его сторону не смотрят ни «Букер», ни более демократичная премия «Коста». Даже главная (и, по мнению многих критиков, лучшая) книга писателя — фундаментальная «Биография Лондона» — в отзыве британской газеты Guardian удостоилась лишь снисходительно-ироничного эпитета «добротная». Ни Джулиан Барнс, ни Иэн Макьюэн, ни Кадзуо Исигуро — главные киты современной британской прозы — не видят в нем серьезного конкурента: по сравнению с ними он и в самом деле избыточно мастеровит и в то же время легковесен. Однако именно Акройда — подлинного бога мейнстрима — я при наличии малейшей возможности с наибольшей радостью перенесла бы на российскую почву. Высочайший уровень уважения к читателю и профессионализм — ровно те свойства, которых отечественной литературе, пожалуй, не хватает сильнее всего. Не завышая, но вместе с тем и не занижая культурную планку, Питер Акройд год за годом производит отличное интеллектуальное чтиво, способное одновременно развлекать, просвещать и пробуждать мысль. Именно за это — ну и в силу трагического отсутствия отечественных аналогов, разумеется — так любит его российский читатель. Совершенно обоснованно, на мой взгляд.